Отравленные корни

Боевик удивленно приподнял брови. В таком контексте папка казалась даже чересчур тонкой. Однако он взял ее в руки, сторожевое заклинание пропустило, мгновенно запоминая отпечаток ауры. Задумчиво провел пальцем по узору, не спеша открывать. Что-то промелькнуло в глубине сознания. Что-то...

- Я так понимаю про индивидуальные метки в паутинке вы осведомлены?

Краткий отчет Деметрия он просматривал каждый день наравне с руководством. И совершенно не собирался прятаться. Это дело было далеко не только работой, и все вокруг прекрасно все понимали. Какой смысл изображать равнодушие?

- Конечно, знали, - Виттор достал из ящика початую бутылку зачарованной водки и две рюмки. - И не нужно смотреть на меня так укоризненно. Вам не говорят о метках, чтобы защитить. Что испытает боевой маг, потерявший напарника?

- Ненависть, желание отомстить, - прописные истины, которые он усвоил уже давно. И даже понял, почему не имеет больше права на подобные чувства. Да, обвинять старого мага - глупо.

- Верно. А ведьмы восприимчивы к эмоциям. Они играют на них. Отыскивают слабые места, впитывают все темное, как губка. И конкретная, персонифицированная ненависть сделает одну истинную ведьму немного сильнее. Ненавидеть и мстить абстрактно сложнее. Такую злость можно обратить на пользу делу. Но личные счеты... В случае с ведьмами, они только помогают зарыть себя поглубже.

Олеж взял одну из наполненных рюмок и выпил залпом. Алкоголь обжег горло, разогнал кровь, подарил ощущение тепла.

- Что я должен сделать?

- Вспомнить, что ты видел. Здесь, - руководитель кивнул на папку, - примеры применения индивидуальных меток. Увидишь что-то похожее - сообщишь. Но не торопись. Они все похожи. Разбираться придется долго.

- Это не то дело, где я буду спешить.

Он встал, сгребая папку со стола.

- Содержимое никому не показывать, - сухо и сурово напомнил Виттор. - Когда приходит время, каждый сам приобретает подобные знания.

- Значит, мое уже пришло?..

Ответа не последовало, да он и не ждал.

Прежде чем отправиться домой, Олеж заглянул к наблюдателям. Шестеро молодых магов сидели, уткнувшись взглядами в персональные мониторы, отслеживая ключевые события в реальном времени. Их начальник - двухсотсемидесятилетний маг в старом потертом костюме расположился в углу рядом с несчастным растением и с самым  задумчивым видом рассматривал неизвестно откуда взявшийся среди зеленых листьев розовый бутон.

- Знаешь, за все двадцать лет, что я ухаживаю за этим фикусом, он впервые решил порадовать меня цветком. Признаться, я думал, что он относится к двудомным растениям и просто не может цвести без второй половины...

Отрешенный тон ведущего наблюдателя воскресил яркую картинку того, как Виттор выливает в горшок содержимое своей фляги. Что же такое намешал ему Илей? Боевик с внутренним содроганием отмел посторонние мысли и решил сразу перейти к делу.

- Улисс, можешь показать гостевые?

Маг обратил к нему свои умные темно-зеленые глаза, спрятанные за толстыми стеклами очков. Его зрение уже не поддавалось восстановлению и с каждым годом становилось только хуже. Наблюдатель шутил, что покинет пост, когда совсем потеряет способность видеть. Достойная замена ему уже была готова, но глава боевых магов не хотел отпускать старого друга и коллегу на покой.

- Конечно, могу, - он обернулся к огромному экрану на стене и двумя едва уловимыми движениями вывел на него изображение одной комнаты с полностью развороченной мебелью. - Она приняла душ, потом постаралась разрушить все, до чего дотянулась. Затихла совсем недавно.

Конечно, Улисс понял, что именно Олеж хотел увидеть. Показал, даже не пытаясь возмутиться или задавать неуместные вопросы. И увиденное вызвало бурю... Женщина, лежащая на полу среди перьев, лоскутов ткани, осколков зеркала и изломанной мебели, показалась ему до боли хрупкой. Будто его самого ударили под дых и оставили на полу. Будто это он сбил костяшки пальцев о зеркало или стол. Будто его выворачивало наизнанку от скопившейся Тьмы...

