Страница 50 из 52
На самом Крите все шло ни шатко ни валко. Читатель видел, что я неоднократно предписывал укрепить залив Суда. Я даже употребил в отношении его выражение "второй Скапа-Флоу". Остров находился в нашем владении почти шесть месяцев, но снабдить гавань более мощными зенитными орудиями можно было бы лишь в ущерб удовлетворению других, еще более неотложных нужд. Командование на Среднем Востоке не смогло также изыскать на месте или где-либо еще рабочую силу для расширения аэродромов. Не могло быть и речи о том, чтобы послать на Крит крупный гарнизон или разместить на его аэродромах сильную авиацию, пока Греция еще находилась в руках союзников.
Однако все должно было находиться в состоянии готовности для принятия подкреплений в случае, если бы они оказались в наличии и если бы в этом возникла необходимость. При этом не существовало какого-либо плана и не было проявлено настойчивости. За шесть месяцев сменилось подряд шесть командующих. Средневосточному командованию следовало бы тщательнее изучить условия, в которых Крит можно было защитить от нападения с воздуха или с моря. Не была предусмотрена необходимость создать на южной стороне острова, в Сфакионе или Тимбакионе, если не гавань, то по меньшей мере места высадки и построить оттуда дорогу к заливу Суда и аэродромам, что позволило бы посылать на западное побережье Крита подкрепления из Египта. Ответственность за плохое изучение проблемы и за слабое выполнение данных указаний следует разделить между Каиром и Уайтхоллом.
Только после катастроф в Киренаике, на Крите и в Пустыне я осознал, какой перегруженной и непрочной была организация генерала Уэйвелла. Уэйвелл старался изо всех сил, но штабной аппарат, находившийся в его распоряжении, был слишком слаб, чтобы позволить ему справиться с массой дел, взваленных на него одновременно четырьмя или пятью кампаниями.
С завоеванием немцами Греции Крит стал последним оплотом греческого короля и правительства и важным пунктом сосредоточения эвакуированных войск. Мы могли быть уверены, что взоры немцев обращены на него. Нам он казался важнейшим аванпостом Египта и Мальты. Даже в этом водовороте неудач и крушений, в котором мы сейчас барахтались, между властями в метрополии и на месте не было никаких разногласий относительно необходимости удержать Крит. "Я полагаю, -- телеграфировал Уэйвелл 16 апреля, -- что Крит будет удержан". И на следующий день: "Мы готовимся эвакуировать (Грецию) и удержать Крит".
* * *
Мы давно уже знали о стараниях Геринга создать мощные силы, способные провести крупный авиационный десант. Это импонировало горячей и фанатичной нацистской молодежи Германии. Германская парашютная дивизия была отборной частью, которую мы учитывали в своих планах обороны метрополии против вторжения. Однако любые планы вторжения требуют по меньшей мере временного господства в воздухе в дневное время. Во время наступления на Англию немцы этого не добились. Другое дело было на Крите. Большое и, как казалось, прочное превосходство в воздухе на Балканах и над Эгейским морем было теперь главным оружием противника.
Никогда за все время войны наша разведка не была так верно и точно осведомлена. Германские штабы в порыве ликования и сумятицы, охватившей их после захвата Афин, не соблюдали обычной секретности, а наши агенты в Греции действовали активно и отважно. В последнюю неделю апреля мы получили из заслуживающих доверия источников точную информацию о предстоящем ударе немцев. От настороженных ушей и глаз нельзя было скрыть передвижения германского 11-го авиакорпуса и охватившего его возбуждения, а также лихорадочного накапливания в греческих гаванях небольших судов.
Все указывало на предстоящее нападение на Крит с воздуха и с моря. Ни при одной операции я не затрачивал лично столько труда, чтобы изучить и взвесить факты или чтобы добиться понимания главнокомандующими и местным командованием размаха предстоящего наступления.
28 апреля наше Объединенное разведывательное управление в Лондоне представило свою оценку масштаба и характера замыслов врага против Крита. В этой оценке управление выразило уверенность, что в самое ближайшее время на Крите будут одновременно высажены авиационный и морской десанты. Управление полагало, что противник может собрать на Балканах для всех целей 315 бомбардировщиков дальнего действия, 60 двухмоторных истребителей, 240 пикирующих бомбардировщиков и 270 одномоторных истребителей; что он может сбросить во время первого вылета 3--4 тысячи парашютистов или авиадесантников и что он в состоянии производить 2--3 вылета в день из Греции и 3--4 с Родоса, всякий раз в сопровождении истребителей. Высадке авиационного и морского десантов будут предшествовать налеты тяжелых бомбардировщиков, а в войсках или судах для морского десанта не будет недостатка.
Об этом было немедленно передано по телеграфу в каирский штаб.
Я предложил начальнику имперского генерального штаба поставить во главе командования войсками на Крите генерала Фрейберга, а начальник штаба предложил это Уэйвеллу, который немедленно дал свое согласие.
Фрейберг и Уэйвелл не питали никаких иллюзий.
Генерал Фрейберг -- генералу Уэйвеллу 1 мая 1941 года
"Сил, находящихся в моем распоряжении, совершенно недостаточно, чтобы отразить предполагаемое нападение. Если только число истребителей не будет значительно увеличено и если не будут выделены военно-морские силы для борьбы с морским десантом, я не смогу надеяться удержаться с помощью одних только сухопутных войск, которые в результате кампании в Греции лишены сейчас всякой артиллерии, не имеют достаточно шанцевого инструмента, располагают очень небольшим количеством транспортных средств и недостаточными запасами военного снаряжения и боеприпасов. Войска, находящиеся здесь, могут и будут сражаться, но без всемерной поддержки со стороны флота и авиации они не могут надеяться отразить вторжение".
Фрейберг не хотел верить, что нападение с воздуха будет совершено в столь гигантских масштабах. Больше всего он опасался сильного организованного вторжения с моря. Мы же надеялись, что флот помешает этому, невзирая на слабость нашей авиации.