Страница 8 из 12
У отдалившихся сестер все складывалось хорошо. Лили осваивалась в Лионе – не мегаполис, конечно, но крупный город, притом как бы двойной: два холма – Фурвьер и Круа-Русс – отражались в двух реках. Лили, которой поначалу было одиноко, вскоре оказалась окружена друзьями-студентами, привлеченными блеском ее личности. Несколько юношей пытались за ней ухаживать, но Лили, у которой еще остался осадок после истории с Фабьеном, в ожидании лучшего держала всех на расстоянии, желая сосредоточиться на изучении права.
А Моисетта в своем ресторане расцвела, обязанности официантки были ей вполне по силам, и она с блеском справлялась с работой. Свободного времени у нее было больше, чем у сестры, да и к противоположному полу ее тянуло сильнее, поэтому она отваживалась на любовные авантюры. В кухне ресторана она пробовала блюда, которые подавала в зале, и точно так же по окончании смены пробовала на вкус мужчин. Свою игру она вела эффективно и осмотрительно, определяя начало и конец любовной истории, ловко управляя несуществующими влюбленностями в стремлении познать мужскую фауну, чтобы завладеть очередным самцом.
Теперь при встрече сестер уже Моисетте было что порассказать. Это доставляло Лили удовольствие и свидетельствовало о правильности ее решения уехать. Сестра явно преуспевала на пути самоутверждения.
Лили в глубине души жалела, что покинула Сен-Сорлен, родную деревню с ее цветами, приветливыми лицами, до боли знакомыми мощеными улочками, – такое уютное убежище. В Лионе, в тесной студенческой квартирке на верхнем этаже многоэтажки, где у нее от высоты кружилась голова, она вспоминала родителей, с тоской представляя себе поросшие тростником берега Роны (в Лионе набережные реки были закованы в гранит), кошек, дремавших на каменных выступах домов, приветливых собак, бегающих на свободе, щебет синиц, болтливых, как лионские консьержки, низкий лёт ласточек перед грозой, вальяжных улиток, изобильно украшавших изгороди после дождя, томноглазых осликов, приветливое мычание коров. Лекции ее не слишком увлекали, на самом деле Лили просто добросовестно следовала по пути, избранному в тот летний вечер, когда она решила уступить место сестре. Она упорствовала скорее по инерции, чем по склонности.
Однажды, когда ей стало совсем грустно, девушка опрометчиво призналась подруге, как ее тяготит разлука, а та на следующий день передала все Моисетте. Забыв о воцарившемся между ними мире, Моисетта пришла в ярость. Как?! Ее сестра разыгрывает из себя мученицу? Утверждает, что принесла жертву? Лицемерка! Да ведь это она берет деньги у родителей на учебу, она благодаря дипломам повысила свой общественный статус, вращается среди интеллектуалов, ей ли жаловаться?! Ничего себе! Вот ведь наглость!.. На нее, Моисетту, никто не потратил ни сантима! Живя в родительском доме, она вносит свою долю на оплату счетов, участвует в домашних делах. О Лили, о принцесса, она скоро приедет! Когда она возвращается, утомившись в своем Лионе, все ходят на цыпочках, ведь ей нужно отдохнуть! И отчего, спрашивается, можно переутомиться в двадцать лет? Ах, это так изнурительно читать книжечки! А лекции профессоров так изматывают! Если бы эта Лили подняла задницу, побегала бы по ресторану из кухни в зал и обратно с тарелками, полными горячей еды, тогда бы она поняла, что значит утомиться. Да еще попробовала бы пообщаться с клиентами, которые утверждают, что заказывали форель, жаренную на гриле, а не обвалянную в панировке, или, мол, их тетушка Зоэ совсем иначе готовит десерт «Плавучий остров». Тогда бы я ей посочувствовала. Но тут – живи себе беззаботно в студии, откуда открывается вид на весь Старый город!
Моисетту одолели прежние демоны. Три года затишья ничего не изменили в ней, она вновь ополчилась против сестры! При встрече с Лили она не подала вида, но, задавая как бы невзначай умело направленные вопросы, убедилась, что подруга говорила чистую правду: Лили совершенно не ценит возможность жить вдали от родных и Сен-Сорлен! Но почему?
