Пастырское богословие

Протестанты против специальности пастырского благодатного дара выдвигают два возражения.

Первое. «Нельзя, – говорят они, – распространять названный дар на апостольских преемников». Но ложность их мысли самоочевидна, если вспомним о наличии в мире грешников, требующих очищения и непросвещенных язычников. Подобные лица нуждаются в апостольских преемниках для своего очищения. Поэтому Господь, посылая одиннадцать учеников проповедовать и крестить, прибавил: И се, Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф. 28, 20). Апостолы не жили до скончания века на земле, жить должны их преемники.

Второе неверное суждение протестантов «о всесвященстве» опирается на своеобразное понимание ими слов апостола Петра: Устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить… жертвы, благоприятные Богу (1 Пет. 2, 5). Тенденциозно усматривающие в приведенных словах отрицание пастырского института сталкиваются в пятой главе того же послания апостола Петра с совершенно ясными словами противоположного значения: Пастырей ваших умоляю я, сопастырь… пасите Божие стадо, какое у вас… не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду… младшие, повинуйтесь пастырям (1 Пет. 5, 1–3, 5). По смыслу речи пресвитеры, или старшие, противополагаются пасомому стаду и увещеваются пасти его смиренномудренно, без увлечения своими правами. Отсюда здесь не отрицание, а ограничительное утверждение пасторских полномочий, а о всесвященстве ни слова. Царственное священство (1 Пет. 2, 9) у Апостола означает вовсе не всеобщее пастырство, а только жертвоприношение Богу своей чистоты чрез отложение всякой злобы, всякого коварства, лицемерия, зависти и всякого злословия (ср.: 1 Пет. 2, 1), что и есть духовная жертва святого священства(ср.: 1 Пет. 2, 5). Адресуясь с посланием к обрезанным малоазийским пришельцам, апостол Петр, говоря ветхозаветным языком, естественно сравнил христиан со священниками, приносящими Богу жертвы уже не плотские, а духовные (см.: Евр. 9, 1—28). Сама по себе аналогия «священства» Израиля должна быть понимаема как изображение нравственного освящения израильского народа путем исполнения заповедей Божиих. В этом смысле Господь говорит Моисею о современных <Моисею. – Ред.> евреях: Вы будете… царством священников, народом святым (ср.: Исх. 19, 6) – и отличает их от классовых священников. Подобное толкование следует прилагать и к приведенным выше словам апостола Петра. Говоря вообще, вопреки тенденциозно-гордой протестантской и сектантской мысли, пастырство есть специальный класс людей, который Дух Святый постави епископы, пасти Церковь Господа и Бога (Деян. 20, 28).

Апостолы ставили себе особых преемников, а те продолжали хиротонии. Пастырский авторитет всегда признавался всеми Отцами Церкви и отрицался лишь сектантами и раскольниками.

Итак, пастырство может быть предметом науки в силу данных истории, психологии, мистики, догматики и экзегетики.

При самостоятельности пастырского института и настроение пастырей отличается своими особенностями. Самосознание, самочувствие и переживания пастырей вытекают не из одной практической деятельности или из внешнего служения, а из внутренней устроенности или пастырского аскетизма.

Последний разнится от общего аскетизма, составляющего предмет специальной науки.

Сам по себе христианский пастырь облечен специальными обязанностями быть посредником между Богом и людьми. Так на него смотрят миряне, и таким он чувствует себя. Его привилегия и полномочие посредствовать в облагодатствовании людей выделяют его психику из обычного внутреннего склада, свойственного заурядной верующей массе. Под влиянием исключительных прав у него вырабатывается личная характерная настроенность, совершает ли он Таинства, и особенно Евхаристию, дерзновенно ли молится за богослужением или пастырски благословляет пасомых. Тождественные полномочия приносят в пастырскую душу своеобразные переживания, решительно не сводимые ни на какую общую психологию. Посредничество перед Богом существенно определяет и самые отличия пастырской аскетики.

С другой стороны, и душепопечение, или руководство людей ко спасению, вносит свой элемент в души заботящихся о пастве. Правда, и миряне должны заботиться друг о друге и о себе – в смысле спасения. У пастыря попечение о спасении других находится в основе его отношений к пастве, к своей семье и к самому себе. Сознание жизни, отданной всецело другим, окрашивает собою все общие и частные пастырские переживания. Заботиться пастырю о спасении других необходимо в силу Божественного права, а не по евангельскому совету и не для сверхдолжной заслуги.

