Страница 11 из 11
– Расстреляют, должно быть?
– Должно быть…
– А Спесивцева была восхитительна.
– Да, но до Карсавиной ей далеко…
Вскоре Иванов оказался за границей. «Жоржик Иванов», петербургский сноб, острослов, губитель литературных репутаций, сочинитель декоративных стихов… – в таком примерно статусе покидал Георгий Иванов Россию в 1922 году. Когда он уходил из жизни в 1958-м, русское зарубежье называло его своим первым поэтом», – писал он нем один из критиков. Его творческую биографию вообще считали загадочной. Другие поэты, оказавшись в эмиграции, без почвы и своих поклонников, чахли, гибли, а он, наоборот, вырос в большого русского поэта. При этом лучшие свои стихи Георгий Иванов, хотя и писал во Франции, но писал для русских, которые остались в незнакомой ему уже стране под названием СССР:
У Одоевцевой имелись за границей состоятельные родственники и поначалу они вместе с ней жили безбедно, другие эмигранты им завидовали. Когда грянула Вторая мировая война Иванов вместе с женой жил на вилле в Биаррице, который с лета 1940 г. был оккупирован немецкими войсками. В 1943 г. супруги лишились виллы, реквизированной немцами. Общественная позиция, взгляды на события Второй мировой войны, которых придерживался Иванов, вызвали обвинения в германофилии, коллаборационизме и привели к конфликтам с друзьями.
Впрочем, недоброжелателей, в том числе именитых, у Георгия Владимировича хватало всю жизнь. Еще в 1920-е годы кто-то пустил сплетню, будто Иванов вместе с друзьями Георгием Адамовичем и Николаем Оцупом оказались в Париже не просто так, а выполняя задание ЧК. Потом стали поговаривать, будто во время войны он принимал на своей вилле немецких генералов, чего на самом деле, конечно, не было.
После войны Иванов и Одоевцева жили в Париже, но уже испытывая отчаянную нужду.
Потом жена его оставила, хотя продолжала ценить его как замечательного поэта. В своих воспоминаниях, написанных много позднее, Одоевцева писала: «Если бы меня спросили, кого из встреченных в моей жизни людей, я считаю самым замечательным, мне было бы трудно ответить – слишком их много было. Но я твёрдо знаю, что Георгий Иванов был одним из самых замечательных из них. В нём было что-то особенное, не поддающееся определению, почти таинственное, что-то, не нахожу другого определения от четвёртого измерения. Мне он часто казался не только странным, но даже загадочным, и я, несмотря на нашу душевную и умственную близость, становилась в тупик, не в состоянии понять его, до того он был сложен и многогранен… Гумилёв советовал мне, когда я ещё только мечтала о поэтической карьере: «Постарайтесь понравиться Георгию Иванову. Он губит репутацию одним своим метким замечанием, пристающим раз и навсегда, как ярлык».
В юности восторженный петербургский поэт-эстет Георгий Иванов писал:
Однако выпала ему, увы, совсем другая судьба. Остаток жизни поэта был драматичным. Иванов умер в приюте для престарелых в Йере (Йерле-Пальмье, в департаменте Вар, недалеко от Тулона). Последние его стихи пронизаны чувствами отчаяния и бессмысленности жизни:
Умер поэт в 1958 году и был похоронен в Йере на местном кладбище. Только через пять лет удалось собрать деньги на его перезахоронение под Парижем, на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, там, где покоится цвет русской эмиграции. На могиле поставлен крест из тёмно-серого гранита.
УЧИТЕЛЬ ПРЕЗИДЕНТА США
В списке предназначенных к высылке из СССР на «Философском пароходе» был и великий русский ученый Питирим Сорокин, умерший в США. Первая часть его жизни полна драм и авантюр, достойных самого крутого приключенческого романа.
Он родился в глухой деревне Турья Вологодской губернии. Его отцом был ремесленник, а мать – простая крестьянка. Она умерла, когда сыну было всего четыре года. Отец начал сильно пить, и в 11 лет Питирим вместе с братом ушли из дома. Они бродили по деревням, выполняя «малярные и декоративные работы в церквах». Однако потом Сорокин с благодарностью вспоминал об этих трудных «университетах жизни», позволивших ему узнать, как живет и, о чем думает русский народ. Несмотря на бродяжничество и тяжелый труд, мальчик запоем читал, сам поступил в школу. Однако из семинарии его потом исключили. Он был арестован за «революционную пропаганду», юноша увлекся романтическими идеями социалистов. «Мы были апостолами, не брали с собой ничего, кроме револьвера и патронов», – вспоминал он потом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.