Моисетта ощущала скорее не жалость, а злость. Лили заставляла себя терпеть во имя любви – от этого Моисетту мороз продирал по коже. Она ни за что не пошла бы на такое! Ей нечего этому противопоставить! Почему?
Поразмыслив несколько недель на эту тему, Моисетта пришла к очевидному выводу: она никогда не стала бы приносить себя в жертву, потому что не испытывает никакой привязанности. Никакое чувство не может заставить ее предпочесть интересы сестры своим. Напротив. Это открытие ее поразило: оказывается, Лили любит ее, Моисетту, а вот она сама не любит сестру.
– Шлюха!
Она вновь употребила то же слово, которое бросила вслед Лили в ту августовскую ночь, когда та умчалась с Фабьеном Жербье на его мопеде.
– Шлюха!
Это монополизирование любви, возможно, и было тем новым способом, который Лили использовала, чтобы снова оттеснить ее, Лили – верная сестра, идеальная близняшка, мисс совершенство, высшее существо?
Любовь, которой Моисетта не разделяла, принижала ее. Пачкала. Делала жалкой, ничтожной, невзрачной. Любовь, к которой Моисетта питала отвращение.
Лили, понятия не имевшая о мыслях, что терзали младшую сестру, тем временем получила на юрфаке магистерскую степень и влюбилась в делавшего блестящие успехи Поля Дени – нищего студента, который, сидя в паре метров от девушки, смотрел на нее сквозь стекла своих не раз чиненных очков как на недостижимую звезду.
При виде этого нескладного верзилы у Моисетты в голове прозвенел тревожный звонок: нужно действовать, чтобы не дать сестре опередить себя.
Перебрав экс-любовников, она остановилась на том, кто представлялся наиболее перспективным с точки зрения женитьбы. Экзамен выявил победителя, лот достался кандидату Ксавье Форе, из семьи крупных предпринимателей, совладельцев сети местных супермаркетов, короче, богатому наследнику.
Моисетта, неистощимо изобретательная, когда следовало порвать с мужчиной, сумела пробудить привязанность Ксавье Форе, разогреть его, обдать кипятком, вновь разогреть и, наконец, вынудить его предложить руку и сердце.
В тот воскресный вечер шампанское у Барбаренов лилось рекой. Лили получила диплом, а Моисетта поставила крест на карьере официантки, поскольку ей предстояло выйти замуж за отпрыска богатой семьи. Вот это успех!
Они смеялись, поднимали бокалы, вновь смеялись и вновь поднимали бокалы. Среди этой эйфории Лили, покраснев, призналась родителям, что тоже хотела бы выйти замуж за парня, в которого безумно влюблена, за Поля Дени.
– А чем он занимается? – спросили родители.
– Изучает право.
В глазах Моисетты зажегся огонек, она уже предвкушала следующую сцену.
– А его родители?
– Родители умерли.
– Прости, что?
– Погибли в авиакатастрофе.
– А родственники есть?
– Нет.
– Нет?
– Нет.
– Да уж, не везет некоторым! – заметила мать недовольным тоном, будто сирота Поль прикончил всех своих родичей.
Отец толкнул ее под столом, чтобы она помолчала, но поскольку тоже был обескуражен, то следующий вопрос задал с некоторой заминкой.
– А кто оплачивает его учебу? – спросил он, глядя куда-то вбок.
– Никто. Он получает стипендию.
– А-а…
– А чтобы платить за комнату, он по ночам дежурит на парковке, – бесцветным голосом пояснила Лили.
Моисетта внутренне ликовала.
Мать, откашлявшись, выдавила:
– Все же он молодец…
Моисетта откупорила новую бутылку шампанского и радостно возгласила:
– Кому еще шипучки? Впрочем, что это я, какая шипучка? «Дом-Периньон»! К чертям скупость! Можем себе позволить, Ксавье отправил мне целый ящик. Кому налить?
Пузырьки шампанского заполнили паузу, ошеломленные родители не осмеливались впрямую возражать Лили.
– А он получил диплом?
– Поль, как и я, только что закончил четвертый курс, но он точно пойдет дальше, у него блестящий ум.
– То есть сколько ему еще учиться?
– Три года. Четыре… О, папа, мамочка, мы так любим друг друга!