Бомж детектив

И самый главный вопрос – зачем на убитого надо было наваливать кучу дерьма? Непонятно.

– А кто не любил Профессора, есть такие? – Спросил я, дождавшись, когда Вано доцедит остатки пива.

– Да полно! Все ведь завидовали Профессору. Как же из грязи да в князи! Только убивать из-за этого не стали бы. Это точно.

– Будем разбираться. – Прошептал я и оставив своего собеседника за дальнейшим распитием пива, пошел искать Дядюшку.

Дядюшку я сегодня видел только с утра, а затем тот ушел в город, сообщив, что его не будет до вечера. Но вот уже и поздний вечер, а куратора, как я про себя называл Дядюшку, все не было.

Щетина на щеках уже отросла, помятую шляпу я отыскал в каком-то вагоне, стоящем на запасных путях, поэтому и решил пройти через центральный зал. Тем более в такое позднее время народа на вокзале было немного и всегда можно было успеть уткнуться носом в витрину, если он увидел знакомого.

К счастью, поход через зал прошел довольно спокойно и без эксцессов. Если не считать, что за мной буквально по пятам шел какой-то милицейский сержант. Видимо раздумывал – заняться мной как тренировочной грушей или просто попинать ногами. Проходя мимо бюста Петру I, что в центре зала, я вначале не поверил своему маленькому счастью – на полу лежала банкнота в 500 рублей. Потоптавшись около нее и позыркав осторожно по сторонам, я понял, что никто не претендует на эту нужную мне денежную бумажку. Аккуратненько наклонившись и сделав вид, как будто я почесываю щиколотку, медленно поднял купюру. Вот счастье то! Даже сержант, внимательно наблюдающий за мной, вроде бы ничего криминального не заметил. Но чтобы не провоцировать милицейское начальство, а для меня теперь даже курсант начальник, я при выходе на площадь Восстания быстренько юркнул налево и убыстрил шаг.

Дядюшка нашелся около ларьков в окружении других бомжей. Похоже, он опять рассказывал одну из своих веселых историй.

Так и есть, подойдя вплотную к кучке мужчин, я стал свидетелем окончания очередного рассказа:

– Вот так и закончилась эта увлекательная история, о которой мой дядюшка не очень любил вспоминать.

Ну, думаю, раз уж я пропустил всю историю, то переспрашивать, отчего все засмеялись в полный голос, я не стану. А куплю ка я себе чипсов, вот захотелось мне их до такой степени, аж слюной чуть не захлебнулся. Да и деньги в кармане есть! Почти богач.

Подошел к ближайшему ларьку и попросил милую девушку продавщицу:

– Чипсы «Лэйс», пожалуйста.

– Вам какие?

– А какие есть?

– Много разных.

Настолько большой ассортимент, что все не перечислишь? Все может быть. Девушка симпатичная, а я тут со своей небритой рожей ее учить собрался.

– С солью, пожалуйста. – Вежливо и мило улыбаясь, попросил я.

– А с солью нет.

– Эм-м. Ну, тогда со сметаной и луком.

Продавщица исчезла, хотя затеряться в небольшом ларьке было практически негде.

– Таких тоже нет.

– С беконом есть?

– Кончились.

Я уже начинал раздражаться, хотя на девушек редко серчаю, так как это себе дороже. Визг, писк, слезы и, в конце концов, все равно сам оказываешься виноват.

– Ладно, давайте любые.

С тяжелым вздохом это милое создание опять исчезает надолго в недрах ларька. Наконец передо мной вырастает горка из нескольких пакетиков.

– С солью подойдёт?

– Давайте!

Что еще можно сказать? Играли бы мы в шахматы, думаю, была бы зафиксирована ничья. Но внимательно осмотрев продукцию, выложенную в витрине ларька, понял, что со стопроцентной уверенностью, проиграл бы битву разумов. Дело в том, что я увидел фонарик, с рекламной бумажкой: «Новый вечный фонарик в поход. Светит более получаса. Гарантия!". Лично я не могу себе представить вечность, которая длится полчаса.

Моя милиция меня бережет

Дядюшка заметил меня и, поманив пальцем, повел в сторону лестницы на платформу. Поднявшись, мы присели на скамью, и он подал мне конверт. Я вскрыл его и достал оттуда два листа бумаги: «Здорово дружище! Послушал я о твоем житье, и даже слезу у меня прошибло! Но как понимаю, ты уже пообтерся в среде бомжей, даже прозвище тебе дали неплохое. Ребро – это звучит. Это не какой-то там Сопля или Сморчок. Уважаю братишка!

