Убийство в Ворсхотене

– Ты ж знаешь, я терпеть не могу химии. Похмелья у меня, слава богу, по утрам нет. А остальное не страшно.

– Да это не антипохмелин, это для бодрости духа. Причем, смею тебя заверить, очень даже здорово и легально. На основе мельдония сделано. Слыхал о таком? Его даже олимпийцам можно, я сам проверял.

– Ну, пусть олимпийцы и пьют. Им рекорды бить, а нам всего лишь гравировать их имена на кубках. Я предпочитаю без таблеток обходиться, – отрезал Лазарев, вставая из-за стола. – Ты мне лучше скажи: неужто наши не могут помочь нам с мелочным вопросом по поводу переоборудования офиса? Ну, вот не лежит у меня душа встречаться с этим префектом. Ты ж знаешь, я чиновников на дух не перевариваю.

– Нет уж, нет уж, херр Лазарев. Ваши бизнес-дела – это ваши бизнес-дела, Контору в этот грязный бизнес не вмешивайте. Ну, сам посуди, если мы начнем звонить открыто каждому бюрократу и говорить: «Помогите нашему разведчику в Голландии, подайте ему на офис-другой». Как думаешь, через какое время тебя сдадут?

Лазарев обреченно вздохнул. Уже в дверях Потапов стукнул себя по лбу:

– Да, чуть не забыл! Совсем старый стал… Обрати внимание, там у тебя файлик в ноуте на молодого ученого одного. Что-то там по квантовым компьютерам, что ли… В общем, надо б помочь его пристроить в одну программку при Эйндховенском университете – у них как раз открылась нужная нам позиция по этой специальности. Твои рекрутеры в курсе, но ты держи на контроле… И не забудь завтра оставить свой компьютер у Анжелы, наши кудесники тебе завтра обновят там кое-что… Все, ушел. Береги себя!

На этих словах генерал снова обнял своего подчиненного и вышел, помахав напоследок подаренной бутылкой йеневера. Прелесть этой базы заключалась в том, что она на самом деле была переоборудована под офис из двух квартир, а выход из нее был через два подъезда от квартиры Анжелы, с торца здания. Так что если кто теоретически и мог проследить Лазарева до подъезда «любовницы», то он вряд ли мог заметить выходившего с другой стороны здания Потапова.

Оставшись один, Лазарев еще раз взглянул на экран. Анжела всегда спала совершенно голой, одеяло слегка сползло с нее, обнажив красивую искусственную грудь – ту самую, которая заставила горячего кавказца в Шереметьево истекать слюной. «Эх, сколько ж армянского коньяка сегодня было выпито, чтоб залить воспоминания о твоей груди, Анжелочка!» – вздохнул Лазарев.

Анжела была его московской связной уже больше десяти лет. Лазарев понятия не имел, состояла ли она на службе официально или работала «на подряде», да это было и неважно. Зная, какова она в постели, он понимал, что благодаря ей было подцеплено на крючок немало иностранных «гостей столицы». Соблазнила она его пару-другую раз, не больше, хотя исправно пыталась делать это регулярно – все-таки он был ее заданием. Лазарев снова вспомнил свое сегодняшнее возбуждение и уже опустившуюся резинку от трусиков Анжелы. И вновь его остро кольнуло чувство вины перед Таней.

Владимир внимательно присмотрелся к лицу спящей куртизанки, слегка приблизив ее изображение на экране. Поразительно, за эти годы она фактически не изменилась! Ну, то есть ни капельки! Лазареву вспомнился фильм «Игры разума» с Расселом Кроу. Там герой фильма понял, что он болен шизофренией, увидев, что его «воображаемые друзья» с годами совсем не взрослеют.

«Может, и у меня шизофрения уже? – подумал Владимир, глядя на нестареющую Анжелу. – Тогда почему же так быстро стареет Потапов?»

Вздохнув, Лазарев вернулся в рабочий кабинет. Потеплее укутавшись в халат, он уселся у ноутбука. Сначала надо было заполнить множество форм, отчитаться о потраченных средствах, ответить на какие-то опросники. А затем следовало переварить и тщательно запомнить массу нужной и, самое печальное, ненужной информации. Раньше ему это давалось довольно легко – в «разведшколе» при Институте КГБ их тщательно обучали методике запоминания данных. Но годы брали свое. Нет, он так же легко запоминал текстовые данные, но вот цифры запоминались все с большим трудом. Понятное дело, ноутбук не был подключен к какой-либо сети и даже не имел никаких разъемов для внешних накопителей данных. Поэтому Лазарев взял ненужные бюллетени и на их обложках начал записывать в столбик все цифры, которые ему необходимо было запомнить. Так легче будет с утра повторить пройденное.

