Страница 1 из 25

Рывок в неведомое

Камов Борис Николаевич

Борис Камов

Рывок в неведомое

От автора

Повесть «Рывок в неведомое» – продолжение и окончание книги «Мальчишка-командир», которая вышла в издательстве «Детская литература» в 1987 году и посвящена боевой юности Аркадия Петровича Голикова, будущего писателя Аркадия Петровича Гайдара.

«Рывок в неведомое» рассказывает о самом драматическом эпизоде «обыкновенной биографии» Голикова, когда он получил назначение в Хакасию, в Енисейскую губернию (теперь это Красноярский край). Тут причинял много бед небольшой «белопартизанский отряд» под командой Ивана Соловьева.

До Голикова в борьбе с Соловьевым потерпели поражение многие опытные командиры.

Посылая в начале 1922 года в Хакасию Голикова, командование ЧОНа в Москве и в Красноярске возлагало надежды на незаурядность Голикова, его образованность и великолепные аналитические способности. Дальнейшие события показали: выбор был сделан правильно.

Приехав на место, Голиков быстро понял и сообщил в штаб ЧОНа губернии, что непобедимость и неуловимость Ивана Соловьева объясняется прежде всего тем, что «император тайги» ведет психологическую войну и пользуется психологическими методами воздействия на противника и местное население.

Это было важное открытие. В отличие от своих незадачливых предшественников, Голиков был готов к ведению такой войны. Но, помимо объективных трудностей, ему стало чинить помехи… непосредственное начальство. Кого-то раздражали смелость мышления, отсутствие чинопочитания и беззаветная личная храбрость восемнадцатилетнего Аркадия Петровича Голикова.

Эта повесть была уже написана, когда всплыл важный документ. Из него явствует: командование 6-го Сибсводотряда, которому подчинялся Голиков, вместо повседневной помощи начальнику 2-го боевого района неутомимо слало на него доносы в Красноярск.

И Голиков очутился меж двух огней. С одной стороны, его ежечасно держал в напряжении своими «психологическими методами» Иван Соловьев. А с другой – не унималось «родное» начальство. Дело не ограничивалось моральным воздействием. Вот лишь один пример.

На боерайон в десять тысяч квадратных километров Голиков имел всего 126 бойцов. Понимая, что этого недостаточно, Аркадий Петрович попросил налетний период пополнение – 80 человек. Ему дали – восемь. Между тем соседний «конкурирующий» боеучасток имел 305 кавалеристов, и Соловьев там появлялся несравненно реже. Нехватка людей создала на 2-м боеучастке добавочные трудности. Чем обернулась для Голикова «психологическая война» на два фронта, вы узнаете из повести.

Трагично и другое. В Хакасии в смертельном многомесячном поединке столкнулись два ярких самородка – Аркадий Голиков и Иван Соловьев, которые на первых порах по-человечески даже симпатизировали друг другу.

Соловьев был потомственным казаком, Голиков – внуком крепостного. Голиков мечтал о «светлом царстве социализма», Соловьев был согласен на социализм, лишь бы ему, Соловьеву, не мешали крестьянствовать. Обмануты оказались оба.

Соловьев стал жертвой политических авантюристов (имена их неизвестны до сих пор). Намереваясь оторвать Хакасию от Советской России, эти авантюристы умело и быстро превратили непритязательного землепашца во врага Советской власти, а затем и в «вожака народного восстания». Что касается местной Советской власти, то она своим бездействием и безразличием позволила состояться и беззаконию, и превращению маленькой банды в большой отряд, что привело к гибели сотен людей и разорению богатейшего края.

Обстоятельный рассказ о поединке Голикова и Соловьева оказался возможен потому, что еще в 60-х годах автор записал на магнитофон воспоминания многих участников и свидетелей тех событий. Очень помогли и недавно рассекреченные документы.

Вас ждет не легкое, не развлекательное чтение. Но история Голикова и Соловьева поучительна. Она показывает: мы все зависим от происходящих вокруг событий. Однако и события в немалой степени зависят от каждого из нас.

