Мумия в меду

Сам Барин, Баринов Аристарх Евгеньевич, владелец заводов, газет, пароходов, ну и счастливый обладатель почти всамделишной пирамиды, его же прихотью возведенной в Славигорске за каких-то полгода, занимал шестой этаж, самую вершину своего детища. Персонал торгового центра в гнездышко «самого» не допускался, особенно после последнего громкого покушения, но, по слухам, там был сплошной хай-тек, даже без намека на саркофаги, захороненьица и мумийки, а с террасы пентхауса можно было любоваться видом города с высоты птичьего полета.

Створки кабинки разъехались. Я ступила в темноту служебного холла. Это был пятый уровень – не святая святых, но и не место народных гуляний – скорее VIP-зона, включающая выставочный и концертный залы. Именно сюда, если я правильно расшифровала его бормотание, стремился мой утренний попутчик «дядя Витя» – посмотреть на мумию. Без шансов, надо сказать, стремился. Потому что Very Important Persons не любят смешиваться с чернью, а требуют особого отношения. И следуют особыми путями, для простых смертных не предназначенными. Попасть в выставочный зал можно было только от подземного паркинга, воспользовавшись стилизованными под папирусные нильские плоты тележками, ну или как я – перепутав кнопки в лифте для обслуги.

Шорох автоматических дверей за спиной заставил меня обернуться, я опоздала буквально на долю секунды: щель сомкнулась, отрезая меня от света. Наступила полная темнота. Я на ощупь поискала кнопку вызова, не нашла, чертыхнулась и решила искать выход на служебную лестницу. Как только я отлипла от стены, сработали датчики движения, и пятачок холла залил искусственный свет. Тысяча чертей! Кнопка вызова лифта отсутствовала, значков пиктограммок с указанием направления к выходу, предписанных пожарной безопасностью, тоже не наблюдалось. А самое странное, что здесь не было ни одной двери. Вообще.

Я несколько раз глубоко вздохнула. Мои наручные часы показывали уже восемь – а это значило, что тот самый дедлайн настал и за каждую последующую минуту опоздания руководитель отдела вычтет из моей и без того небольшой зарплаты.

– Думай, тряпка! – громким шепотом скомандовала я себе. Команда не особо помогла, в глазах почему-то стало двоиться и мне показалось, что воздуха в моей гладкостенной камере поубавилось. Думай!

– Барин любит Египет, это понятно даже такой легкомысленной дуре, как ты, от этого и будем танцевать, – бормотала я, чуть не обнюхивая стены на предмет скрытых рычагов. – Ты тысячу раз такое в фильмах видела – отважные расхитители гробниц нажимают на какой-нибудь посторонний предмет типа подсвечника или дергают за бородку статую Осириса на каминной полке, в полу разверзается отверстие, и Лара Крофт, или Индиана Джонс, или… Должен быть знак, подсказка!

Я в поисках пресловутой подсказки обшаривала пространство взглядом, когда мне на лоб упала капля. Вздрогнув от неожиданности, я отерла ее рукавом. Кап. Я увернулась, подняла голову и, прищурившись, попыталась разглядеть, откуда она сорвалась. До потолка было метра три, но вычурная люстра в виде клубка змей свисала довольно низко. Я подпрыгнула, пытаясь ухватить рукой одну из змеиных голов. Ладонь скользнула по чему-то слизкому и сорвалась. Подошвы кроссовок мягко спружинили от пола, и один из сегментов стенного покрытия ушел в сторону. «А вы говорите, камины и статуэтки, – довольно размышляла я, протискиваясь в образовавшуюся щель. – Интересно, какой грязнуля пользовался потолочным рычагом до меня?»

Это были парадные залы. И мелкие сошки вроде меня могли насладиться их парадным великолепием, только разнося подносы с закусками. Сейчас обширное VIP-пространство было пустым, но при желании могло вместить человек двести, не меньше. Взгляд скользил по аркам, пилонам – и имелся в виду вовсе не шест для стриптиза, а древнеегипетская колонна, по статуям черного мрамора, изображавшим, казалось, весь известный древнеегипетский пантеон. Я увидела Гора, Озириса, кошкоголовую Бастет, повелителя «того света» Анубиса, какую-то тетку, косплеющую в беременного бегемота и, скорее всего, считавшуюся покровительницей рожениц. Нет, я, конечно, девушка начитанная, но не чрезмерно, поэтому на тот момент имя Таурт мне ни о чем не говорило, и даже крокодильих зубов в ее раскрытой пасти я не заметила.

