Страница 5 из 30
Дверь открывается, и сердце Роуз заходится в таком сумасшедшем темпе, что биение его слышно по всему телу. Но появившийся мужчина не тот Доктор, которого она знала. Этого человека она никогда прежде не встречала. В седовласости его угадывается что-то знакомое. И этот мужчина, безусловно, Доктор.
Неожиданно он оборачивается на нее и смотрит прямо в глаза. Его рот чуть приоткрывается, и ресницы начинают мелькать с поистине изумительной скоростью. Доктор моргает так часто, словно пытается убедиться в реальности происходящего. Сделав несколько шагов навстречу, он останавливается на расстоянии вытянутой руки и сосредоточенно нажимает на ее плечо указательным пальцем, проверяя Роуз на осязаемость. Он сердито смотрит в упор, и Роуз отмечает, что нынешнее лицо его намного более ожесточенное, чем предыдущие.
— И что же тут у нас? — сурово осведомляется он, обнаруживая чудовищный шотландский акцент. — Зайгон? Гангер? — судя по тону, он не рассчитывает на ответ, и Роуз даже не успевает раскрыть рта в коротеньких паузах между гневными вопросами. — Почему здесь? Почему ее лицо? Как вы вообще узнали о ней? Прошли годы…
Он замолкает только затем, чтобы вытащить из-за пазухи звуковую отвертку.
— Базовое сканирование расскажет больше, чем ты, — заверяет Доктор, направляя устройство в лицо Роуз. — Больно не будет, но я бы советовал не дергаться, — предупреждает он, прежде чем нажать кнопку.
Он неторопливо (пожалуй, слишком медленно) сканирует Роуз с головы до пят, а она терпеливо ждет и тщится придумать хоть слово, которое нужно будет сказать, когда он все поймет.
Отвертка издает негромкий звук, и Доктор переводит подозрительный взгляд на экран. Нахмурившись еще сильнее, он нажимает несколько кнопок, но видимо не добившись желаемого результата, переворачивает и трясет устройство в явной попытке устранить неисправность. В этих молчаливых эволюциях они проводят добрых пять минут. Только убедившись, что отвертка в полном порядке, Доктор поднимает глаза.
— Ты не можешь быть настоящей, — заявляет он тихим, но по-прежнему строгим тоном. — Тебя просто не может быть здесь.
Он снова дотрагивается до ее плеча, словно первого осмотра было недостаточно.
— Роуз?
Он все еще помнит ее имя. Одного этого хватает, чтобы к горлу подступил ком, а к глазам слезы, но Роуз силится быть приятным собеседником.
— Доктор, это я, — спокойно произносит она.
Доктор смотрит на нее долго, и в глазах его мучительная нерешимость.
— Каким образом? — наконец спрашивает он.
— По-моему, здесь не самое лучшее место для разговора, верно? — улыбается Роуз в ответ.
Совсем рядом стоит ТАРДИС, и Роуз пытается не думать, как долго скучала по ней, и как долго хотела вернуться на борт. Но сейчас не время – сначала им нужно все обговорить, не отвлекаясь на посторонние темы.
— Да, да, разумеется, — слабо твердит он, пятясь к кораблю так, словно, отведи он взгляд, Роуз тут же исчезнет.
— Мы могли бы пойти ко мне, — предлагает та. — Это за углом.
Вздохнув, Доктор кивает:
— Показывай дорогу, Роуз Тайлер.
Роуз нравится, как ее имя звучит на новом языке Доктора.
В тишине они добираются до квартиры. Это хороший район – совсем близко к заливу, но и до города буквально пара шагов. Роуз распахивает дверь и, проводив Доктора в гостиную, отправляется на кухню, чтобы поставить чайник.
Они сидят с дымящимися чашками несколько минут, пока Доктор не нарушает молчание:
— Зачем ты здесь? Впрочем, это неправильный вопрос. Как ты здесь оказалась?
Роуз замирает на секунду. У нее была целая жизнь, чтобы подобрать блестящие правильные слова, но сейчас ее ум абсолютно пуст. А ведь она была так уверена во всем ровно до тех пор, пока он не назвал ее имя. Теперь Роуз чувствует себя нервной и потерянной перед Доктором, человеком, которого искала всю жизнь. Ей нужен всего момент, чтобы собраться с мыслями.
