Страница 39 из 88
Для Гильбовича было сделано исключение.
Женечку пригласили в кабинет сразу, как только секретарша доложила о его прибытии.
Дружить с Железным Гомосеком для Эммы Чаплиной было крайне выгодно. Гильбович частенько выступал со страниц патриотической прессы, умело наряжаясь в одежды славянофила, не брезговал подрабатывать в проамериканских изданиях, регулярно присутствовал на журналистско-политологических тусовках и снабжал заинтересованных лиц информацией конфиденциального характера, которую ему удавалась узнавать от знакомых экстремистов и националистов. Так что подразделение "зет" питерского департамента контрразведки и дружественные мадам Чаплиной сотрудники американского консульства почти всегда знали, что за идеи рождаются в патриотической среде. И соответствующим образом могли реагировать на попытки воплощения этих самых идей.
Одним из крупных достижений Гильбовича стало предотвращение стрельбы по американскому культурному центру из двух РПГ-26 "Аглень" [Ручной противотанковый гранатомет одноразового применения калибра 72,5 мм. Дальность действия - 250 метров], которую задумали и почти осуществили четверо национал-большевиков из поселка Металлострой. Бросков в окна консульства США банок томатного соуса и пакетов с фекалиями им показалось мало.
Стрелков задержали на подходе к Марсову полю. А Гильбович, помимо благодарности от контрразведчиков, получил премию в размере пятисот долларов из рук начальника службы безопасности мисс Смит-Джонс.
- Женечка! - мадам Чаплина расплылась в притворной улыбке.
- Здрасьте, Эмма Иммануиловна, - Железный Гомосек тяжело плюхнулся в продавленное кресло и несвежим клетчатым платком вытер со лба пот.
- Как хорошо, что ты нашел время зайти.
- Вы же сами пригласили, - буркнул Гильбович, у которого на вечер был запланирован поход в гей-клуб со своим новым "пассием", которого Женечка подцепил на учредительном собрании очередного псевдодемократического новообразования, гордо именуемого "молодежной партией".
- Да-да-да, - засуетилась Чаплина. - Мне срочно нужно обсудить с тобой некоторые вопросы...
- Много вопросов?
- Не очень.
- А тема?
- Беларусь.
- Я ей плотно занимался,- весомо заявил журналист,- и могу предложить кое-какие наработки...
- Ты знаком с Артуром Выйским?
- Поэт вроде, - небрежно выдал Гильбович. - Пару раз видел...
- Именно поэт, - подтвердила Чаплина.
- И что вы из-под него хотите?
- Тематическую подборку о взаимоотношениях деятелей культуры с Лукашенкой.
- Хе, он вам такого наговорит! - хихикнул Железный Гомосек.- Он же в контрах с Лукой, активный член оппозиции. С Худыко под ручку ходит.
- Кто это?
- Ну-у, Эмма Иммануиловна! Худыко - это лидер "Народного Фронта".
- Сильная личность?
- Да не особо, - Женечка пожал плечами. - Они там все ни рыба ни мясо. Только орут... Выйский частушки про Лукашенко пишет, на митингах распевает. Он еще, по-моему, в дурдоме лечился. То ли вялотекущая шизофрения, то ли добухался с приятелями до белой горячки... Но что-то точно было. Ему ж поэтому лицензию на охотничье ружье не выдают. Он раз десять документы в милицию подавал. И все время отказы. Артур кричит, что это козни Луки, мол, хочет его без защиты оставить, но мне шепнули, что весь сыр-бор именно из-за того прошлого лечения.
- Да-а? - разочарованно протянула главный редактор.
Перспективная статья могла обернуться излияниями психа, о чем не преминут упомянуть недруги "Часа Пик". А Чаплиной такая антиреклама была не нужна. Она уже несколько раз конфузилась подобным образом, предоставляя газетные полосы непроверенным личностям.
- Лучше сделать интервью с Литвинович, - предложил Железный Гомосек. - Она как раз в Питере.
- Кто такая?
- Президент "Ассоциации Белорусских Журналистов", - Гильбович решил не говорить, что Жанна уже который год не слезает с иглы.
- Немного не по профилю...
- Из известных белорусских писателей остался один Василь Быков. Но он в Финляндии. А других у нас в России никто не знает.
- Тоже верно.
- Литвинович может привести факты. У них там ни дня без судебного процесса не проходит. Скоро еще скандальчик образуется. Я слышал, какие-то бабы собрались на Лукашенко в суд подавать. Типа сексуальных домогательств... Евгений заметил, как после его слов посветлело лицо Эммы. - К какому дню вам надо материал?
- К третьему июля.
- Что так быстро? Шесть дней осталось.
- Это в Белоруссии государственный праздник. Пятьдесят пять лет со дня освобождения от фашистов. - пояснила Чаплина.
- А-а! Ясно... Так как решать будем?
- Ладно, пусть будет Литвинович, - редактор махнула рукой.
- Оплата по обычному тарифу?
- За скорость - вдвое.
Гильбович радостно осклабился. Лишние двадцать долларов не помешают.
- Какие еще вопросы?
- Надо наших друзей из "Яблока" поддержать. Не впрямую, конечно... Григорий Сеич хорошие средства выделил. К тому же губернаторские выборы на носу.
- Сделаем. Сейчас конъюнктура хорошая для этого, - Женечка быстро подсчитал барыши от участия в кампании фруктовой партии. Своим они платили хорошо, не скупились. Сборщиков подписей кидали, конечно, но это уже фирменный стиль всех околодемократических организаций. Журналисты брали деньги вперед и оттого не проигрывали.
- Мне понимать твои слова как согласие?
- Безусловно.
- Тогда запиши телефон их нынешнего менеджера...
Во второй половине дня Рокотов выбрался из квартиры на свежий воздух.
Он доехал на такси до проспекта Машерова и не спеша прошел его из конца в конец, внимательно разглядывая крыши домов и иногда отходя по перпендикулярным улицам немного вбок.
Трехчасовая прогулка мало что дала.
Несмотря на обилие высоких точек, с которых просматривалось дорожное полотно, покушение с использованием огнестрельного оружия или взрывчатки представлялось малореальным. Автомобиль Президента минует открытое пространство в промежутке между домами за доли секунды, явно недостаточные для прицельного выстрела. Высотные здания, откуда проспект открывался как на ладони, находились далековато. И неплохо охранялись. По крайней мере у одного из таких зданий Влад заметил парочку молодых людей с характерной наружностью сотрудников госбезопасности. Агенты сидели на скамеечке возле технического входа в здание и пили пиво. Вернее, изображали, что пьют пиво. Жидкость в бутылках была либо виноградным соком, либо слабым чаем.