Страница 2 из 7
– Я еще ничего не сказал, детка.
– Но ведь позвонил не просто так?
– Да. Не просто так. Нам нужна твоя помощь.
– Нас могут прослушать, Лео? – спросила она с беспокойством.
– Обижаешь… Защита как в Белом Доме, – он тихо засмеялся.
Слышно было, как человек с той стороны затянулся сигарой, закашлялся.
– Куришь, старый черт? А потом на сердце жалуешься. Тебе курить вредно.
– Это я от волнения. Бросил почти. Вот только когда волнуюсь, рука сама тянется за сигарой…
– Врешь, что бросил. Вы, воровские морды, привычек не меняете. У тебя и свой торседор[1] есть. Я знаю. Что куришь? Все те же любимые сигары Фиделя?
– Не меняю я привычек, Сонечка. Коиба – и мои любимые сигары. Los que fuman Cohiba no van morir de cáncer, pero aquellos que no fuman van a morir de envídia,[2] – произнес он по-испански, – а ты, девочка, ничего не забыла. Память у тебя, я всегда говорил, лучше чем у компьютера.
– Di lo que necesitas! Te escucho.[3] Все равно ведь не отстанешь, знаю тебя.
– Понимаешь, какое дело…
Он затянулся сигарой. Соня просто физически почувствовала шоколадный сигарный аромат и… потянулась за шоколадкой. Отломила кусочек черного лакомства, положила в рот. Выжидала, пока Лео начнет излагать, зачем звонит.
– Понимаешь, какое дело. Твой отец в тюрьме…
– Что?
– Ты не волнуйся.
– Что значит, не волнуйся… На чем он погорел?
– Да ни на чем. Он уже давно не занимается ничем… противоправным. Слово, данное тебе, держит.
– Тогда что же случилось?
– За прошлые грехи нашли его. Сажать не хотят. Видимо, и доказательств у них нет.
– Так что же им нужно?
– Деньги. Если мы не дадим им сумму, которую они просят, то можем просто не дождаться старину Пата из тюрьмы.
– Взятку требуют?
– Да, девочка. А мы сейчас не так сильны, как раньше. Защитить нас от молодых волков некому.
– И сколько требуют?
– Полмиллиона.
– Сколько?
– Полмиллиона, детка.
Соня присвистнула:
– Ну и расценки, скажу я тебе… А что, отец по сусекам поскрести не хочет? Я уверена, что у него не один миллион припрятан на черный день.
– Дак… мы по сусекам поскребли…
– И что?
– Полмиллиона – это то, что осталось раздобыть. Они требуют больше. Дали нам две недели сроку.
– Он же мне говорил, что его никто не вычислит и не найдет: ни старые дружки, ни полиция.
– Это не полиция. Это гангстеры.
– Стоп. А как же тюрьма?
– Это полицейские гангстеры…
– Лео, ты о чем? Какие такие гангстеры? Это же полиция!
– Это Мексика, детка. А не твоя Америка.
– И какого черта вы в Мексику подались? Сидели бы на Кубе. Так нет, скучно им, понимаешь, в стране Фиделя.
– Так все было нормально, Сонечка. Столько лет все было нормально. Но…
– Лео, что ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты раздобыла полмиллиона, девочка.
– У меня нет таких денег, – Соня выругалась.
– Но у тебя есть талант их добыть. У тебя, девочка, уникальный талант. Такой дар выбросить на помойку! Ай-яй-яй. Но это твой выбор. Мне бы твои способности, – он затянулся сигарой. – Но в этот раз надо помочь, Соня.
– Нет! Нет! И еще раз – нет! Я не хочу снова прятаться от полиции… Я с детства только этим и занималась. Мне надоело!
– Детка, для тебя это просто игра. Я не знаю, как ты это делаешь, но даже меня, старого волка, ты обводила вокруг пальца. Это развлечение для тебя. Разве не так? Ты вспомни…
– Лео, я больше не играю. Я повзрослела.
– Но твой талант с возрастом не пропал. Я понимаю, ты сейчас предпочитаешь спокойную размеренную жизнь…
– Давишь на гордость? Думаешь, расплавлюсь?
– Соня, детка, надо ведь совсем немного. Пять-шесть ювелирных магазинов и все. В вашем Нью-Йорке столько богатых магазинов. Все деньги мира крутятся в Америке. Тебе нужно только добыть драгоценности. Все остальное мы сделаем сами.
– А где гарантия, что отца отпустят?
– Это честные гангстеры.
– Лео, ты хоть слышал, что ты сказал? Ха-ха… Честные гангстеры.