Рука чесалась, я терла ее о штанину, но липкая гадость не желала оттираться. Понюхала ладонь – пахло медом, и я решила, что вполне потерплю до ближайшего умывальника. Застывший хоровод статуй ослеплял чернотой по контрасту с белым мрамором пола. От ног Бастет едва заметными прожилками начиналась извилистая дорожка, уводящая в другой, смежный зал. И я пошла по ней, чувствуя себя не то Дороти в стране Оз, не то персонажем маньяко-триллера, одной из тех грудастых барышень второго плана, которые ходят в темные подвалы, заброшенные котельные, а потом очень удивляются, когда их таки настигает маньяк, или чудовище, или приведение (нужное подчеркнуть), ну или ожившая мумия, до безобразия макабрическая. К примеру, вот такая, которая лежала в золоченом саркофаге на мраморном столе, прикрытая лишь тонким стеклом. Я склонилась над саркофагом. Бурые бинты были намотаны небрежно, обнажая половину страшного лица, я видела впалую пустую глазницу, пучки ветхих лицевых мышц, челюсть, облепленную иссохшей плотью. Под потолком вспыхнул свет, я оттолкнулась от стекла, оставляя на нем липкий след, и юркнула в нишу за возвышением. В зал кто-то входил. И судя по тому, с какой готовностью зажигались лампы…

Неожиданно закружилась голова. Перед глазами как в замедленной съемке появилось страшное мумифицированное лицо, вот я прикасаюсь к стеклу, прозрачная поверхность дрожит, лицевые мышцы мумии приходят в движение и блестящий черный глаз…

Я тряхнула головой. Нет, показалось. И я еще сильнее вжалась в свой закуток. Если меня сейчас здесь обнаружат, работы я лишусь, это как пить дать. Спина не встретила опоры. Я провалилась в какую-то трубу, печально провожая взглядом удаляющееся пятно света. Лара, черт ее дери, Крофт недоделанная…

Гость дымил не переставая. И Аристарх, с некоторых пор заботящийся о своем здоровье, внутренне содрогался, вспоминая о вреде пассивного курения. Сегодняшний сеанс в кислородной камере нужно будет увеличить хотя бы минут на пятнадцать. Кто знает, сколько канцерогенов и других вредных веществ осело в его легких за время этой беседы. Пассивное курение, по исследованиям британских ученых, приносит вред больший, чем активное.

Гость усмехнулся в желтые от табака усы и затушил сигарету в услужливо подставленной пепельнице. Сережа, правая рука Аристарха Евгеньевича, страдальчески поднимал брови и бросал на Барина многозначительные взгляды, как бы уговаривая потерпеть еще немножечко. Потому что посетитель, несмотря на общую непрезентабельность, личностью был неоднозначной и, пожалуй, нужной.

Аристарх уже давно делил людей на две категории – тех, кому нужен он сам, Аристарх Баринов, и тех, кто нужен ему. Вторых с возрастом становилось все меньше. Потому что друзья, те самые, которых, в отличие от родственников, мы выбираем сами, остались там, в его бесшабашной, жадной, агрессивной молодости. Сейчас, когда Аристарх Евгеньевич, Арик, как ласково звала его новая любовница Лерочка, собирался разменять шестой десяток, то есть вошел в золотой век каждого мужчины, окружали его либо финансовые партнеры, либо лакеи, ну и такие вот «Лерочки», почти ежегодно заменявшиеся на улучшенные модели. Потому что запросы господина Баринова росли соответственно его благосостоянию, а мужчина определенного уровня не может пользоваться чем-то… некачественным.

Гость пробежал глазами последнюю страницу, захлопнул папку и потянулся за следующей сигаретой:

– Что ж, милостивый государь, ваша проблема мне понятна, – пальцы с плоскими желтоватыми ногтями крутанули колесико зажигалки, – и думаю, в ближайшее время мы сможем ее решить. Финансирование с вашей стороны, конечно, придется увеличить…

– Но позвольте, – встрепенулся Аристарх. – В договоре четко указана сумма.