Никто не виноват

– Ну, что ты! Просто я рада тому, что ты такой добрый и хороший.

– Добрый я бываю не всегда. Хотя… Да, я добрый. – И он громко рассмеялся. – Мы с братом – кстати, его зовут Алекс, то есть его полное имя Александр, – мы с ним монозиготные, то есть идентичные, близнецы. У нас с ним один генотип, у нас совершенное портретное сходство, у нас большое сходство характеров, привычек и некоторая схожесть биографий. У нас с Алексом даже отпечатки пальцев схожи по некоторым характеристикам. Мы с ним с рождения и лет до пятнадцати были почти одним целым, сейчас немного различаемся.

– Как это?

– Как? В детстве играли всегда вместе, то есть вдвоем, вместе с удовольствием занимались в спортивных секциях: сначала был хоккей, а потом восточные единоборства, позже карате. Мы даже занимались с ним в танцевальном кружке, правда, недолго. – Он заулыбался. – Мы дружили, и нам было комфортно вдвоем, мы ни в ком больше не нуждались, но с возрастом появились у каждого свои друзья. Мы очень привязаны друг к другу, не смейся! Я старше его на целых десять минут. Поэтому он всегда мне уступает во всем, так повелось с самого раннего детства.

– Ты пользуешься тем, что ты старше?

– Ну, зачем же так категорично? У него всегда было и есть право выбора. Это его решение. Кроме того, я никогда не злоупотреблял этим. Мы чувствуем друг друга. Знаешь, как бывало: стоило одному пораниться – и второй мог получить такую же травму, даже не находясь рядом. Мы чувствуем боль друг друга. В школе учились всегда хорошо. Оба поступили в Оксфорд, правда, я выбрал финансы, и он за компанию со мной тоже. Но потом еще Алекс изучал архитектуру. Александр сейчас занимается строительством, но это только затем, чтобы появилось хоть какое-то различие между нами. Мама нам пыталась внушить, что у каждого из нас своя дорога в жизни, что каждый из нас должен пройти свой путь и не быть зависимым от чьего-то желания, навязанного извне. Ведь нам всегда с Алексом хотелось быть вместе. Никто из нас не должен был заставлять другого делать то, чего тому бы не хотелось. По-моему, Алекс занимается строительством, помня о маминых наставлениях, но сознаться в этом он не хочет до сих пор. Нам нравится один тип девушек. Наши родители пытались с раннего детства относиться ко мне и брату как к двум разным, самостоятельным личностям. На день рождения у нас с ним были всегда разные торты – у каждого свой, персональный, – разные подарки, и одежда у нас была разная. Даже на третьего ребенка родители решились, чтобы научить нас коллективному общению.

– Значит, вы всегда дружили и никогда не ссорились?

– Ну, как без этого? – Майкл неопределенно хмыкнул. – Мы же мальчишки и, вполне естественно, иногда что-то пытались делить, выяснять отношения между собой при помощи банальной драки. Наш отец всегда старался вмешаться, интересовался у нас, о чем спор, и всегда внимательно выслушивал обе стороны. Он нас наказывал за драки обоих, мама читала нам нравоучения, и было очень стыдно, а еще потом было жалко брата. Я понял, что победа иногда дается с такими потерями, что становится больше похожей на поражение, и война с родным человеком, да и не только с родным, – это путь обмана, и порой обманутым становишься ты сам. – Он прижал

Эллу к себе. – Сейчас я ценю их мудрость, они научили нас троих ценить и любить друг друга, жить дружно, заботясь

и помогая друг другу во всем.

– Майкл, у тебя выработалась целая жизненная философия. Ты благородный человек. А твоя сестра, какая она?

– Кейт? Она еще маленькая. Ей всего девятнадцать, она еще несовершеннолетняя, студентка, тоже учится в Оксфорде, она хочет стать журналистом. Кейт славная девчонка. Тебе удобно так лежать? Иди ко мне поближе. Так хочется прижать тебя к себе и никуда не отпускать.

– А ты и не отпускай. Майкл, мне так хорошо с тобой. – Она крепко обняла его за шею и поцеловала его.

– Я хотел сказать тебе… – он внимательно посмотрел в ее глаза, – если бы ты сразу предупредила меня, что ты девственница, между нами ничего бы не было. – Он нагнулся к ней

и поцеловал ее.

