Опасное увлечение

Она прошла от него в трех шагах и даже бровью не повела.

Арджент ждал, пока она уйдет, чтобы подкрасться к своей жертве поближе. Он ощущал себя настоящим хищником. Голодным, нетерпеливым, но осознающим, что ожидание точного момента броска играет важную роль в захвате добычи.

Нежными руками Милли собрала над плечами длинные, тяжелые, эбенового цвета волосы, блестящие от воды и масел, обнажив перед ним спину. Когда она пошевелилась, смывая с их длинной волны мыльную пену, Арджент заметил, как обозначились две полоски вдоль ее позвоночника.

Его кровь прямо из-под кожи в почти осязаемой гонке устремилась к сердцу. А собравшись там, решительно двинулась вниз.

И тут она встала.

На миг он задохнулся. Открыв рот и судорожно глотнув воздуха, утонул во влажности и желании.

Арджент никогда в жизни не подозревал, что похоть может парализовать. До того как увидел ее обнаженной, он считал сношение биологической потребностью. Чем-то, совершаемым по желанию члена. Дававшего разрядку, удовольствие.

От вожделения его пальцы сжались в кулаки.

Капли воды, сбегавшие по изгибам ее тела, падали в воду с музыкальным стоном, меланхоличным, словно дождь. Казалось, влага так отчаянно льнула к ее телу, что рассеянные лучи дневного солнца, преломленные ею, из проблесков превращалась в сияние.

Она была существом солнечного света. Если у большинства женщин яркое освещение усиливало болезненную бледность, ее, как золотым плащом, целовало солнечным теплом, усиленным богатством теплых тонов темных волос.

Когда она наклонилась, чтобы достать мыло у края ванны, он едва не упал.

Три дня. Арджент стиснул зубы. Три дня он к этому готовился. Он, человек предельного терпения и дисциплины. Не храбрый, а бесстрашный. Воля у него не просто сильная, а железная. Он не стонал, когда его жгли, кололи, били, секли плетьми.

Так почему вид славных бедер Милли Ли Кер исторгал стон из его груди?

За миг до того, как у него подкосились колени, она снова нырнула.

Опустила под воду эбеновую голову ополоснуть волосы, и Арджент воспользовался моментом. Теперь, с головой под водой, она не услышит даже шороха.

И шороха не было.

Это не могло продолжаться. Ему необходимо с этим покончить. Немедленно. Блаженные или нет, цепи оставались цепями, а Арджент давно поклялся, что никогда не окажется в тюрьме. Даже в бархатных сетях Милли Ли Кер.

Вода едва шелохнулась, когда он опустился в бассейн, потянулся вниз и вытащил на поверхность обнаженное скользкое тело. Она кинулась в драку.

Еще хватая ртом воздух, она наотмашь врезала ему по лицу. Вышло больно.

Арджент едва сдержался, чтобы не прибить ее о край бассейна. Он был тверд, как бриллиант.

Повернув ее, он легко ее усмирил, одной рукой, как скобой, обхватив поперек тела и прижав ее руки к бокам. И не сжал рукой за шею, а заткнул ей рот ладонью.

Он мог утопить ее. Легко. Держа в захвате, все равно тянул ее вниз. Даже сквозь слои мокрой одежды он почувствовал легкое трение ее скользкой от воды и мыла кожи.

Ее голые ягодицы потерлись об его набухший член, напрягшийся под мокрыми брюками, впустив в ложбинку между мягкими полушариями.

Они замерли. Оба не знали, что он сделает дальше.

Глава седьмая

Несмотря на панику, Милли ощутила его возбуждение у своих ягодиц. Прежде она уже оказывалась в таком же положении.

Но тогда еще не знала об истинной опасности. Он не одержимый поклонник. Его захват был твердым, но безболезненным. Он слегка ослабил руку у ее рта, чтобы она не ранила губы зубами.

Однако член у ее ягодиц вызвал такую дрожь ужаса, что по воде пошла рябь.

– Я обещал мистеру Макгивни, что вы у меня не закричите, – прорычал он ей на ухо. Влажную чувствительную кожу ее шеи обдало жаром его дыхания, однако тон был ровен и холоден, как Темза. – Не заставляйте меня обманывать, а то пожалеете. Мы поняли друг друга?

Милли, пытаясь успокоиться, подавила всхлип ужаса. Паника ей не поможет. Ради себя самой необходимо сохранить рассудительность.

