Страница 72 из 112
ГЛАВА 7
ДУДОЧКА
Молчун неожиданно остановился: он вдруг ощутил, как в его голове быстро кольнуло. Казалось, кто-то осторожно ввел ему в висок длинную и тонкую иглу, причем настолько тонкую, что немой друид даже не почувствовал сколько-нибудь острой боли, а только лишь легкий укол, холодный и осторожный. Затем кольнуло еще раз, снова и снова. Он затряс головой, чтобы избавиться от наваждения. Это, конечно, были только нервы, которые были напряжены столько дней и ночей, что должны были уже давно лопнуть. Ничего не произошло, но тут же послышался укол в другом виске. Именно послышался - теперь это было похоже на звон тоненькой льдинки, легко обломившейся в голове немого друида. А затем обе иглы в его голове удлинились и медленно поползли навстречу друг другу.
Молчун затряс головой что было сил, но ничего не помогало. Тогда он быстро вонзил кончики мизинцев в отверстия каждого уха и стал медленно поворачивать пальцы, как будто пытался добраться до заползшей в ушную раковину уховертки. Но Молчун никогда не верил в глупые россказни базарных баб, пугающих детей, чтобы они не лазали на сеновал. Это была последняя мысль Молчуна, после чего в его голове мгновенно сверкнула молния - это обе невидимые иголочки встретились. Боль была страшная, нестерпимая, и друид замычал от боли. В ту же секунду боль стала медленно уползать куда-то вглубь, жжение в голове прекратилось, и в глазах Молчуна выступили слезы. Он вытер лицо рукавом и замер. В голове его раздался далекий звук, как будто кто-то сильно и протяжно дул в невидимую дудочку. Затем звук сменился новым, потом пришли еще несколько других, появилось некое подобие мелодии, словно некий ребенок-несмышленыш осторожно пробовал извлечь звук, и у него это только что начало получаться. Это действительно была дудочка, но даже не это поразило немого друида в самое сердце. Это была Его Дудочка! Та, что когда-то он смастерил впервые в жизни и подарил странному и доброму парню по имени Коростель.
Молчун ни за что на свете не сумел бы объяснить, как же он все-таки понял, что это играла именно та, его дудочка, но он даже и не думал об этом в эти мгновения. Его дудочка играла, и она звала его! Немой друид обхватил руками голову, в которой один далекий и печальный звук сменялся другим, и медленно обвел взглядом лес.
Рута увидела, что с немым друидом что-то происходит, после того, как тот вдруг остановился как вкопанный и схватился за голову. По его искаженному болью лицу невозможно было прочитать, что случилось, и Руте даже показалось, что к немому вернулась одна из давних, так и не залеченных ей хворей. Но тот уже пришел в себя, мрачно посмотрел на девушку и пошел к ней, на ходу снимая с пояса ножны.
"Вот и все, наверное", - устало подумала она. "С этим дьяволом мне никогда не сладить". Но пока Рута примеривалась, как бы получше изловчиться и ударить предателя в глаза ногтями, немой друид остановился и протянул ей свой зачехленный нож. Она непонимающе смотрела на него, не двигаясь с места, и тогда Молчун нетерпеливо топнул ногой. Рута робко протянула руку, и друид вложил ей в ладонь ножны.
Губы его дрогнули, и ей даже показалось, что он сейчас наконец-то хоть что-то ей скажет. Но немой друид только молча указал девушке куда-то за спину, туда, где между двумя чащами могучих, неудержимо устремленных ввысь сосен, начиналась просека. Туда, где начинался путь к свободе. Если только это не было ловушкой, и ее не ждала неумолимая стрела в спину. Она знала, что друид бьет без промаха из лука, с которым всегда был неразлучен.
Рута повернулась и сделала шаг. Потом другой и третий. Ничего не произошло, во всяком случае, со стороны друида до нее не донеслось ни звука. Тогда она осмелела и ускорила шаг, вознося про себя отчаянные молитвы, зажмурившись и ожидая каждой клеточкой напряженной спины, что вот сейчас, в это мгновение ее и настигнет смертельный удар в спину. Девушка осторожно повернула голову и краешком глаза увидела позади темную фигуру, стоявшую с широко расставленными ногами, словно под ними была не земля в снегу, а палуба корабля, попавшего в безнадежный шторм вдали от родных берегов. Рута глубоко вздохнула, пытаясь унять бешеное колотящееся сердце, и быстро пошла под пологом заснеженного леса, мечтая поскорее добраться до спасительной просеки и остаться живой. Над ней летели снежинки, но это только ветер тревожил кроны сосен, а в глубине чащи было тихо.
Когда девушка исчезла за поворотом лесной дороги, Молчун сплюнул, оставив маленькую окровавленную лунку на снегу, вытер губы, нахлобучил шапку и побрел обратно. В голове у него шумело, словно это целый сонм ветров сошелся в схватке за право властвовать над всеми флюгерами мира, в ушах поминутно поднимались ватные волны, и только где-то в глубине души, словно в пустом, всеми брошенном замке, звучала далекая и одинокая дудочка. Ей уже не суждено было умолкнуть, как любой Истине на этом свете, которой однажды посчастливилось быть Услышанной.
Он сам себе сейчас казался узлом, в который кто-то невидимый, но, несомненно, могучий и сильный, связал две крепкие нити, что прежде были отчего-то разорваны. Ему казалось, что сейчас он знает все обо всем на свете и даже - о себе, о себе самом; том человеке, который всегда казался ему самой большой для него загадкой на свете. Он жил и ощущал себя, но проходил день, и Молчун забывал себя вчерашнего, а каким он будет днем завтрашним, немой друид и представить себе не мог. В горле у него стоял ком, на лбу выступили крупные капли пота, несмотря на легкий морозец стылого леса, а в голове продолжала звучать дудочка. Это уже были не первые робкие потуги, это начиналась музыка, и она волновала сейчас Молчуна. Он словно чувствовал себя нерадивой заблудшей овцой, которая вдруг услышала далекую дудочку родного пастуха, собирающего стадо, и радостно встрепенулась, услышав знакомые звуки обещания тепла и покоя. Немой друид сделал шаг, не зная еще куда, и в этот миг с деревьев стал падать снег, закачались могучие стволы, а заснеженная земля под ногами задрожала.
Ничего не понимающий Молчун от неожиданности потерял равновесие и упал наземь, неловко подвернув ногу. По всему лесу вокруг него, куда ни кинь взгляд, огромными белыми шапками падал снег, обламывались сучья, и некоторые стволы молоденьких сосенок уже начинали предательски трещать. Происходило что-то странное, даже страшное, причем где-то совсем неподалеку, потому что звуки дудочки, в такт которым аккомпанировали порывы сильного ветра в лесу, становились все громче, вырисовывая замысловатую вязь мелодии, которая уже начала бесконечно повторяться. "Кто-то рисует последние круги", - невесть откуда возникла и пропала у него в голове мысль, мысль чужая, непонятная, поскольку он не знал, о каких кругах только что прошептал ему этот неведомый кто-то. Он вскочил и ошалело закачал головой, пытаясь стряхнуть наваждение и избавиться от тошнотворного головокружения, которое немедленно навалилось на него.