Опасное увлечение

Дэшфорт скулил, судорожно царапая руку Арджента.

– Вы не… понимаете, – прохрипел он.

Червяк был прав, Арджент не понимал. Не мог понять, почему кто-то мог хотеть смерти такой отважной, живой, желанной женщины, как Миллисент Ли Кер. Не понимал, откуда у нее над ним такая власть. Даже близко не мог описать проснувшиеся в его теле физические феномены.

Штормовой всплеск силы, власти, злобы и насилия. В его холодном, спящем сердце зашевелился какой-то зверь, и этот зверь жаждал крови. Соития.

И еще чего-то, для чего он не мог подобрать слов. Но знал, что дать это могла только Милли. Что-то, чего он желал больше всего и, хоть убей, не мог сформулировать.

– Передайте вашему клиенту, что теперь Милли Ли Кер принадлежит мне.

Достав свободной рукой из кармана банкноту на предложенную Дэшфортом невообразимую сумму, Арджент сунул ее в нагрудный карман костюма адвоката.

– Она не планирует раскрывать происхождение мальчика. Ее не интересует шантаж, известность или законнорожденность. И, безусловно, Милли никому не угрожает, в отличие от меня.

Он отпустил задыхающегося поверенного, чтобы схватиться с тем, что почитал давно почившим.

Своим бешеным нравом.

– В-вы разрываете контракт? – захлебнулся слюной Дэшфорт, прижав пальцы к хилому горлу. – В-вы уверены, что это разумно? Ваша репутация… не говоря уже о средствах к существованию…

– Дэшфорт, знаю, вы мне не угрожаете.

Арджент снова шагнул к нему, и маленький человечек побледнел еще сильнее.

– Мои угрозы намного смертоноснее.

– Я ничего такого не сказал.

Дэшфорт опустился на изящный диван, его глаза-бусинки светились самодовольной таинственностью.

– Они придут за ней. Хотя вы считаете, что вы единственное ночное чудовище, уверяю вас, есть люди и поопаснее, и они сделают то, на что у вас не хватило духу. Они убьют вас, а потом убьют вашу драгоценную актрису.

По костям Арджента пробежала слышимая трещина, столь же опасная, как разлом в плотине. За исключением того, что в водохранилище была не холодная вода, а огонь. И он прорвал ее, со страшной силой проносясь по сухожилиям тела. Арджент опьянел от гнева. Переполнился им, наводненный его восхитительным, мощным жаром.

Он схватил адвоката за лацканы и встряхнул, как игрушку.

– Послушай, квелый извращенец, если ты мне не скажешь то, что я хочу, я тебя убью. Медленно.

– Не так медленно, как некоторые, – произнес адвокат, и в его взгляде затеплилась странное благорасположение. – Понравилась актриса, пользуйтесь, пока за ней не пришел он. Потому что его никто не остановит.

Охваченный яростью, подобной которой не испытывал давно, Арджент, взревев, саданул Дэшфорта о стену, наслаждаясь глухим звуком, с которым голова адвоката стукнулась о массивную древесину.

– Назови его имя!

Адвокат упал, глаза его закатились, голова безвольно повисла. В том месте, где затылок ударился о стену, Арджент увидел кровь. В гневе он забыл свою истинную силу.

Времени у него оставалось мало.

– Говори, черт возьми, – приказал Арджент, встряхивая вялое тело.

– Терстон… думает… он отец… мальчика, – пробормотал Дэшфорт. – Ты опоздал… слишком поздно. Есть еще один.

– Что ты имеешь в виду? – закричал Арджент.

Адвокат мешком свалился ему на руки.

Арджент позволил ему рухнуть на пол, а затем провел по волосам дрожащими руками. Он был слишком крут, потерял контроль над собой. В его арсенале были разные средства получения информации: манипуляции, запугивание или насилие. Теперь же, хотя Дэшфорт еще жив, он может умереть от раны головы, а если выживет, то сможет предупредить Фенвика, что за ним придет Арджент.

Потому что он за ним придет.

Вытащив из кармана удавку, Арджент встал над упавшим лицом вниз мужчиной. Кровь с его волос текла по тонкой шее.

Много времени не потребуется.

Сегодня вечером Дэшфорт не отправится в бордель. Мальчики будут избавлены от него. Богатым придется подыскать себе другого нечестного адвоката для обстряпывания грязных делишек.