Она кивнула, и он отпустил ее рот. Она облизнула губы и тотчас пожалела. На них были его пот и вкус. Но они не вызвали отвращения.

И черт ее побери, если не из-за них у нее напряглись соски!

– Чего вы хотите от меня? Что вы сделали с мистером Макгивни? – прошептала она, ненавидя свое тело за реакцию на его близость.

Затем у нее в голове пронеслась другая мысль, разжигая бешеную ярость.

– Если вы только прикоснулись к Якобу, я…

– Я и близко не подходил к вашему сыну.

Его руки стальным захватом обняли ее за талию.

– Это угроза? – прошептала она.

– Это факт.

Ее горло сдавила тревога.

– Не делайте этого, – прохрипела она. Страх испарился, сменившись решимостью и отчаянием. Ее жизнь ничего не значила перед лицом угрозы Якобу. – Я сделаю все, что вы захотите.

Он замер и не подавал признаков жизни, лишь его мужское достоинство, ровно пульсируя, упираясь в ложбинку между ее ягодицами.

– Все, что я захочу? – наконец выдохнул он ей на ухо.

Тяжесть ее предложения ударила ее между глаз так, что у нее подкосились колени.

– Кто вы? – потребовала она с бравадой, которой и близко не чувствовала. – Я знаю, что Бентли Драмл – имя вымышленное.

– У каждого из нас есть персонажи, которых мы играем, – таинственно проговорил он, положив руку ей на плечо и прижимая ее к себе. – Но будьте уверены, я никогда не причиню вреда вашему сыну. Я не убиваю детей. Меня зовут Кристофер Арджент. Меня нанял адвокат Джеральд Дэшфорт, чтобы вас убить.

Милли не могла поверить. Он произнес это как джентльмен, представляющийся в гостиной. Таким тоном он мог бы сказать: «Привет, я – лорд такой-то, приятно познакомиться».

– Вы убийца или наемник? – спросила она, изо всех сил стараясь унять дрожь в голосе, чтобы не спровоцировать его на насилие.

– И тот и другой. Един в двух лицах.

Отлично. Это ничего не значило.

– Вы говорите, этот человек, этот Джеральд Дэшфорт, заплатил вам, чтобы меня убить?

– Да.

Холодно. Его голос был настолько холоден, что она задрожала.

– Я женщина небедная, мистер Арджент. Я могу заплатить вам двойную цену за свою жизнь.

Звучало не так отчаянно. Она могла быть похожей на него. Деловой, краткой, логичной.

– Это было бы… Беспрецедентно. – Он сделал паузу. – Непременно станет известно, что я ради денег переметнулся на другую сторону. Тогда каждая из моих мишеней будет торговаться. Станет известно мое лицо. Узнают, на кого я работаю. Отличный способ попасться.

Когда умерла надежда, ее место заняла ярость. По непонятной причине ее больше разозлил его тон, а не слова. Если он собирается убить ее, он сначала получит от нее сполна.

– Вы – душевнобольной, – процедила она сквозь зубы.

Он снова надолго замолчал, и она с удовольствием поняла, что ошеломила его.

– Кто?

– Вы меня слышали.

Не обращая внимания на свою наготу, она принялась молча извиваться, как делал Якоб, когда малышом хотел вырваться из ее объятий.

– Наврали мне, взяв дурацкое имя из Диккенса. Рискуя жизнью, проникли в мою квартиру посреди морозной ночи. Зачем? Поиграть со мной, запугать меня? Поцеловать меня? И вот опять вы, в центре проклятого города, прямо среди бела дня в моей ванне, в чертовой рубашке и брюках рассказываете, что не убиваете детей. И что не можете разорвать контракт из-за репутации в бизнесе. Говорю вам, вы полоумный. Сумасшедший.

– Предпочли бы видеть меня голым?

– Нет! Боже! Нет… Я просто… – Все ее попытки вырваться закончились ничем, кроме все более тесного сближения с этим пугающим возбуждением под его мокрыми брюками. – Гад, поверните меня лицом к себе! Я заслужила смотреть своему убийце прямо в глаза.

К ее огромному удивлению, он подчинился.

Но не посмотрел ей в глаза. Только не в них, а так, с расстояния вытянутой руки всю ее обшарил взглядом. Колонну шеи, груди, впадины и равнины живота, курчавый куст лобка.