Son of prophecy

За сочными рассказами они оба не заметили, как течение принесло их к окраине Лондиниума.

- Дальше пешком, - Вайолет помогала вытаскивать судно на песок, за кусты дикой черники.

Остывающая земля по-прежнему несла отголосок ушедшего лета – зеленый травяной покров. Маленькие птички с желтым оперением быстро проносились мимо. И где-то там, в самом городе глухо звучал стук орудий строительства. Далекие холмы прятались под легкой дымкой, а на крыши города и остатки римских колонн падал непривычный лимонный свет солнца, странно игравший с алыми тканями, свисавшими с открытых террас. Единственный мост – акведук, соединявший две части Лондиниума – отбрасывал длинные тени на мутную зеленоватую воду. А город гудел – Тейт не мог вспомнить ни одного другого, хотя бы приблизительно дотягивающего до этой густоты населения. И ни одной привычной взору высотки, ни одной галереи и музея, ни одного собора и часовни.

Узкие проулки меж серых холодных каменных стен, грязное сено и блеклая одежда бедняков, звон монет и шорох мешочков на поясах, людской гомон и громкие реплики торговцев о ценах. Рыночная площадь особенно поразила Тейта. Внушающие деревянные строительные леса и ржание лошадей, что тащили телеги с болтающимися колесами, печной дым пекарен и кузниц, редкие отряды Черного легиона, производящие мгновенный эффект на жителей. Запахи смешивались: грязь и нечистоты перебивались ароматами жареных куропаток, сырой рыбы и свежего сыра. Вайолет держалась стен, продвигаясь по одной из улочек, инстинктивно придерживая Тейта ладонью, словно опасаясь за его жизнь, будто желая держать его рядом с собой. Он улыбался в душе, ему все еще сложно было поверить в то, что от настоящей опасности его сможет спасти девчонка.

Длинные подолы женских юбок мелькали перед глазами, ткань возилась по намешанной грязи. Сапоги Тейта тоже вязли в каше из мягкой земли и камней, и впервые за эти дни он припомнил ровный асфальт и заскучал если и не по своему веку, то хотя бы по городскому управлению и распределению функционала уборки улиц…

Рыночная площадь – вытянутые вдоль открытые лавчонки с покосившимися подносами и корзинами. Народ всех пород и мастей сновал от прилавка к прилавку, звеня монетами, шутя, переговариваясь и споря. Помощники торговцев шустро проскакивали в образующиеся щели меж людских туловищ, высоко поднимая короба с утварью и выкрикивая предостережения. С непривычки Тейт поначалу одергивал рубашку, нервно массируя шею, но, заметив свое отражение в одном из начищенных блюд, смекнул, что за прожитые в этом веке недели он слился со здешней обстановкой: без ежедневной расчески кудри казались более небрежными, от свежего воздуха и натуральных продуктов кожа словно бы светилась, а щеки едва различимо покрылись румянцем.

- Столько народу! И как здесь только отслеживают кражи? – на эмоциях шепнул продолжающей путь Вайолет юноша. Та тихо засмеялась.

- Никак, - ответным шепотом бросила через плечо та. - В том и все веселье, - она остановилась, оборачиваясь, бросила беглый взгляд за спину юноши и разжала ладонь, показывая тому два ореха в скорлупе. Девушка зажевала губу, озорно горели глаза. Ребят обтекали неспешные горожане. Тейт разинул рот.

- Как ты… когда ты успела?! – выдохнул тот, оборачиваясь на возможную жертву шалости. Вайолет пихнула ладошку в карман подола светлого платья.

- От отца передалось, - улыбнулась девушка. Следущий фокус она проделала настолько искусно и быстро, что Тейт не успел выдохнуть: Вайолет отвязала от пояска ленту. Отвлекшийся на покупателя коренастый продавец уловил движение ткани; лента слетела на бочки. Быстрый взгляд торговца на девушку, что копалась в кошельке, и вот он уже наклоняется к оброненной ленте. Вайолет сделала плавный жест рукой, который Тейт под конец практически упустил из виду, и вот она уже тянет его в сторону форума. А торговец и не заметил, лишь глупо уставившись на оставленную материю. Вайолет самодовольно улыбалась, пряча небольшую глиняную бутыль красного вина в сумку. Следующие сорок секунд, и Вайолет мастерски, абсолютно незаметно и с нечеловеческой скоростью стащила припасы с прилавка двух булочников и одного ювелира, при этом так лавируя меж посетителей рынка Лондиниума, что Тейт еле поспевал уворачиваться от тяжелых корзин. Никто не заметил пропажи, никто не закричал и не позвал стражу. Девушка улыбнулась, потрясывая и мешочком.

