Страница 79 из 112
- С этой лесной вороной должен говорить ее сородич, а не бескрылая душа, уж извини. И будь покоен, мой друг, две птицы всегда поймут друг друга и найдут общий язык.
Но только он собрался обратиться к их пернатому гостю с подобающим моменту приветственным словом, как клест подпрыгнул и что есть силы долбанул Гвинпина прямо в круглый и широкий деревянный лоб. Ошеломленный Гвин чуть было не брякнулся по своему обыкновению на спину, но хохочущий друид его вовремя поддержал крепкой рукой.
- Он еще и дерется! - возмущенно завопил Гвиннеус, а клест неодобрительно глянул на него, склонив голову, и назидательно каркнул.
- Он, по-моему, хочет тебе сказать, что он не ворона, и, по всей видимости, находит это сравнение со своей особой крайне для него оскорбительным, - все еще посмеиваясь, заметил Лисовин. При этом он сам удивился: как это ему удалось выговорить такую тираду, более уместную ко двору сиятельных особ, нежели на лесной поляне, да еще и при таких необыкновенных обстоятельствах!
- А кто же он тогда? - сердито выпалил Гвин. - По-моему, эта образина как раз больше всего и смахивает на ворону, которой к тому же вдобавок и клюв вывернули щипцами! Видимо, - добавил он уже потише и на всякий случай опасливо отодвигаясь, - чтобы не пускал его в ход, когда ему только вздумается...
- Нет, мой друг, это - клест. Обыкновенный клест и все. Ты разве таких в лесу никогда не видел? - кротко поинтересовался Лисовин, пряча в бороде лукавую улыбку.
- В отличие от тебя я по глухомани да чащобам всяким не шляюсь, огрызнулся Гвинпин. - Жизнь моя, да будет тебе известна, подчинена иным, неизмеримо более высшим смыслам.
- Воистину, брате Гвинпине, - состроил елейную рожу Лисовин. - А пока соизволь обратить свое драгоценное внимание на этого посланца - он, по-моему, опять начинает нервничать.
- Хорошо, - как-то слишком уж быстро согласилась сварливая кукла. - Сейчас я попробую вытрясти из него все, что нам надобно.
И Гвинпин широко раскрыл клюв и вдруг издал целую серию великолепных щелчков, кряканий, вороньего карканья и множества других, не менее птичьих звуков, только в гораздо более превосходной степени. Когда последний, особенно эффектный щелк стих, ошеломленный Лисовин потряс головой, чтобы вытряхнуть из ушей всю эту какофонию.
- Что это было? - пораженно пробормотал он.
- Понятия не имею, - нервно ответил Гвинпин, не поворачивая головы и сосредоточенно упершись в клеста немигающим взглядом гипнотизера. - Однако смотри - он, кажется, все понял!
В самом деле, клест, внимательно выслушав сомнительную арию Гвинпина, медленно раскрыл клюв и громко прокричал:
- Кр-р-р-ааа!
Казалось, что клест тем самым только что предложил кукле продолжать разговор. Впрочем, это вполне могло означать и "дур-р-рак!".
Однако, по всей видимости весь свой лексикон птичьего языка Гвинпин уже исчерпал до дна, потому что ему больше ничего не приходило в голову, кроме идиотского "чик-чирик". Если бы он был человеком, он, наверное, покраснел бы сейчас как рак. Клест проницательно взглянул на куклу и вдруг, сильно оттолкнувшись, прыгнул Гвину прямо на макушку. Тот от неожиданности зажмурился и что было сил завертел головой, чтобы сбросить неожиданного седока, но клест сильно тюкнул Гвина прямо в темечко, затем еще пару раз и вдруг...
"Не бойся, странный сородич", - услышал Гвиннеус в собственной голове слова, которые поблизости не мог произнести никто. Он вытаращил глаза, но встретился только со встревоженным взглядом Лисовина. Клест тем временем вновь коснулся клювом его головы и тихо защелкал клювом, словно лущил семечки из особенно вкусной шишки.
"Не бойся", - вновь зазвучал голос. "Ты должен запомнить то, что мне велено передать человеку, который стоит рядом".
- Ты кто? - ошеломленно произнес вслух Гвинпин, напряженно глядя в лицо бородачу и силясь закатить ставшие вдруг непослушными глаза, дабы разглядеть усевшуюся на его голове птицу.
"Я - посланник" - ответил клест. Это именно он говорил сейчас с куклой! И говорил на непостижимом языке, который не может услышать никто, кроме того, кому адресованы эти слова. "Но Время Слов, отпущенное мне на этот раз, уже проходит. Слушай и запоминай, что передает твоему человеку мой хозяин и друг Камерон".
Лисовин, которого Гвинпин вдруг среди белого дня перестал узнавать, протянул руку, чтобы привести своего рехнувшегося беднягу в чувство и заодно стряхнуть с него зловредную птицу. Но клест сердито разинул клюв и ударил друида по руке жестким крылом. Одновременно Гвинпин тоже отчаянно замахал своим крылышком на Лисовина, мол, погоди, не мешай. И бородач, пожав плечами, уселся рядом в полном недоумении и стал ждать. Теперь он уже понял, что между этими двумя птицами что-то происходит.
Через некоторое время Гвинпин вдруг кивнул, затем с некоторыми паузами еще несколько раз. Лисовин готов был поклясться, что птица о чем-то спросила Гвина, а тот ответил или что-то подтвердил, после чего последовало еще несколько вопросов и такие же утвердительные ответы куклы. И при всем при этом у Лисовина что-то стряслось с ушами - он ничегошеньки не слышал из разговора лесного и деревянного пернатых! И это притом, что его слух воспринимал и гудение ветра над лесом, и поскрипывание наполовину сорванной калитки на ограде, и далекое карканье кладбищенского воронья, и еще многие другие окружающие друида звуки зимы и леса.
Наконец клест удовлетворенно каркнул, прыгнул с головы ошеломленного Гвинпина вверх и взмыл в небо. Оба приятеля неотрывно смотрели, как красно-коричневая тень обогнула кладбище, и клест, тяжело взмахивая сильными крыльями, исчез в лесу.
Только тогда Лисовин перевел дух и ревниво взглянул на приятеля.
- Что это все значит, а, любезный Гвиннеус?
- Это был посланник, - прошептала кукла. Вид у нее был весьма подавленный.
- Чей это еще посланник? - прищурился бородач. - И откуда ты это знаешь?
- Сейчас я тебе расскажу, - пробормотал Гвинпин. - Он заставил меня выучить его слова наизусть.
- А чего ты все время ему кивал? - удивился друид.
- Он меня несколько раз проверил, как я запомнил. Вразбивку, - тихо проговорила кукла.