Страница 12 из 19
Парадоксальным образом получалось, что за приятно проведенным временем как раз и стоит та самая пустота. Через какое-то время из этой пустоты полезли вечные вопросы бытия, которые Гера всегда считал признаком тупика. На горизонте замаячило отчаяние. Тогда вместо того, чтобы сражаться с упрямыми «кто я», «зачем все» и «что есть истина», Гера редуцировал ползущую из пустоты нечисть и получил простое решение, с которым можно было сладить в реальной жизни. Загадок из разбитого магического кристалла насыпалось – целый мешок! Гера их тщательно перебрал, отсеял несущественную мелочь, выстроил причинно-следственные связи и установил, что вся мировоззренческая проблематика сводится к одному единственному фундаментальному вопросу: чем заниматься? На какое-то время ему стало легче дышать. Горизонт расчистился. Гера грыз испанский, намереваясь не останавливаться до тех пор, пока не одолеет без перевода «Сто лет одиночества» или «Улей».
Закончился август, жара спáла. Гера побывал в Валенсии. Там ему понравился парк, расположенный в бывшем русле реки. Он проходил под старинными мостами и ощущал себя кораблем, который заходит в долгожданную гавань. В один из дней решил поднять железный занавес, опущенный после отъезда из России, и позвонил Андрею, бывшему коллеге.
– Ты где? – поинтересовался Андрей.
– В Барселоне.
– Давно?
– Уже третий месяц.
– Отдыхаешь?
– Отдыхаю.
– Красавчик. А у нас тут такое творится!
– Послушай, у меня к тебе будет одна просьба – о работе ни слова!
– Хорошо, как знаешь. Ты надолго в Испании?
– Еще не решил. Виза до конца декабря.
– Не скучно там? Испанцы вроде не слишком веселый народ.
– Нормальный. У меня тут пара неплохих знакомых.
– Серьезно? И кто они?
– Одного зовут Человек-Ветер.
– Как?
– Человек-Ветер.
– Полезное знакомство. Кстати, знаешь, что я думаю? Нам скоро всем может понадобиться его помощь. Потому что еще чуть-чуть, и задует так, что полетят клочки по закоулочкам! Надвигается катастрофа, без шуток. Никто из нашего брата не уцелеет! Так что пора учится летать быстрее ветра.
– Не понимаю, о чем ты.
– Да как о чем! Ты что, действительно не в курсе дел? Даже новости не читаешь?
– Не читаю. Я же говорю – отдыхаю. И прошу тебя…
– Ну, знаешь… Мне бы твое спокойствие.
Разговора толком не получилось. Одного пучило от жутко важных новостей, другой упорно не желал слушать о бизнесе. В офисе всегда что-то происходит. Пробежал слух о возможном поглощении компании – вот и готова тема для разговоров на целую неделю. На ресепшене появилась новая девочка с третьим размером под блузкой – новость мирового масштаба. Однако звонок навел Геру на одну не слишком приятную мысль. Получалось, что он не просто отдыхает, не заглядывая ни в телек, ни в газеты, а повернулся задом ко всему обществу. Хотя в то же время он продолжает пользоваться благами, которые это общество производит. Какая-то стариковская роль! И что с того, что это роль обеспеченного и любознательного старика? Не рано ли тебе отправляться на покой, Герард Александрович Сердцев?
Во что бы то ни стало следовало найти новую точку приложения своих усилий. Испанский язык – это хорошо, но что дальше? Как ни крути, а обучение – процесс потребления, и в этом смысле мало чем отличается от еды или шопинга. За столом насыщается твой желудок, в учебном классе – интеллект. Пора было задуматься о производственной фазе.
Утром того дня, когда газетчик потерял свое ухо, Гера проснулся в отвратительном настроении. Помимо того, что во сне что-то непрерывно взрывалось и падало, откуда ни возьмись возникло чувство жуткой подавленности. Такие беспричинные провалы Гера, считавший себя эмоциональным человеком, предпочитал пережидать сидя в глухой обороне. Следовало неторопливо спуститься в холл, съесть в гостиничном кафе яичницу, выпить чашку кофе, а потом вернуться в номер и, завалившись с книжкой в постель, никуда весь день не выходить. Рано или поздно депрессия отступит, и беззаботная улыбка вернется на свое законное место. Но тут Гера вспомнил, что именно сегодня в школе намечено занятие по субхунтиву, наиболее таинственному явлению испанской грамматики. Поэтому он не стал раскисать, оделся, спустился, съел, запил и отправился дальше. По дороге увидел, как машина сбила собаку. Здороваясь на входе с ресепшионисткой, заметил ее заплаканные глаза. На перемене стал свидетелем того, как Чарльз вдребезги разбил, уронив на кафельный пол, новенький смартфон. Похоже, что весь мир в этот день зациклился на дурных событиях. После занятий Гера решил спрятаться от разгневанной фортуны где-нибудь в малолюдном уголке. Крыша Каса Мила показалась ему подходящим местом, к тому же он там еще ни разу не был. Купив билет, Гера зашел в лифт, поднялся на самый верх, и через автоматические двери попал на крышу. Побродив среди каменных изваяний с формами такими же загадочными, как испанский субхунтив, решил позвонить Андрею.