- Это во-он того, - сжала губы та, пальцем указывая на смуглого стройного паренька в синей жилетке. Тейт расплылся в улыбке удивления, не имея сил или воли подобрать подходящие слова.

***

На деньги из украденного кошелька они купили миндаль. Оба сидели на крыше того же самого жилого здания напротив оборонительной стены, что и почти три года назад Вайолет с отцом и другими членами Сопротивления, обсуждая прибытие Тейта. Сейчас же он сидел рядом, жуя горьковатый миндаль и запивая вином, что отдавало дубом и кислинкой. На черепице крыши было удобно из-за небольшого – практически плоского – уклона. Оранжево-желтое закатное небо испещряли розовые полосы, и даже кучерявые облака казались того же оттенка – признак надвигающегося похолодания.

- Так ты, значит, воровка? – прищурился Тейт, протягивая емкость девушке. Вайолет сделала глоток, утирая тыльной стороной ладони нижнюю губу.

- Отца называют Скользкий Билл. Знаешь почему? – Тейт помотал головой в ответ. – Он все время сбегает из-под стражи. Его могут поймать, но никто не может удержать надолго. Это я от него научилась всем приемам, - юноша слышал нотки гордости в голосе юной особы.

- Воровать ведь плохо, - больше с насмешкой, чем с порицанием подметил юноша, забирая бутыль. Девушка разломила хлеб, усмехаясь. Волосы развевались на легком ветру.

- Я бы не назвала это воровством. Оба булочника плохо обращаются с женами, торговец орехами – с детьми, винодел как-то сдал Рубио…

- А кошелек?

Вайолет издала тихий смешок, поперхнувшись кусочком мякоши.

- Да это приятель Артура… просто решила пошутить. Потом отдам.

Оба долго хихикали.

- Так значит, ты вроде Робин Гуда, - заключил Тейт.

-Робин кого?

- Робин Гуд. Легендарный персонаж - отбирал деньги у богатых и провинившихся и отдавал их бедным.

Вайолет вскинула брови.

- Считаешь себя бедным?

- Только в плане чувств, - шутя, вскинул руки тот. Вайолет усмехнулась. Продолжая глядеть на город, девушка полезла в широкий карман. Блеснул недорогой металл на простой веревочке. Вайолет молча протягивала свисавший плоский медальон размером с мелкую монету. Вещица легла на ладонь юноши, и тот смог разглядеть нацарапанный ножом символ.

- Руна победы. Носи, не снимая.

Тейт хотел было задать вопрос, но серьезность в голосе и во взгляде девушки заставила его лишь благодарно улыбнуться, надевая веревку и пряча кругляшок медальона под рубашку.

Хлеб кончился. Тейт долго смотрел на оборонительную стену, наблюдая за горожанами, снующими на фоне серого камня. Их движения навевали тоску и жалость – каждый шаг был словно наполнен испугом, будто вот-вот кто-то мог их обокрасть или арестовать ни за что. Вайолет болтала ногой; черепица казалась теплой. Солнце почти село, и печной дым домов стелился поверх крыш, напоминая туман.

- Расскажи мне о себе, - обернулся на Вайолет Тейт, не желая вновь предаваться размышлениям о реальности виденного им. Вайолет жалостливо свела брови.

- Серьезно?

Тейт добродушно рассмеялся.

- Что, как колотить меня, так это ты всегда за, а как по душам поговорить, так это стесняешься?

Вайолет неодобрительно развела уголки губ.

- Я не стесняюсь, просто… не вижу в этом смысла… - холодом повеяло от ответа. Тейта вдруг странно передернуло. Он отвел взгляд; двигались желваки. Вайолет тихо выдохнула. – Я практически не помню жизни до Сопротивления, - начала та, подтягивая ноги, обхватывая колени ладонями. – О пророчестве узнала в девять, о своей роли в нем в пятнадцать.

- Но ты умеешь читать, - подметил Тейт, помня, как однажды днем застал Вайолет за чтением фрагментов переписанной «Хроники Нортумбрии».