Мониторы мерно гудели, нагоняя сон. Голова работала все тяжелее и тяжелее. Через час Лазарев начал понимать, что уже ничего не понимает.

– До Штирлица так и не дошло послание Центра. Он перечитал еще раз. Но опять не дошло, – громко произнес Лазарев и помахал в сторону записывающей его камеры. Он неплохо представлял себе расположение здешней аппаратуры.

Разведчик прошел в санузел, умылся ледяной водой, слегка отогнав хмель. Вроде бы соображать стало легче. Он снова сел за ноут и начал усиленно работать, переваривая массу данных. Однако оказалось, что хмель отступил совсем ненадолго. Мониторы все так же гудели, алкогольные пары обволакивали, зевота стала безудержной. Лазарев повертел в руках оставленную Потаповым плитку с таблетками. Как его там? Мальдоний? Мельданий? Полковник решительно отложил таблетки в сторону. Он все-таки надеялся успеть доделать работу и вздремнуть хоть чуток – чудодейственные «олимпийские» таблетки могли бы стать помехой этому плану.

Где-то ближе к шести часам он закончил чтение. Можно было покемарить с часок-другой. Посмотрев на испещренные цифрами обложки бюллетеней, Лазарев с досадой покачал головой: черт его знает, как ему может пригодиться львиная доля этой информации, которой его пытались накачать! Он устроился на кожаном диване кабинета. Было очень неудобно – все-таки базу оборудовали под офис, а не под жилье. Пойти, что ли, к Анжеле? Но нет, он знал, чем это может закончиться…

Понедельник, 21 июля 2014 г

Ровно через час Лазарев проснулся довольно бодрым. Это была одна из особенностей его организма: он мог пробудиться без всяких будильников в назначенное время. «Прямо как Штирлиц, – всегда поражалась Таня, уточняя при этом: – Ты случайно не из шпионов?» На что следовал дежурный ответ: «Штирлиц никогда не был так близок к провалу». И дался ему сегодня этот Штирлиц!..

Лазарев взглянул на монитор – Анжела еще спала. Он снова пробежался глазами по цифрам, пытаясь сопоставить их с данными, осевшими в голове: вроде все сходилось. После этого бюллетени полетели в урну. В конце концов, сюда доступ имели только свои, поэтому уничтожение улик было не его заботой. Пусть пользуются, если надо.

Завернув оставшиеся палки махана в пакет, разведчик тихонечко прошел через «шкаф» в квартиру Анжелы. Теперь следовало осторожно пробраться в спальню и разыграть сцену взаимного пробуждения. И хоть они оба знали, что их наверняка никто не слушает, Потапов был прав: береженого бог бережет.

Пока беречься особого смысла не было. Квартира Анжелы была напичкана аппаратурой, но все записи делались все теми же своими. Все потенциальные «жучки» могли быть только где-то в вещах или гаджетах Лазарева, которые все еще хранились в ванной. Туда «проснувшийся» Владимир и направился. Снова приняв душ, он надел костюмные брюки и достал свежую синюю рубашку. Пришлось слегка повозиться с серебряными запонками в виде львов, недавно подаренными Таней. Он и сам любил запонки, но Танюша просто обожала мужчин с этим вышедшим из моды аксессуаром, поэтому по поводу и без дарила запонки своему любимому – у него теперь была их самая невообразимая коллекция.

Взяв с собой ноутбук, пошел на кухню. Готовя кофе, он слегка поморщился, вспоминая, что последние три месяца мучается со своей «супер-пупер-навороченной» кофейной машиной дома в Гааге. Она периодически отказывалась работать, а тащить ее в ремонт было или некогда, или чаще всего лень.

Лазарев сделал двойной эспрессо, опрокинул его почти залпом, сделал еще двойную порцию и уже с ней устроился за свой ноутбук полистать новости и свежие котировки. В первую очередь его интересовало, ввела ли Европа санкции против России или еще нет. Оказалось, что обещают их на завтра, на вторник. Госсекретарь Керри уже назначил «виновных» в сбитом «Боинге», эвакуация тел в Голландию начнется со дня на день («Стало быть, прилечу раньше», – подумал Лазарев), Украина наращивает темпы наступления на Донецк и Луганск… Лазарев посмотрел на часы, маме в Донецк уже можно было бы позвонить, но он почему-то не хотел делать это при Анжеле.