Судя по загробному голосу собеседника, легко было понять, что день сплоховал не только в Барселоне. На вопрос: «Как поживаешь, старина?», Андрей ответил:
– Катастрофа. Все, как я и предполагал.
– Что случилось?
– Сегодняшний день войдет в историю. И знаешь, далеко не лучшим образом. Два черных вторника у нас уже были, сегодня, похоже, третий.
– Постой! Ты, кажется, забыл о моей просьбе.
– О какой еще просьбе?
– Мы не говорим о работе!
– Не говорим о работе? Не знаю, насколько это сегодня возможно. Я, кажется, даже во сне теперь буду бредить работой.
– Во сне делай, что хочешь, а наяву давай поговорим о хорошем. У меня, кстати, тоже сегодня не слишком симпатичный день. Утром видел, как собаку переехало машиной.
– Боже, Гера, да ты в каких-то розовых облаках витаешь! Тут весь мир летит в тартарары, а он – собаку переехало!
– Собаку все-таки жалко. Она тоже была частью мира. А если говорить об облаках, то они здесь не розовые, а сливочные. Очень пышной формы. И одно действительно недалеко, прямо над головой.
– Ты там что, на пляже валяешься?
– Нет, ты же знаешь, я к пляжам равнодушен. Забрался на крышу. Тут есть одна замечательная крыша, с нее восхитительный вид на Барселону.
– Не дразни меня! Я тоже, черт возьми, хочу смотреть на Барселону, а не на эти проклятые мониторы. Задолбала работа! Одни нервы. Слушай, а может забить на все и рвануть к тебе в Барселону?
– Приезжай! Будем вместе учить испанский. Через месяц заговоришь, как Сервантес. И с Человеком-Ветром тебя познакомлю.
Они заговорили о том, как здорово было бы встретиться в Испании, вместе погулять по Барселоне, напиться вина в ресторане с видом на Средиземное море, скататься на Ибицу, посетить Музей Сальвадора Дали… Но вскоре Андрей вспомнил, что обещал жене и дочке поездку на Красное море в ноябре. Барселона в семейные планы никак не укладывалась. Да и что он скажет дома? Решил снять стресс, отдохнуть от работы, а заодно и от вас, родные мои? Скандал. Развод. В общем, не получится. Как-нибудь в другой раз. Потом. В следующей жизни.
Спрятав телефон в карман, Гера нахмурился. То, что происходило на работе и о чем неоднократно пытался поведать ему Андрей, все же вызывало интерес. В России у него осталось одно дело, которое Гера начал и не завершил, рискнув довериться обстоятельствам. Чем неожиданнее были обстоятельства, тем любопытнее мог оказаться результат. Трудно было поверить в очередной черный вторник, в особенности зная привычку Андрея сгущать краски, но все же не мешало держать руку на пульсе и хотя бы изредка заглядывать в газеты или интернет. Но как же отдых? Как быть с запретом, который Гера со злорадным удовольствием наложил на офисную рутину и все, что с ней связано?
Не зная, как разрешить возникшее противоречие, Гера достал из кармана монетку. Выпадет орел – значит, следует пойти в киоск за свежим номером «Экономиста», решка – беззаботные каникулы продолжаются. Интересно узнать, что думает случай по поводу добровольного отлучения от мировых проблем. Гера щелкнул пальцами, и как только монетка упала на ладонь, показав гирлянду звезд и флаг Евросоюза – орел – он понял, что не хочет идти в газетный киоск, не хочет покупать ни «Экономист», ни «Бизнес Уик», не желает слушать язык чисел, графиков и экономических терминов. Он так счастлив в своем иберийском раю, на далеком каталонском берегу, в милой Барселоне, что предпочтет роль изгоя, тем более, как ни крути, она не вечная. Разозлившись на глупый случай, на Андрея, на тускло-желтую монетку, на себя самого за то, что позволил сомнениям развернуть флаги, он швырнул монетку вниз и принялся рассматривать воздвигнутую на крыше гигантскую каменную гребенку, напоминавшую строй безруких богатырей в остроконечных шлемах. Монетка улетела, чтобы вскоре вернуться – и не в одиночку, а в компании с моложавым, перетянутым ремнем и портупеей полицейским.