Страница 3 из 7
Но, впрочем, и на нашем месте тоже неплохо. Вокруг стоит вода. Коты размеренно плавают брассом, перекрикиваясь вполголоса. На столе возле меня сидит бледный щенок – похоже, его укачало. У нас есть размокший батон, пачка отсыревшей бумаги и – внезапно – венчик для взбивания яиц; вооруженные этим набором, мы с щенком гребем венчиком в ту сторону, где из воды медленно поднимается солнце. Где-то неподалеку невидимый супруг мой, парус моей лодки, ковыряется в электропроводке, и, судя по тональности его тихой брани, дела наши обстоят крайне занимательно. Я пишу эти строки на отсыревшей бумаге, сворачиваю листы в трубочки и пускаю по воде, надеясь, что их вынесет течением на берег. Так что если вы читаете их сейчас, знайте: батона нам хватит ненадолго, а потом я стану мучительно решать, кого съесть первым. Впрочем, судя по веселым и дерзким взглядам котов, они уже все решили за меня.
Цирк
Ребенок взял меня за руку и отвел на представление в цирк. Со стороны это выглядело, как будто я веду ребенка, но на самом-то деле все было наоборот. (У нас так часто случается. По доброй воле я бы в жизни на «Гадкого я-2» не пошла, например. Мне и первый-то не очень после того, как у девочек накрылся их бизнес по продаже печенья.)
В цирке я была последний раз лет двадцать назад и даже не знала, чего ожидать. Но все оказалось вполне традиционно и мило. Клоуны смешили, гимнасты крутили сальто, лошади мчались по кругу, сильно склоняясь на один бок, как лыжники на крутых виражах, а красивые девушки летали над залом на воздушных полотнах.
Последним номером выступали братья Запашные с тиграми и львами.
Собственно, они и до этого выступали. И жонглировали, и на лошадях скакали. Но все ждали, конечно, диких зверей. В программе ведь обещано: «На манеже цирка опасные и захватывающие трюки в исполнении редчайших белых и уссурийских тигров, африканских львов. Только у нас вы сможете увидеть один из самых уникальных трюков «Прыжок верхом на льве» в исполнении Аскольда Запашного, который в 2006 году был занесен в Книгу рекордов Гиннесса».
И вот – последний номер.
Арена в сетке.
Аскольд и Эдгард Запашные в красивых костюмах.
Зрители в предвкушении.
Все замерло, и наконец оркестр делает «та-дам!» – и выходят, один за другим, хищники.
Хищники выглядят так, что хочется бросить семью и податься к Запашным в дрессированные животные. У тигров такие ряхи, будто их набрали из московских гаишников. Их шерсть переливается и сияет, как бальное платье Золушки. Они упитанные, точно гусеницы в пору созревания капусты.
А за тиграми появляется лев. Огнегривый. Выражение морды такое, что сразу ясно: он и вола синего, исполненного очей, сожрал, и золотым орлом небесным не побрезговал.
Лев ложится в стороне и с холодным интересом смотрит на Запашного. Льву явно какая-то сволочь дала перед выступлением почитать программу, и в ней он обнаружил, что, оказывается, должен прыгать с Запашным на спине. Теперь льву самому любопытно, как Запашный будет выпутываться из этой неловкой ситуации.
Дрессировщик подходит ко льву, и начинается самый интересный номер цирковой программы. Слов не слышно, но по жестикуляции и мимике все понятно и так.
– Ты офигел, Аскольд? – осведомляется лев. – Вообще краев не видишь? Цирк твой, и ты думаешь, что тебе все можно?
– Я Эдгард, – смущенно бормочет дрессировщик.
– А мне пополам, – говорит лев. – Хоть Пафнутий.
– Лев Аристархович, один разочек! – умоляет Запашный. – Да что тут прыгать – с табуретки на табуретку?
– Я те чо, кенгуру? – удивляется лев. – Эдик, ты рамсы не попутал?
– Я же вас кормил… – вскидывается Запашный. – Мясо буйвола вам доставал! А вы!..
– Предъявить мне хочешь? – скалится лев.
Запашный отступает на шаг и живо меняет тактику:
– Отплачу, клянусь! Хотите, Гетеру позову?