— Я ну… я… В общем, сначала главное: я не стала уничтожать пушку, после того, как ты оставил меня. Подумала, что она может пригодиться когда-нибудь. Потом… Хм, это, кажется, было в 2011… Трудно вспомнить – время там и здесь идет не одинаково. Так вот, в 2011 появились трещины. Наш Торчвуд присматривал за ними, но однажды, когда я была у себя в кабинете все датчики пушки будто посходили с ума, все они оповещали, что устройство готово к прыжкам. Тогда я подумала: «Будь что будет. Сейчас или никогда» и … Одним словом, я очутилась здесь, - глубоко дыша, рассказывает Роуз. – То есть, не совсем здесь, конечно. Сначала я попала в Шотландию и потом автостопом добралась до Кардиффа.
— Трещины во вселенной… Я никогда не думал, что они будут и в вашей, — размышляет вслух Доктор. – Но, Роуз, - его глаза чуть сужаются, - это произошло много лет назад. Два десятилетия назад, если быть точным. Почему? Почему ты до сих пор здесь? – прищурившись еще сильнее, пытливо осведомляется он. – Почему ты оставила ту вселенную? У тебя же был этот… он… кхм, я. Почему ты оставила его?
Роуз ожидала этого вопроса, что, конечно, не сделало его менее болезненным.
— Я бы не бросила его, — шепчет она, поднимая взгляд на Доктора. – И я очень, очень его любила. Мы были счастливы. Были счастливы все девятнадцать лет, которые прожили вместе. Девятнадцать лет, Доктор. Гораздо больше времени, чем было у нас с тобой.
Что-то на задворках сознания подсказывает Доктору отступить, перейти на нейтральные темы, дабы не причинять Роуз еще больше страданий, но он не может удержаться и мягко, почти бережно, спрашивает:
— Что произошло?
— Он умер, — быстро отвечает Роуз.
Доктор нервно сглатывает. Неудивительно, что она хотела сбежать.
— Все эти разговоры о старении вместе… То, о чем ты и он постоянно твердили… все это просто бредовые сказки. Его убили. Сикораксы. Когда он пытался защитить меня.
Роуз неоднократно клялась себе, что не будет о нем плакать, но слезы, набухающие в уголках глаз, грозятся вот-вот упасть. Она опускает голову, позволяя волосам скрыть ее лицо, и неотрывно глядит перед собой, избегая взгляда Доктора.
— Роуз, — тихо произносит тот, опустившись перед ней на колени, — мне жаль. Мне очень жаль.
На десятую долю секунды Доктор звучит точно так же, как старый он, и Роуз поднимает влажные глаза.
— Он умер по глупости. Он не должен был меня защищать. Я тысячу раз повторяла ему «Беги!», я хотела, чтобы он оставил меня. Я хотела, чтобы он выжил. Но, Господи, какой же он упрямец. Единственное, что он должен был сделать в своей идиотской жизни – оставить меня и бежать, — теперь Роуз рыдает, едва ли в состоянии продолжать рассказ.
Обескураженный Доктор, не зная, как себя вести, похлопывает ее по плечу:
— Роуз, не говори так. Я бы никогда не оставил тебя умирать.
Бывал ли он жестоким? Тысячи раз. Манипулировал ли он окружающими? Бесспорно. Бросал ли он людей на смерть? Еще как! Хороший ли он человек? Кто знает. Но то, что Доктор знает совершенно определенно – он никогда не оставил бы Роуз Тайлер умирать. Даже теперь, спустя все это время.
— Ты не знаешь всего. Я не могла… Я должна была… За все то, что они сделали с ним. С Доктором. Я должна была… Я взорвала их корабль, слышишь? Уничтожила всех, кто был на борту.
Доктор молчит, обдумывая все то, что Роуз – его добрая, сострадательная Роуз – только что рассказала. Его предыдущие инкарнации наверняка пришли бы в ярость – ведь именно это, злость, он испытывал к Харриет Джонс, — но он, он здесь и сейчас, испытывает только вину.
Его тяготит не только знание того, что он сам превратил Роуз в убийцу, но и все те вещи, гораздо худшие, что он совершил совсем недавно.
— Я была на этом корабле, Доктор.
Доктор все еще молчит, когда пугающая мозаика складывается сама собой. Девятнадцать лет? Девятнадцать? Это просто невозможно.
— Вот почему я не постарела с тех пор, как мы виделись в последний раз.
— Нет, — бормочет Доктор, всматриваясь в лицо Роуз, силясь найти хоть одну незнакомую морщинку. – Нет! – кричит он, и в глазах его бешено хороводят боль, злоба и ярость.