Он стиснул кулаки и закрыл глаза, переживая острый приступ на грани между обжигающим чувством вины и состраданием. Затем снова взглянул на экран и заметил то, что показалось странным с самого начала. Неподвижность. Поза, в которой она лежала, была неестественной. Незаконченной. Словно она хотела подтянуть колени к груди или наоборот распрямить, и застыла на середине движения. И руки повисли бездвижными плетями, прикрывая лицо от камеры.

Страх и предчувствие опасности пронзили насквозь, заставив двигаться раньше, чем внутри сформировалось четкое понимание или догадка. Маг сорвался с места и помчался к лестнице. В спину что-то прокричал Улисс, на пути попадались другие коллеги, которые тут же жались к стене, не рискуя оставаться на пути. А Олеж бежал. Перепрыгивал через три ступеньки. Сшиб охранника на третьем этаже. Ключи искать было некогда, и нужную дверь он просто вышиб, дополнив удар чистой силой и Светом. Со второго раза преграда слетела с петель.

Он ворвался в комнату и сразу же бросился к княгине. Мешающая папка упала на пол. Руки схватили неестественно затвердевшие плечи и рванули ее вверх, переворачивая на спину.

- Афия!

Голова запрокинулась, маг убрал мешающие волосы и увидел распахнутые, совершенно черные глаза. Без белка, радужки и зрачка. Сплошная чернота. Из носа потекла кровь. Такая же черная. Густая. Будто смола. Или плавящийся камень, в который превратился Ивар Шеруда. Ее аура стремительно заполнялась черными нитями.

 «Нити по всей ауре. Тонкие. Противные. Они шевелились. Не проклятие, не чужеродное вмешательство, а как часть рисунка ауры».

- Тэль...- выдохнул он.

Кровь потекла изо рта, из глаз. Она умирала.

«Илей!»

Рев пронесся по связи, немедленно принеся отклик учителя. Внимательный взгляд со стороны.

«Что?»

«Афия...»

Он отправил образ того, что видел сам.

«Иду. Ставь купол».

Боевик обернулся к ворвавшемуся в комнату охраннику.

- Выйди! - рык получился внушительный. И следом за ним, не дожидаясь ответной реакции, маг раскрыл купол тишины. Заклинание позволяло зафиксировать магическое поле на отдельно взятом участке, гасило малейшие искажения и не пропускало во вне отголоски используемой силы. Относительно, конечно.

Целитель шагнул на ковер рядом и сразу же опустился на колени, закатывая рукава.

- Положи ее. Закрой дверь.

Внешне его магия никак не проявлялась, но магическое поле сразу же отозвалось повышенной активностью, привычно изгибаясь под пальцами маэстро. Олеж заставил себя уложить женщину на пол и отойти. Отвернуться от нее. Охранник уже выскочил в коридор и явно связался с Виттором, на лестнице слышался топот ног. Он молча поднял дверь и приставил ее к косяку, в пару движений восстанавливая защиту. Следующим жестом отключил камеру. Хватит на сегодня спектаклей.

Когда вернулся назад, Илей уже колдовал. Громоздкие пальцы буквально вспарывали ауру, ввинчивались в ее узор. И черные нити, как и говорила Марикетта, отступали. Прятались, уходя глубже. Лекарь не гонялся за ними. Он, как мог, восстанавливал работу организма. Воздействовал на хрупкие узлы и потоки Силы. Выправлял их. Темная аура сопротивлялась светлому воздействию, щетинилась, напоминая дикобраза, огрызалась, но старый маг обходил ловушки, усмиряя и успокаивая пациентку, тело которой извивалось в такт каждому его движению.

Внутри клокотал страх. Ужас от возможности потерять ее. Злость на собственное бессилие и необходимость ждать. Все, что он мог сейчас, держать купол тишины, не позволяя другим заглянуть за завесу. Истинные редко работают в полную силу, и посторонним лучше не видеть их возможностей, поэтому защита необходима. Однако сейчас его полезность не успокаивала.

- Жить будет.

Илей опустил руки минут через десять. Княгиня изломанной куклой застыла на полу. Но теперь ее аура казалась почти нормальной. Похожей на ту, какой была в зале суда. И Олеж медленно выдохнул, только теперь позволяя себе расслабиться.