– Видал я твоих гетер, – морщится лев. – Мочалки драные.
– Эта новая! Только привезли!
– Ладно, так и быть. Показывай. Добрый я сегодня.
По знаку Запашного выводят коротко стриженную львицу. Львица растягивается на арене и небрежно закидывает ногу на ногу.
– Ого! – присвистывает лев и поднимается.
– Я же говорил! – радуется Запашный. – Натуральная Гетера!
– Молодец, – одобряет лев. – Четкий ты пацан, Леха. Прыгай через свою табуретку, разрешаю.
Кладет лапу львице на задницу и неторопливо уводит ее за кулисы.
– Я Эдгард… – потерянно бормочет ему вслед Запашный.
На этом выступление льва закончилось.
Абсолютную правдивость этой истории могут подтвердить все зрители, побывавшие на представлении в прошлое воскресенье, в час дня.
Пэчворк-3
Вчера оказалась по делам в центре города, где над полированной лысиной собора кружатся голуби стаями и чайки поодиночке. Из туристического автобуса вышло семейство: девочка в пуховике, мама в пальто и бабушка в шубе.
– Оглядись, Танюша! – призвала бабушка хорошо поставленным голосом. – Вокруг тебя всё необычайно знаменитое!
(Тут я приосанилась, конечно.)
Мама с папой везли мне из Нижнего, среди прочего, шоколадные конфеты «Метеорит». Первую половину пути за рулем был папа, а на подъезде к Москве его сменила матушка. Когда стали распаковывать подарки, выяснилось, что папа по дороге украдкой съел половину конфет.
– Как ты мог? – возмутилась матушка. – Это был подарок ребенку!
– Я нервничал, – объяснил папа. – Знаешь, как ты ведешь машину? Как будто ты Татьяна Навка и у тебя еще двойной аксель не выполнен.
– Неправда, – довольно смирно сказала мама. – Я вожу как голубка.
Причина ее миролюбия стала ясна, когда открыли вторую сумку и обнаружили исчезновение нарезки салями.
– На Владимирской объездной мы видели лося, – с достоинством пояснила мама. – У меня проснулся аппетит.
– Веточек бесплатно не подарите? – заискивающе просит у продавца елок старушка с пакетом мандаринов. У старушки лиловый берет из «Бурды Моден» и скупой мазок помады в тон ему на узеньких губах.
Продавец молча вытаскивает из еловой охапки, пахнущей смолой, несколько уже перевязанных веточек.
– Вот спасибо тебе, милый мой, дай бог тебе всего, – растроганно говорит старушка.
Минут через пять, пока я рассматриваю датские ели, с той же просьбой подходит хрупкий румяный старичок, похожий на лихорадящего кузнечика. Пару веток вручают и ему.
После чего мы с продавцом наблюдаем, как старичок догоняет старушку, вручает ей ветки, себе забирает мандарины, и вместе они неспешно бредут по тропинке к дому.
– Это называется доброе дело! – скептически говорит продавец.
– Не, – бормочет его напарник, запихивая пихту Фрезера в упаковочный раструб, – это называется семейный подряд.
В дом принесли здоровенную ель, у которой такой размах ветвей, что позавидовал бы даже белоплечий орлан. Кот Матвей всегда под Новый год испытывает потрясение, словно приютский сирота, вывезенный в Дом игрушки, но в этот раз он был напрочь подавлен безразмерным еловым великолепием. Робко жался к стене, вздрагивал, прядал ушами, и так продолжалось до тех пор, пока пудель не наблевал под елочку.
Тут у кота внезапно случился инсайт – он понял, что бога нет, все позволено, и с криком «грабь, воруй, руби гусей» кинулся ломать и крушить дерево. Атаки его всегда стремительны и непродуманны, что приводит к закономерным последствиям. Кот получил еловой веткой по морде, был низвергнут, уполз под стол и сидел там, ошарашенно моргая и мыча что-то о несправедливости и правах животных. Ночью он вылез, мстительно обгрыз нижнюю веточку, обкакался плохо переваренными иголками, но все равно ходил с видом триумфатора, а пуделя два раза пнул и назвал плебейской мордой.