Страница 19 из 23
Постепенно зарницы подобрались из глубины к краям, высветив белым цветом всю небесную плоскость и багровым – нижнюю. И они не остановились: сверху начали падать раскручивающиеся плети свитого белого света. Всё это, если не брать белизну, очень напомнило прорастание побегов марпоники при ускоренной прокрутки отснятого видео. А снизу навстречу им потянулись тупые багровые вздутия-волны.
Они соединились. Багрово-белый свет сменился ослепительно-яркими длинными разрядами, непрерывно змеящимися по всему соединенному объёму, теперь уже не пустоты – энергетической сети одинаковых ячеек из таких же энергоразрядов. Они вспыхивали и гасли, чтобы снова вспыхнуть; некоторые не вспыхивали и висели в сети слабо пульсирующими чёрными клетками, прахом пустоты. И их становилось больше и больше, пока вся эта сеть не превратилась в объём мёртвого праха и не растворилась во вновь раскатившейся пустоте под концами-отростками побегов марпоники.
– И где это мы?.. – пробормотал, чисто риторически.
– В Марсе, – это Хрулёв. – Под поверхностью.
– Ты уверен? Всё-таки зондирование Марса происходит непрерывно всеми мыслимыми и немыслимыми способами. И подобную полость наверняка бы заметили.
– Если только она не возникла в последние часы, – парировал скептик.
– Слишком большая, – не согласился я. – Времени бы потребовалось – не счесть. Молчу уж о сдвижках коры планеты.
– Хочешь сказать, что это не Марс? Тогда что? Точнее, где? И как выбраться?
– Хм…а вообще, прикидывали относительно наземных координат, где мы?
– А как же! По кругу летаем. Под посёлком. С километровым радиусом.
– А центр?
– Любуйся! – Сергей пальцем указал в нижнюю левую часть экрана.
Там то увеличивалось, то сжималось бледно-зелёное овальное пятно метров 100 в поперечнике, судя по цифрам. И, судя по тем же цифрам, пятно являлось шарообразной субстанцией, настолько сложной, что электроника МОУ не могла спрогнозировать просчёты для отдельно выделенной 3-D картинки.
Рядом висело окно с транслируемым оптическим изображением. Невооружённому глазу пятно представлялось чем-то вроде медузы с короткими щупальцами. Она как бы ощетинивалась ими на короткий миг и успокаивалась. Очень похоже на ропалии земных сцифоидных[8].
Мне показалось, что при каждом таком «ощетинивании» псевдоропалии втягивают в центр «медузы» на краткий миг застывающие красные линейные проблески, после чего ослепительные разряды делаются чуть темнее.
– Фризлайт[9], – пробормотал Хрулёв.
– Думаешь?
– Не знаю. Но туда рушится прорва энергии. Откуда только берётся?
– Связь есть?
– Смеёшься? Поражаюсь, как модуль-то выдерживает. Тут такая смесь энергии, что она скручивается в топологические объекты, будто в гравитационном коллапсе.
– Это как? – не понял я.
Сергей снова провёл пальцем по выделенной светопанели, очерчивая сраставшиеся пряди бледно-зелёные корней марпоники с тянувшимися навстречу им снизу красными сполохами. Соединяясь, они втягивались в «медузу», застывая на миг непонятными абстракциями.
– Уйти не пробовали?
– Не получается, – выдохнул Лен. – Нас и так с каждым кругом затягивает ближе.
Я сглотнул.
– Назовите меня чокнутым, но мне кажется, что это пятно делит материю на кванты времени и поглощает их.
– Откуда ты это взял? – удивился Лен. – И почему именно хрононы, а не фотоны или кварки?
– Ты что-то почувствовал, да, Илай? – спросила Даша.
Я кинул.
– Почувствовал. По-моему, это я затормозил наш переход в хронон. И предлагаю нырнуть внутрь, пока есть свобода выбора.
– И зачем? – Судя по лицу Лена, ему и хотелось с головой окунуться в творившееся научное безобразие, и удерживала ответственность старшего по должности.
Я вновь прицепил нейрочип. Прислушался.
– Лен, времени у нас – пара вздохов. Поэтому, как дам отмашку, ныряйте в эту «медузу», иначе тут мы и…
Меня захлестнуло уже знакомое, но оттого не менее гнусное ощущение распухания, растворения и прочих сопутствующих прелестей.