Я думаю, что ты выиграешь наше пари, но еще не вечер! Не переживай, я действительно рад за твои «успехи».

Теперь читай мой отчет.

Твоя Мирабелла меня просто потрясла. Ты почему ее раньше до дела не допускал? У нее же волчья хватка капиталиста, я по сравнению с ней мелкий волчонок.

Дела твои она ведет блестяще, никому спуску не дает. Гоняет всех жестко, но палку не перегибает. Молодец, одним словом. Я в отношении нее был глубоко не прав, каюсь, каюсь, виноват.

Что касается Эдика. Мальчик скользкий, согласен, но дело свое знает, тут ты был прав.

Так что дружище бомжуй и дальше, в голову плохие мысли не бери, все идет нормально.

Жму твою грязную и вонючую руку, и желаю держаться торчком. Твой друг, товарищ и почти брат Петр.

Р.S. Побежал мыть руку, что-то от тебя подцепил».

Я заулыбался. Как был Петька балаболкой по жизни, так им и остался. Он и в своем офисе старался поддерживать хорошую, добрую атмосферу. Над дверью в свой кабинет Петр повесил объявление: «Господа и товарищи работники! Ваш долг уважать своего начальника! Даже, если вы считаете, что он дурак. Ему тяжелее, чем вам. Вы видите каждый день перед собой только одного придурка (в моем лице), а он – целую группу!». Я лично на двери своего кабинета ничего не вывешивал. Мне вполне хватало того, что у секретаря на столе стояла табличка «Степень заслуженности работника определяется длительностью прощаемых ему опозданий».

На душе потеплело, слава Всевышнему, дома все в порядке, Мирка молодец. И погода хорошая, и Дядюшка рядом мило улыбается. Все отлично!

Я блаженно посмотрел по сторонам.

– Сержант Миленький. Ваши документы!

Из благостного состояния меня вывел утробный голос незаметно подошедшего милиционера. И сразу заходящее солнце зашло за тучку, начал накрапывать дождик и радостное ощущение мира убегало из груди большими скачками.

– Добрый вечер товарищ сержант. У меня нет с собой документов.

– Пройдемте гражданин.

Сержант схватил меня за рукав и сильно дернул.

Я обиделся. Что за привычка у служителей закона дергать за рукава. Этак и рукав можно оторвать. Видимо блаженное состояние не до конца меня покинуло, поэтому я сразу не оценил масштабы возникшей угрозы.

Бац! Колено левой ноги пронзила жуткая боль. Я инстинктивно согнулся и получил еще один удар в ухо уже кулаком.

– За что бьешь, начальник! – Возопил я, соскакивая со скамейки и отбегая в сторону.

– Сам пойдешь или помочь? – Совершенно равнодушно спросил работник службы правопорядка.

Получать болезненные удары больше не хотелось и я прихрамывая, пошел за сержантом. В паре шагов за нами, молча, шел Дядюшка, так и не проронивший за все время ни слова.

Мы пришли в милицейский приемник на вокзале, где миловидная девушка лейтенант о чем-то спрашивала сидящего напротив нее бомжа Чуба.

Тот обернулся и, увидев вошедших, ткнул в меня пальцем и воскликнул:

– Вот этот там был до меня. Точно, его я видел!

Лейтенант подняла на меня глаза, очаровательно улыбнулась и показала рукой на стоящий у стенки стул. Я проковылял до стула и с облегчением присел, вытянув левую ногу, которая при малейшем сгибе в колене посылала по нервам толчки боли.

Девушка посмотрела на сержанта, кивнула ему, и тот вышел. Все так же молча, она перевела взгляд на стоящего в углу Дядюшку и удивленно изогнула бровь. Дядюшка также молчаливо улыбнулся ей и слегка кивнул. Эта молчаливая пантомима была прервана визгливым голосом Чуба:

– Гражданин следователь, я-то, могу идти?

Лейтенант подняла свои красиво подведенные глаза к потолку, поизучала трещины на нем, видимо раздумывая о давности побелки и наконец опустив взор на Чуба, все так же молча, кивнула головой.