Страница 18 из 89
— Знаешь ли ты, из того темного мира, в котором ты теперь находишься, где в этом мире света можно отыскать эти Эльфийские камни?
…Там, где они находились в течение этих бесчисленных веков…
— Но где именно?
…Спрятаны. Скрыты от любых глаз. Спроси меня о чем–либо еще…
— Есть один дневник, обнаруженный одной из нашего ордена, который рассказывает о краже всех Эльфийских камней, кроме поисковых эльфинитов, во времена Волшебного мира. Его написала одна девушка. Эти талисманы у эльфов украл ее любовник из дарклингов. Что ты об этом знаешь?
…Ничего…
Теперь он не шевелился, повиснув в темноте и освещаемый странным светом, исходящим из глубин Хейдисхорна. Когда призрак говорил, в его голосе не было ни капли той слабости, которая присутствовала в завываниях и стенаниях на свою судьбу других духов. Наоборот, его голос был твердым и жестким.
— Мы собираемся отправиться на поиски этих Эльфийских камней для ордена друидов, чтобы мы смогли воспользоваться ими для обеспечения прочного мира в Четырех Землях. Они будут использоваться для защиты народов от созданий Пустоты, от демонов, которые когда–то избежали заключения в Запрет.
Шипение призрака, казалось, отразило звуки воды, над которой он парил, когда он выдохнул облако пара.
…Глупая болтовня, Ард Рис. Нет никакого прочного мира. Нет такой защиты, которую ты можешь предложить, тем, кто сам себе не хочет помогать. Все, что мы делаем, это сдерживаем прилив, который, в конце концов, неизбежно сметет нас…
Она почувствовала, как упало ее сердце. Мрачное мировоззрение Алланона не оставляло никакой надежды. Он видел неизбежный конец, а сражение добра и зла для него было ни чем иным, как простой затяжкой времени. Он даже вряд ли согласен, что стоит прикладывать усилия в этой борьбе. И тем не менее, несмотря на то, что его слова были прямыми и бесстрастными, она смогла почувствовать, что за ними что–то стоит.
— Может быть и так, — наконец произнесла она. — Но разве это означает, что мы должны прекратить пытаться? Нам следует сдаться?
…Ответь сама на свой вопрос, Ард Рис? Следует ли сдаться?..
— Я так не думаю.
…Но ты не уверена…
— Я уверена. Я не сдамся. Члены моего ордена тоже не сдадутся. Неужели, после смерти ты решил, что мы должны остановиться? Ты говоришь, что мы должны последовать твоим словам?
…Я ничего тебе не говорю. Мертвые могут только возражать или подсказывать…
— Тогда я снова говорю, что мы не сдадимся. И тебе не следует, если именно это ты имел в виду. Наоборот, ты должен нам помочь.
…Ты сама должна помочь себе, Ард Рис. Ты на это более способна, чем я…
В его словах был вызов, некая скрытая угроза. Но она чувствовала, что он все еще ждал, надеясь на что–то. Она лихорадочно соображала, пытаясь понять, что же это было.
— Я готова это сделать, — ответила она. — Сделать все, что необходимо. Я начну поиски, однако я не знаю, с чего их начать. У меня есть история и имя девушки и больше ничего. Я даже не знаю, правда ли все то, что написано. Стиль написанного подсказывает, что это все так и было, но все рано имеются сомнения. От этих сомнения помощи мало. — Хайбер немного помолчала. — Ты знаешь эту девушку? Алею Омаросиан — так ее зовут. Именно она написала этот дневник. Ты знаешь ее?
Впервые тень Алланона не ответила сразу же.
…Я кое–что знаю о ней…
Она подождала.
— Что именно ты знаешь?
Тень не ответила. Хайбер едва сдерживала свое отчаяние, пока призрак продолжал молчать.
— Она написала этот дневник? Все так и было? Может ли она еще что–нибудь рассказать нам о том юноше дарклинге, который украл Эльфийские камни? Вообще, хоть что–то?
Тень по–прежнему молчала, может быть, размышляя, может, взвешивая то, какова будет цена ответа, а, возможно, занятая чем–то совершенно другим. Эльфийка сдерживала свое нетерпение, не желая тревожить размышления, стараясь не сделать ничего такого, что могло стоить ей шанса узнать хоть одну новую вещь, которая окажется полезной.