– Давайте, – пробормотал, стараясь не отключиться.
МОУ скользнул к центру «медузы» сквозь псевдоропалии. На один долгий-долгий миг меня свела судорога, после чего последовал удар. По модулю. И по мне. По всему.
Одновременно внутри меня снова полыхнул клубок света, разбрасывая в окружившую пустоту тянущиеся в бесконечность пряди. Они тянули меня за собой, разрывая на миллиарды вопящих от боли кусочков и раскручивая в спирали галактик, потом застыли на длинный-длинный миг и погасли. Осколки моего «я», врастая друг в друга, стремительно, но не мгновенно, выпали из того непонятного «где» и «когда», куда растащили их нити света. На долю чего-то, имеющего отношение ко времени, и вместившей в себя существование всей вселенной, вдруг прорезался замысел сущности всего сущего в процессе его зарождения и дальнейшего продолжения. И всё погасло.
Кажется, у меня начинало входить в традицию очухиваться лёжа на полке с сидящей рядом Дашей.
И ощущение некоего дискомфорта. Голова болезненно гудела, место за ухом, где был врощен нейрочип, простреливало острой болью. Даша аккуратно промакивала то место чем-то прохладным и влажным, приятно пахнущим. Потом прекратила.
– Всё, кровь уже не идёт. – Посмотрела мне в глаза. – Ты как?
– Лучше, чем выгляжу. – Я, кряхтя, сел. Потрогал ухо, нейрочип исчез, оставив довольно глубокую ранку, смазанную сейчас, скорей всего, антибактериальным гелем. Даша молча сунула чип мне в руку. Я убрал его в нагрудный карман.
– Значит, замечательно. Потому что выглядишь ты совсем неплохо, – ехидно прокомментировал Сергей. Даша молча прижалась ко мне, я с нежностью обнял её за плечи.
– А ты не завидуй, – сказал я Хрулёву. – Хочешь, и тебе чип прицепим.
– Уже не стоит, – и он кивнул на экран.
Я только сейчас обратил внимание, как мягко меня вжимает в переборку. МОУ двигался с приличным ускорением, два-три G не меньше. И в космосе.
– Не надейся, – процедил Лен хмуро, сбоку мне было видно, как с нижней губы у него капает кровь, – за обломками гоняться не будем. Идём на посадку!
Даша хихикнула. Как-то нервно.
– Если найдём – куда!
Не понял. Я сел.
Подземная полость сменилась чернотой пространства с далёкими гвоздиками вбитых в панораму звёзд.
– Как мы здесь оказались?
Лен фыркнул.
– Кто бы знал? Миг – там, следующий миг – здесь. Или это твои фокусы? – Он подозрительно сощурился.
Я вздохнул.
– Если бы.
Я повнимательней всмотрелся в экран.
– И куда мы летим?
– К Марсу, – буркнул Лен, уставившись в экран в свою очередь.
И где тут у нас Марс? А…вот он.
Ничего себе – вот так выбросило нас! 0,003% АЕ, судя по данным на экране. Почти 4 500 000 километров. И это на стандартном МОУ! Хотя, конечно, дело тут не типе летательного аппарата.
Даша шевельнулась под рукой.
– Впечатляет? Меня тоже. Представь только, вся система будет у нас в кармане, когда изучим этот феномен. Очень хочу к кольцам Сатурна…
– Хоти и дальше, – вмешался Сергей. – Сама знаешь, от изучения до осознания и воплощения могут и сотни лет пройти. Странно другое: мы идём с ускорением и, судя по данным, должны приблизиться к Марсу на расстояние, чтобы увидеть Фобос невооружённым глазом. И, несмотря на время и скорость, я бы сказал, что мы не приблизились к Марсу ни на метр.
– А относительно других планет? Или временной промежуток слишком мал ещё для расчёта?
– Да нет, – это уже Лен, – современной аппаратуре хватает. И относительно других планет мы движемся, удаляемся от той же Земли, только вот к Марсу не приближаемся! Такое впечатление, будто с каждым пройденным метром впереди разворачиваются новые километры пустоты.
Отпустив Дашины плечи, я с трудом поднялся и проковылял, преодолевая давящую тяжесть ускорения и цеплявшиеся за палубу магнитные вставки на подошвах, к креслу Хрулёва и попросил:
– Пусти ненадолго. Хочу один расчёт проделать.