– Да? Сейчас это не в моде, знаю. Ну, если уж так случилось… – Она замолчала, а потом добавила: – Спасибо, что исправил мою ситуацию. Майкл! Я отдаю себе отчет в том, что для тебя это всего лишь мимолетное увлечение, но у нас так мало времени, и мы можем больше никогда не встретиться. Я рада, что моим первым мужчиной стал именно ты.

– Нора, Нора! Да ты что? Да ты самая чудесная девушка на свете, а самое главное – что ты теперь моя. Просто с этого момента нашей близости я чувствую большую ответственность за тебя. Я сам еще ничего не знаю, но с того момента, как я тебя увидел, что-то произошло. – Он покрутил головой в ответ на какие-то свои мысли. – Не поверишь, когда наши руки соприкоснулись, я почувствовал разряд электрического тока. Чему ты улыбаешься?

– Я думала, что мне это только одной показалось, – ответила, улыбаясь, Элла.

– Ты тоже это почувствовала? Я постоянно думаю о тебе и ничего не могу с собой поделать. – Он стал покрывать нежными поцелуями ее лицо, шею, затем его губы спустились еще ниже. Он продолжал ей говорить что-то бессвязно-

ласковое на двух языках, и от этого на душе у нее стало

светло и радостно. – Давай спать, уже очень поздно. Или рано? Пять утра уже, спать осталось полтора часа. Черт, у меня же телефон в пиджаке остался, а, ладно, потом! Не хочу вставать, не хочу отрываться от тебя!

Она удобно устроилась у него на груди и закрыла глаза. Он нежно гладил ее по волосам, вдыхая их дивный аромат. Эта долгая-долгая ночь поймала его в свои сети, задушила в объятиях, а теперь, отпустив, переполнила эмоциями. Спать не хотелось совсем. Ему показалось, что он только чуть смежил веки, как сработала сигнализация на «Ауди». Элла по-прежнему крепко спала у него на груди. Он осторожно переложил ее на подушку, встал и выглянул в окно. Он щелкнул брелком сигнализации, но она сработала еще раз. Возле машины стоял Джек Фелпс, приехавший вместе с ним в Петербург для сопровождения юридической стороны сделки. Майкл взглянул на свой мобильник, который достал из кармана пиджака, и увидел множество пропущенных звонков. Было шесть двадцать утра. Он открыл окно и помахал Джеку рукой, приглашая его подняться в квартиру. Номер квартиры он ему назвал по телефону, чтобы не кричать на весь двор. Не прошло и пяти минут, как Джек уже зашел в квартиру и плотно закрыл за собой дверь. Он был взбешен, на лице были видны следы бессонной ночи. Его небольшие карие глаза метали молнии, широкие ноздри хищно раздувались. Они говорили на английском языке.

– Что случилось? – спросил с тревогой Майкл.

– Ты меня спрашиваешь?!

– Не понял.

– Не понял или прикидываешься, что не понял? Ты что творишь? Ты уехал, никому ничего не сказав. Машины у отеля нет. Тебя в номере нет. Телефон не отвечает. Что прикажешь думать? Я, вообще-то, отвечаю за твою безопасность.

– Не кричи! Я не один. Девушку разбудишь, она еще спит. Надеюсь, я имею право на личную жизнь?

– Ты головой думаешь или чем? Ведь это ты у нас лучший из лучших финансовых гениев! Ведь это тобой так дорожат в компании! Это же ты у нас крутой профи! Исчезаешь

накануне многомиллионной сделки. Я уже хотел в консульство обратиться за помощью. Хорошо хоть, телефон удалось отследить по GPS, это по причине наличия в твоем телефоне модуля GPS, с которым твое местонахождение можно определить с точностью до тридцати метров. Скажи спасибо, что я об этом позаботился!

– Ты не сошел с ума? – Майкл уставился на Джека в недоумении, граничащем с бешенством. – Я не должен был знать об этом?

– Это делалось в целях твоей безопасности.

– Да мне плевать, чем ты там руководствовался!

– Что там еще за девушка у тебя? – невозмутимо поинтересовался Джек, не обращая внимания на возмущение Майкла.