Давайте же учиться не быть щепками в потоке, сопротивляться неблагоприятным обстоятельствам, а если достанет душевных и физических сил, то и подчинять их себе.

О том, как можно стать сильнее обстоятельств, рассказано в последней части книги, когда Голиков один, без поддержки, без средств, превозмогая болезнь, совершил свой первый «рывок» в литературу.

Часть первая

Голиков против Соловьева

Назначение

Голиков остановился на тротуаре, с удовольствием глядя на московскую привокзальную суету. Мимо него спешили носильщики в белых фартуках с медными бляхами на груди, обвешанные узлами, фанерными чемоданами и двухпудовыми мешками. Рядом, встревоженные, что носильщик сбежит со всем багажом, семенили владельцы чемоданов и мешков – обвязанные платками бабы, мужики в лохматых шапках и полушубках, худые женщины в шляпах и поистершихся пальто.

Нервно трезвоня, подкатил к переполненной остановке трамвай. К нему кинулась толпа. Могучий, с длинной гривой тяжеловоз, похожий на богатырского коня с картины Васнецова, протащил платформу на автомобильных колесах, заваленную пустыми селедочными бочками: от них по всей площади пошел густой пряный запах. Обгоняя подводу, важно проплыл, блестя свежей краской, автобус. У задней его двери, неизвестно за что держась, висела гроздь пассажиров. Голиков проводил машину глазами. О том, что в Москве появились купленные за границей автобусы, сообщили все газеты. Это была потрясающая новость.

Голиков три месяца находился в отъезде. Захотелось сдать на хранение заплечный мешок и чемодан, где-нибудь поесть и пройтись пешком по городу. Но сначала нужно было закончить дела.

Отыскав свободную пролетку, Аркадий Петрович поставил между облучком и сиденьем вещи, плюхнулся на кожаное сиденье и сказал вознице:

– В штаб ЧОНа.

Возница, бритый мужик лет пятидесяти в буденовке и австрийской шинели, повернулся на облучке и с сомнением посмотрел на седока. Последнее время в столице развелось много аферистов. Они выдавали себя за сотрудников ЧК или за агентов уголовного розыска, нанимали на целый день экипажи, увозили на них «реквизированное» и «арестованных». А честных извозчиков, членов профсоюза, таскали потом по судам – как свидетелей, а то и как соучастников. И возница на всякий случай внимательно оглядел седока.

Он был высок, в папахе, в новой командирской шинели и начищенных сапогах. Командирская сумка, пристегнутая к портупее, легкая шашка с позолоченным эфесом, пистолет в кобуре. Вроде большой начальник. А лицо детское, мальчишеское. Видно, что еще ни разу не брился. Уши слегка оттопырены, будто его часто за них драли. И неизвестно, чему улыбается. Для командира, подумал возница, подозрительно молод, а на уркагана с Мещанских улиц все же не похож. И, продолжая сомневаться, тяжело вздохнув, тронул вожжи.

Голиков же улыбался тому, что он опять в Москве и приехал учиться. Еще служа на Тамбовщине, он узнал из газеты, что в столице открылась Академия Генерального штаба. Аркадий Петрович сразу туда написал. Ему ответили, что в академию будут принимать командиров Красной Армии, которые прослужили не менее двух лет, участвовали в боях и получили рекомендацию от своего командования.

А Голиков к тому моменту провоевал уже почти три года, пройдя путь от адъютанта-порученца до командира полка. Когда бои на Тамбовщине закончились, Аркадий Петрович отпросился на учебу. Командующий войсками Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский подписал ему аттестацию.

В Москве Голиков поселился на Воздвиженке, в общежитии при академии. Первые двое суток он отсыпался. На третьи вышел в город – пройтись, чтобы потом надолго сесть за книги для сдачи вступительных экзаменов.

Возвратясь с прогулки, Аркадий Петрович нашел в дверях записку: «Тов. Голиков, немедленно зайдите в учебную часть». Там ему показали письмо: