Студент

- Здравствуйте, Николай Иванович!

- А мы знакомы?

- Ну, как же... Мы с вами соседи по даче!

- Ну-ка, нагнитесь, пожалуйста... А-а-а! Марфа Ивановна, как же я вас не признал?

Но зато у дачника были и радости, которые можно испытать только на природе. Это рыбалка, грибы, да русская банька, после которой не грех и самогончику-первачку попробовать, да со своей картошечкой, да со своими огурчиками-помидорчиками.

Так что дачники любили свои шесть соток, на которых не устраивали бассейны, фонтаны с мраморными скульптурами и огромные альпийские горки. Но там было нечто другое, что манило на дачу каждую весну и не отпускало до поздней осени: там было хорошо.

У ворот простого домика с четырехскатной крышей нас встретил сам именинник.

- Здорово, Витёк! - радостно поздоровался Николай, и лицо его осветилось счастьем.

- Здорово, кореш! - отозвался Витёк, и рот его растянулся в улыбке.

- А это мои друзья, студенты, Иван и Владимир - уважительно представил нас Николай.

- Рад, спасибо, что пришли, - серьезно сказал Витек, но видно было, что он действительно рад.

Родители, уже пожилые отец и мать Витька, Степан Лукич и Мария Степановна тоже выражали радость, а гости, муж с женой Сергей и Зоя, Валентин и три девушки, Вера, Алла и Света благожелательно улыбались. А радость эта шла не от того, что мы явились, как с неба свалились, радость шла от свободы, которую по-настоящему ощущаешь только на природе. Городская суета и шум от многочисленных автомобилей, и запах от бензиновых выхлопов, и смог - все это осталось где-то там, за тридцать километров. Здесь нас окружал чистый прозрачный воздух, пахло свежестью от появившейся травы и оживающих деревьев. Тишину не нарушал, но подчеркивал или украшал щебет птиц, редкое постукивание клюва дятла о ствол дерева; человеческие голоса отчетливо прорезали воздух и слышались издалека; иногда до нас доносился лай собаки, позвякивание ведер или стук молотка, где-то кукарекнул петух и тут же умолк.

Когда мы со всеми перезнакомились, Витёк сказал, почему-то больше обращаясь ко мне:

- Ребят, Колян вам говорил, что нужно помочь вскопать огород? Батя с матерью сами не осилят, а я один до лета проволынюсь.

- Какие проблемы, Витек! - выразил я общую точку зрения. - Сделаем в лучшем виде.

Лопат хватило на пятерых. Ванька Карюк и Николай приехали одетые по-походному, и переодеваться им нужды не было, только Карюку понадобилась обувь попроще. Для меня тоже нашлись какие-то сапоги, а отец Витька раскопал где-то галифе, оставшиеся то ли с отечественной войны, то ли с гражданской, и я походил в этом наряде на солдата, вышедшего из окружения. Девушкам выдали грабли, чтобы они ровняли землю после нас.

- Что-то у Витька родители старые. Ему ведь самому где-то лет не больше нашего? - спросил я у Николая.

- Он поздний ребенок, а у него есть сестра, ей сорок шесть лет, - пояснил Николай.

- А чем Витёк занимается? - поинтересовался я.

- Он столяр-краснодеревщик. На мебельной фабрике бригадиром работает.

- А девахи? - проявил интерес Ванька Карюк.

- Зойка - жена Сереги, она кем-то в ЖЭКе работает, а Серега шоферит, мебель развозит. Верка с Алкой - продавщицы в Гостином дворе.

- Там вроде какая-то реконструкция идет, - сказал Ванька.

- Да она уже четвертый год идет, - засмеялся Николай.

- Так это по частям. Было 178 магазинчиков, а теперь делают единый комплекс и будет это называться Центральным Универмагом.

- А Света? - спросил я.

- Понравилась? - подмигнул в сторону Карюка Николай.

- Почему понравилась? - пожал я плечами. - Хотя, что здесь удивительного, девчонка красивая.

- А они все красивые. По мне, так Алка красивее. Одни глаза чего стоят. А Светка - пианистка, в музыкальном училище учится, на последнем курсе.

- И как ее в вашу компанию занесло? - удивился Карюк.

- А они с Алкой и Веркой подруги - в школе вместе учились. Только имейте в виду, Вера - Витькина девушка.

- Учтем, - согласился Ванька.

Я оглянулся: девушки исправно работали граблями, отстав от нас на приличное расстояние, наверно, чтобы мы не слышали их девичьих разговоров. К обеду мы вскопали больше пол огорода, и мать Витька, Мария Степановна позвала нас обедать. Обедали мы вкусными щами на мясном бульоне, картошкой с котлетами, солеными помидорами и пили чай из самовара с душистым вишневым вареньем.

- Водку не предлагаю, потому как вроде рано, - извиняющимся тоном объяснил отец Витька, Степан Лукич, на что мы с Ванькой, совершенно соглашаясь с ним, согласно замотали головами. О какой водке могла идти речь, если на столе стояла такая располагающая еда, а аппетит у нас и так дай Бог каждому в этой жизни! После совместной работы, которая, как известно, сплачивает, мы с Карюком чувствовали себя непринужденно, бойко переговаривались с новыми товарищами, будто с давними знакомыми. Девушки, Алла и Света поглядывали на нас с Ванькой, шептали что-то друг другу на ухо и прыскали со смеха. Они явно положили на нас глаз, а мы с Ванькой и не возражали.

К вечеру огород являл собой ровное вспаханное поле, и грачи, и трясогузки разгуливали по нему, деловито подбирая выброшенных на поверхность червяков.

Мылись мы с парнями в речушке, которая протекала в низине, в десяти-пятнадцати минутах ходьбы. Девушки остались в доме, им Мария Степановна грела воду, так как умываться холодной речной водой они не захотели. Мы почистились, переоделись и сидели на лавочке и стульях на участке возле дома в самом лучшем расположении духа, смотрели на закат солнца и лениво переговаривались о каких-то пустяках. В это время из дома донесся приглушенный плач. Витёк побежал в дом узнать, что случилось. Вскоре он вышел и рассказал, что Света где-то потеряла золотой кулон с цепочкой.

Я позвал Карюка, и мы вместе зашли в дом. Света сидела на кровати в одной из двух комнат дачного домика, в той, что поменьше, ревела, а вокруг стояли все женщины, включая подруг и матери Витька, Марии Степановны, и пытали, где она могла потерять свой злополучный кулон.

- Не знаю. Я шла в огород и сняла цепочку, чтоб не мешалась, - всхлипывая, пыталась вспомнить Света. - Я положила ее в карман курточки.

- Ты могла положить ее мимо кармана, - предположила мать Витька.

- Точно, - подтвердили Вера с Аллой.

- Нужно пойти и поискать там, где ты шла, - решила жена Сергея Зоя.

Все пошли во двор и рассыпались по предполагаемому месту потери. Около получаса девушки вместе ползали по тропинке к огороду и вокруг нее. Мария Степановна даже вооружилась палкой и искала кулон с цепочкой, разгребая попадавшиеся сучки и ветки и рассыпанную кое-где щебенку. Ничего не нашли и вернулись в дом думать дальше, где еще Зоя могла оставить свою цепочку.

Мы с парнями по-прежнему сидели возле дома, вяло обсуждали этот неприятный случай со Светой и сочувствовали ей. Молчал Валентин, невысокий, тощий малый с вытянутым лицом и оттопыренными ушами. Он как-то ерзал на стуле, будто сидел на чем-то, что ему мешало. Я сидел рядом с ним, и чувство неопределенной тревоги начинало вдруг беспокоить меня, раздражая мозг; тревога отступала, но снова возвращалась и навязчиво сверлила душу. Это всегда становилось знаком и предвестником изменения сознания.

Парни о чем-то разговаривали и не обращали на меня внимания, но я отвернулся, чтобы они не видели моего отрешенного лица и глаз, взгляд которых менялся, обращаясь в прошлое, и становился, по выражению тех, кому довелось это видеть, безумным.

Слова, которые говорили мои товарищи, стали расплываться, в ушах появился знакомый звон и передо мной поплыла картинка. Медленно, как в рапидной съемке вышли из дома и прошли мы, пять парней, и я отметил, что шестого, Валентина, с нами не было. Прошли девушки, следом Зоя, которая чуть отстала и стала снимать, очевидно, цепочку, потому что делала какие-то движения руками на шее. Зоя положила цепочку во внутренний карман курточки. Я не видел, чтобы что-то упало, но следом из дома вышел задержавшийся там Валентин и вдруг остановился как вкопанный, что-то поднял с земли, оглянулся и сунул в карман пиджака.