Плавным движением Арджент сделал так, чтобы мужчина больше никогда не проснулся.

– Сэр Дэшфорт? – Тень мелькнула за закаленным стеклом за миг до того, как легкий стук вернул Арджента в холодную реальность. – Сэр Дэшфорт, я слышала шум. С вами все в порядке?

Когда загремела дверная ручка, Арджент нырнул в кабинет Дэшфорта, едва успев оттащить тело, и открылась дверь. Сквозь шум оконной защелки, когда открывал окно, чтобы выбраться на карниз, он расслышал удивленные возгласы и крики, призвавшие полицию и доктора.

Черт. На улице полно людей. Бобби вызваны и, если не поспешить, гвалт привлечет к зданию внимание и его наверняка заметят.

Соседнее здание, коммерческий склад красного кирпича, отстояло примерно на ширину гроба. Отлично. Спиной к стене он, балансируя, прошел по карнизу, едва заслуживавшему своего названия, и подобрался к узкому переулку. Беда зданий в этой новой части города состояла в том, что украшения навроде карнизов шли только по фасадам, обращенным к улице. Переулок, чуть шире его плеч, был не более чем славной сточной канавой, а также мусорной свалкой.

Арджент взглянул на улицу. В конце зимы небо было на удивление ясным. Холод заставлял людей кутаться в шарфы и плащи и ускорять шаг в надежде найти теплый очаг там, куда они спешили. Казалось, по сторонам никто не смотрел.

Три высоких этажа отделяли его от земли. От свободы. Единственной возможностью было использовать умения, приобретенные, когда он взбирался по плоским каменным стенам Ньюгейта, и усовершенствованные во время кровавых засад Подпольной войны.

Ему нужно действовать быстро.

Ноги у него достаточно длинные, чтобы встать над прогалом. Твердо стоя одной на карнизе, другую ногу и руку он вытянул, чтобы опереться на соседнее здание. Дотянувшись ногой и рукой, он встал враспор между домами. Игнорируя стиравший ладони острый кирпич, он, как раскинувший лапы паук, цепляясь по очереди ногами и руками, полез вниз, пока не добрался до булыжной мостовой.

Спускался он пригнувшись, лишь одна кутающаяся прохожая его заметила. И как истинная горожанка решила, что обращать внимание на странные происшествия небезопасно и, плотнее завернувшись в плащ, ускорила шаг.

Выпрямившись, Арджент сложил пульсирующие ладони в кулаки, зная, что боль ослабеет, когда он охладит их.

Хотя то, как холод мог проникнуть в поток непрестанно льющегося сквозь него расплавленного тепла, сбило бы с толку самых прославленных ученых.

Что, черт возьми, произошло? Задуманное как терпеливый допрос в одно мгновение обернулось полным бедствием. А он стоял тут, в тени переулка, с пульсирующей в висках кровью, содранными руками и ни на йоту не приблизившись к истине.

Его разочарованный вздох отразили камни, прежде чем с ними столкнулся его кулак. Хотя суставы не пострадали, кожа была содрана и кровила. Ему требовалась боль. Боль всегда его муштровала. Концентрировала. Затачивала на смерть.

На сей раз от нее было мало толку.

Он быстро шел прочь от здания, где был кабинет Дэшфорта, пока не забрел в еще один узкий темный переулок со слепыми каменными стенами без окон, а потому не способными ни о чем донести. Чтобы успокоить лихорадочный пульс, он повернулся и прижал голову к холоду, к холодному камню, пытаясь вернуть холод в свою душу.

Переулок стал его чистилищем, местом мучительного страдания, местом размышления. Один в центре города, почти такого же бессердечного, каким всегда был он.

«Если вы меня не поцелуете, я умру».

Холодный ветер напомнил о теплом дыхании Милли на губах. Не поцелуй он ее в тот вечер, она бы умерла – от его руки. Он спрашивал себя: понимает ли она это теперь? Теперь, зная, кто он такой. Что он такое.

Даже там, в темноте лестничной клетки, где он впервые поцеловал ее, ее лицо лучилось светом, которого он никогда прежде не видел. Он собирался убить ее. Собирался сломать милые кости шеи и рассеять чары, навеянные ей в танце. Было так легко погасить свет, струящийся из-под ее золотой кожи, из обсидиановых глаз, сиявших в ночи Лондона самыми яркими звездами.