– Обижаешь, девочка. Если бы не было гарантий, то мы бы оставили эту затею.
– Бедный папа…
– Сонечка, я обещаю, что это последний раз. И это твой отец! Ни для кого другого я бы не просил. Для себя бы не просил. Мы с ним друзья, ты знаешь. Вот уже сорок лет. Ты родилась на моих руках, девочка… Ты же помнишь, как мы дружно жили? Китай помнишь? Как мы всегда были на полшага впереди китайских грабителей? Они приходят, а сейф уже пустой… – он засмеялся, закашлялся…
– Я все помню. Но лучше, если б забыла. Мама всегда была против.
– Мама твоя – святая была женщина.
– Она ругалась с отцом, когда он приучал меня к вашим играм.
– Ругалась… Но они так любили друг друга. Ты же знаешь…
– Знаю. Мамочка, – Соня шмыгнула носом, – как рано она ушла.
– Но у тебя остался папа.
– Теперь на жалость давишь? Ты, старый черт!
– Так что будем делать, девочка?
– Лео! – Соня выругалась. – А друзья? Ворье, которое друзьями себя называет? Они что, не могут помочь?
– Сонечка, все сбросились, сколько могли. Больше нет. Я бы тебя не беспокоил, поверь. Да и отец запретил… Сказал, лучше умереть, чем радость свою – доченьку – беспокоить… Это я сам решил тебе позвонить. Уж больно жалко мне Пата.
– Я подумаю.
– Подумай, душа моя. Если помощь какая нужна, ты говори.
– Какая от вас помощь?.. Только хлопоты.
– Денег можем немного дать… Ну, ювелир у нас есть в твоем Нью-Йорке, который может быстро изготовить подделку…
– А? – Соня на мгновение задумалась. – Это интересно. Ладно, приготовь семь… нет, лучше десять тысяч. Ювелира предупреди, что позвоню. Расплачиваться с ним сами будете.
– Да, детка. Все сделаем.
– И найди мне три-четыре сим-карты новые… Я их потом выброшу.
– Это не проблема. Завтра тебе их доставят. И деньги тоже. А еще у нас есть один парень. В Лос-Анджелесе живет. Тоже талант. Может, свяжешься? Он джентльмен… По гостиницам и на светских приемах промышляет.
– Нет. Никаких джентльменов.
– Я так и думал. Ты всегда одна… Значит, согласна?
– Лео, а ты оставил мне выбор? Я попробую. Присмотрюсь пока.
– Спасибо, детка…
Казалось, разговор окончен, но никто из них трубку не отключал. Наконец, Соня спросила:
– Как он там? Как папа? Держится? Ты видел его?
– Он молодец! Как всегда. Тебя очень любит. Он не хотел тебе говорить, Соня. Это все я. Я сам принял решение. Не хватает нам, понимаешь…
– Ладно. Не уговаривай. Я сказала, что попробую. Последний раз, Лео.
– Да, детка. Обещаю.
– Да иди ты к черту, старый пень! – и бросила трубку.
Манхэттен. В четверг, в двенадцать дня…
…у ювелирного магазина, прямо перед дверью остановилось такси. Женщина расплатилась с водителем и, добавив к сумме, указанной на счетчике, двадцать долларов, пообещала дать еще сто, если он ее подождет (водитель довольно закивал), и изящно вышла из машины. Поздоровалась с охраной. Улыбнулась. Спросила, как у них дела. В общем, обратила на себя внимание. Двое мужчин – охранники – удивились: клиенты, как правило, их не замечают, редко им улыбаются и не вступают в беседу. В этот бутик приходят богатые люди. Нет, конечно, любой может зайти – никакого запрета нет. Но люди с небольшим достатком, видя цены на украшения, чувствуют себя неловко и стараются побыстрее выскочить из дорогого бутика. У охраны и работников ювелирки глаз наметан. У них чутье: этот – покупатель, а тот – случайный визитер.
Женщина выглядела шикарно. Но ее нельзя было определить ни в одну категорию. Да, у нее есть деньги. Но она не выглядела богато. Она другая. Что-то в ней было не так. Что-то ускользало от намётанного взгляда работников. Красивая, стильная, с удивительными золотыми глазами. Непонятная, одним словом.
1
Торседор – крутильщик сигар, который вручную из листьев табака скручивает сигары.
2
Те, кто курят Коиба, никогда не умрут от рака, но те, кто не курят, умрут от зависти (исп.)
3
Говори, что надо! Я тебя слушаю (исп.)