Сравните самочувствие двух проповедников: пастыря и какого-либо мирянина. Мирянин не обязан проповедовать и разрешение на этот частный вид церковного руководства людей получает от пастыря – за его ответственностью и полномочием. В то же время сам пастырь является свыше освященным благодатным проводником Божией воли. Наставление пасомых – его прямая обязанность и право. Это чувствуют миряне. И если к светскому проповеднику они настроены более критически, как равные к равному, то от пастыря смиреннее принимают увещевания и обличения, смотря на него как на голос Божий в Церкви. По характеру проповедь светского человека в Церкви большей частью представляет спокойное, нередко отвлеченное, изложение христианских истин. Между тем в проповеди доброго пастыря заметны отеческая забота, родительская жалостливость и желание раскрыть предмет слова для пользы родных детей. И все истинно пастырское руководство проникнуто чувством духовно-родительской любви. Поскольку духовное руководство – это право и обязанность служителя Церкви – требует еще педагогического опыта, постольку пастырская педагогика должна занять в системе Пастырского богословия первостепенное место.

В связи с этим следует пастырские свойства оценивать не по их существу, а с точки зрения воздействия на пасомых. Например, смирение должно рассматриваться пасторологом в виде средства успешнейшего воспитания духовно больной паствы и при коллизии смирения с необходимостью твердой власти. Разрешение подобных вопросов не может не интересовать всякого духовного воспитателя паствы с научной точки зрения.

Далее, общеаскетические переживания у пастыря приобретают свою оригинальнейшую выразительность. Все христиане молятся, но пастыри молятся пастырски. Мироотреченное настроение присуще всем членам Церкви, но пастырский аскетизм резко колоритен. Пороки пьянства, разврата, гнева и другие, нетерпимые и в мирянах, в пастыре сугубо недопустимы. Это потому, что пастырь, образец, пример пасомым, должен нравственно быть выше их. Он, преимущественно занятый вопросами религиозно-нравственными, должен быть чище мирян, <должен. – Ред.> острее и глубже переживать все благодатное и <быть. – Ред.> более ответственен за свои поступки, чем миряне.

Святой апостол Павел от кандидата на священнослужение и пастырство, в сущности, требует общехристианских проявлений доброй деятельности (см.: 1 Тим. 3) – только в высокой (единобрачие), идеальной степени.

Из сказанного выше о пастырстве сделаем общие выводы:

1) в основе науки Пастырского богословия лежит пастырская аскетика;

2) она анализирует пастырское настроение и указывает условия для его образования;

3) главные условия создания пастырского настроения:

а) исключительное, благодатное посредничество пастыря;

б) обязанность и право заботиться о спасении других;

в) педагогическая точка зрения на свою деятельность;

г) высота религиозно-нравственных требований, предъявляемых к пастырю;

4) отличие Пастырского богословия от прочих богословских дисциплин заключается в том, что в нем центр тяжести лежит в личности пастыря и пастырской психологии. В других же науках богословского характера истины богословия рассматриваются отвлеченно от пастырских переживаний.

Сравнительно с этикой и высшим ее видом – общей аскетикой – Пастырское богословие раскрывает общий подотдел общей аскетики, относящийся к частной пастырской психологии. Здесь наша наука сближается с наукой старчества, или педагогической аскетикой. Из общей духовной педагогики она заимствует специально пастырские переживания преимущественной любви, права и обязанности нравственного воспитания пасомых и другое и наблюдает во всех видах пастырского служения отпечаток личности пастыря. Исходя из такого построения своей научной системы, русские и западные пасторологи считают ее практически завершающей и осуществляющей данные прочих богословских дисциплин. Отсюда ими вводятся подотделы пастырской литургики, каноники, катехетики и прочее и рассматриваются частные стороны пастырского служения. Все это, конечно, полезно неопытным пастырям, но полезно неглубоко – по внешней рецептивности указаний. На характер раскрытия научной пасторологической системы названные приложения влияют, в общем, нежелательно, так как ведут к уклонению от существа предмета повторением одного и того же и к дроблению привносимого материала.