Когда призрак заговорил снова, ее удивили его слова.
…Обдумывала ли ты цену своим вопросам? Для себя? Для остальных, о которых ты заботишься? Для людей, которых надеешься спасти?..
Она не имела понятия, о чем он говорит, и замешкалась с ответом.
— Друиды готовы отдать свои жизни, если это поможет делу ордена. Ты это знаешь. Что же касается тех, кому мы стараемся помочь, я считаю, что ничегонеделание может принести им еще больше горя.
…Что, если все твои усилия в этом предприятии окажутся напрасными? Что, если ты обречена на неудачу?..
— Значит, по крайней мере, мы попытаемся и не позволим судьбе и случаю диктовать свой исход.
…Судьба и случай все равно смогут это сделать…
— Я это понимаю. В какой–то степени, я уверена, что так и будет. Но есть кое–что, на что мы можем повлиять, что мы можем изменить или сделать лучше, или обнаружить те пути, которые научат и направят нас.
…Храбрые слова…
— Ты хочешь, чтобы мы ничего не делали, Алланон? Я еще раз это спрошу.
Это был смелый, почти обличительный вопрос, но Хайбер не могла ничего с собой поделать. Она хотела добиться лучшего ответа от него, более позитивного и обнадеживающего. Она не уйдет отсюда с сомнениями и чувством вины. Она не оставит все так. Если это все, что он может предложить, то ей вообще не стоило сюда приходить.
— Говори со мной! — потребовала она.
Но тень ничего не ответила. Прошло несколько секунд, и она уже гадала, не потеряла ли она свой шанс, не разозлила ли она его настолько, что он вообще откажется помогать. Она не могла заставить его сделать это. Он был из мертвых, а мертвые мало заботились о живых, будучи обиженными и завистливыми от того, что живые обладали тем, что навсегда было у них отобрано.
Наконец, Алланон шевельнулся, его черный плащ замерцал. Он начал медленно удаляться от нее, скользя обратно над Хейдисхорном.
— Нет, Алланон! — позвала она его. — Не уходи!
Его голос тихо прошипел:
…Сейчас я должен. Жди, когда я снова приду…
Затем его черная фигура исчезла, оставив ее смотреть на пустое озеро, как только первые проблески солнечного света сверкнули над зубчатой стеной далеких гор и окрасили воды сверкающим золотом.
В Параноре Афенглу встала, оделась и оставила Бомбакса спать в своей постели. Она ужасно сильно соскучилась по нему, находясь в Арборлоне, но, оказалось, не так сильно, как он соскучился по ней. Когда–нибудь они поженятся и она родит ему детей. Но это будет в далеком будущем, поскольку официально друидам не разрешалось иметь супруга или супругу. Брак для Афенглу, как и для большинства эльфов, было всего лишь словом. В эльфийском роду сердечные и чувственные связи были гораздо сильнее, чем то, что можно было написать или произнести. Достаточно было понять, что этот выбор на всю жизнь. Она и Бомбакс давным давно дали другу обещания, вскоре после того, как встретились, сразу же осознав, что им предначертано быть вместе. Их союз теперь был таким же крепким, как те, что заключаются публично официальным порядком, и они поклялись, что кроме друг друга они больше не будут принадлежать никому.
Поэтому она спала с ним, как жена со своим мужем, и будет верна ему до самой своей смерти.
Афен думала об этом, покинув его и проходя по пустым залам крепости, стараясь найти подходящее место, чтобы начать свой день. С собой она несла дневник, намереваясь еще раз прочитать его, чтобы тщательно поразмыслить над словами Алеи Омаросиан и рассмотреть все возможные последствия. Ард Рис попросила ее снова как следует все обдумать, и она сделает это сейчас.
Или, во всяком случае, вскоре после того, как приготовит себе чай и поджарит хлеб для утреннего завтрака.
Перечитав написанное в дневнике, она провела большую часть дня разговаривая с другими о возможных толкованиях отдельных фраз и предложений, а также об отправных точках, с которых нужно начать поиск. Однако они все читали одни и те же записи в дневнике, и у них не было никаких свежих идей, откуда начинать искать. Афенглу не могла отвязаться от мысли, что она что–то упустила, но никак не могла решить, что же именно.