Страница 4 из 35
Введенский собор, начавший строиться в 1689 году, еще к 1717 году стоял без крыши. Оптинский игумен Леонид обратился к вкладчикам с прошением. «…Прошу и молю, – писал он, – со многим усердием вашего благородия и любви, в дом Пресвятые Богородицы прежних вкладчиков и новоподательных всяких чинов людей, на ту святую Божию церковь – на кровлю, что та святая церковь отгнила кровлею, и ограда опала и кельи развалились. Пожалейте нас, не оставьте сирых своих богомольцев, заставьте за себя вечно Бога молить и родителей своих поминать, потому что у нас ни вотчин, ни крестьян нет, питаемся мирским подаянием, кто что пожалует»13.
В 1724 году Оптина пустынь была закрыта, а братия переведена в Белёвский Преображенский монастырь. Однако благодаря хлопотам как иеромонахов упраздненной обители, так и их козельских покровителей, в особенности стольника Андрея Шепелева, сына его Никиты, капитан-лейтенанта лейб-гвардии Преображенского полка, и козельского воеводы Григория Ардашева, монастырь был восстановлен летом 1727 года.
Но что же увидела братия на месте своего монастыря, возвратившись из Белёва? Совсем пустое место, на котором лишь Введенский храм стоял, да и у него протекала кровля… Ведь при закрытии всё, даже ограда, разобрано было и увезено. Лошадь, корова, заготовленное сено, зерно, а также церковная утварь и книги и многое другое – все осталось в Белёве, и возвратить это не представлялось возможным. Но «крайне скудное положение обители тронуло сердца окрестных бояр, и, как видно из вкладной книги, довольно значительные лица приняли участие в судьбе ее, каковы, например, генерал-майор и гофмаршал Дмитрий Андреевич Шепелев – пожаловал в обитель годовую пропорцию хлеба; брат его, лейб-гвардии Семёновского полка майор Степан Андреевич Шепелев (на церковную утварь), – пять рублей; князь И.М. Черкасский, генерал-майор Н.М. Желябужский, тайный советник Беклемишев, полковники П.Д. Бестужев-Рюмин и Кошелев, лейб-гвардии лейтенант Чичерин, коллежский прокурор Камынин, заводчики братья Пётр, Александр и Григорий Баташевы и многие “всякого чина люди” способствовали обновлению обители по мере своих средств и усердия, жертвуя кто деньгами на церковь, кто хлебом на прокормление братии»14.
Шли годы. Общими трудами братии и жертвователей Оптина пустынь строилась. По описи 1762 года в ней значатся соборная каменная церковь во имя Введения Пресвятой Богородицы с двумя приделами – Пафнутия Боровского и великомученика Феодора Стратилата. Службы долгое время шли в приделе преподобного Пафнутия, так как главный храм и другой придел внутри не были отделаны. Деревянная колокольня «на столпах», на ней пять колоколов (построена в 1761 году). Трое ворот, деревянная ограда, келия игумена и три келии для братии, хлебня, конный двор, амбар и два сарая.
С 1764 года Оптина пустынь «за штатом», то есть не получает никакого содержания, а живет как придется. Господь посылал жертвователей. Кроме ранее названных, это были бояре Пушкины, Яковлевы, Румянцевы, Полонские, Хлоповы, Нарышкины. Девица Елизавета Никитична Шепелева пожертвовала на устроение иконостаса во Введенском храме 800 рублей, а на возведение каменной колокольни – 250. Кроме того, она поставила комплект для ризницы и всю утварь для храма.
В 1769 году воздвигнута была каменная колокольня и начата постройка каменной ограды. При этом, кроме игумена, в обители находились только три брата, из них один – отец Карион, девяностолетний слепец. Близилось краткое время царствования одного из благочестивейших русских государей – Павла Петровича, который по своем воцарении в 1796 году обратил внимание на бедственное положение большинства русских монастырей, поставленных предыдущим правлением в такие условия, что им ничего не оставалось, как постепенно угасать.
Глава 3
Первые настоятели
В конце XVIII века Калужская провинция входила в состав Московской губернии. Следовательно, Козельск и Оптина пустынь относились к Московской епархии. Митрополит Платон (Лёвшин) имел титул Московского и Калужского. Однако это длилось недолго: в 1799 году уже была образована самостоятельная Калужская епархия. За год до воцарения на Российском престоле Императора Павла произошло событие, положившее начало не просто возрождению Оптиной пустыни, а ее коренному пересозданию.
Митрополит Платон (1737–1812), один из образованнейших иерархов Русской Православной Церкви, не только молитвенник и аскет по своей жизни, но и блестящий «московский Златоуст», воспитатель и друг Павла I, проявил много заботы о монастырях своей огромной епархии. Ранее немало их было закрыто, а иные бедствовали подобно Оптиной пустыни. Митрополит делал для них все, что было в его силах. Посетив Козельск и осмотрев его храмы, владыка решил взглянуть на Оптинский монастырь. Местоположение его показалось ему прекрасным, – быть бы здесь целой Лавре, ведь вокруг на десятки верст нет другого монастыря, а край населен был весьма плотно.
Владыка сначала поручил строителю Пешношского монастыря архимандриту Макарию († 1811) взять Оптину пустынь под свою опеку (а тот уже опекал в епархии шесть обителей) и «учредить ее к лучшему» (отец Макарий был известен как аскет-подвижник, он имел переписку с отцом Паисием (Величковским)). Затем назначил пешношского иеромонаха Иосифа строителем (управляющим) обедневшей обители. Одновременно был переведен сюда из Перемышльского Лютикова монастыря иеромонах Сергий, на которого была возложена забота о возобновлении службы.
Спустя год иеромонах Иосиф по болезни уволился от настоятельской должности15. Узнав об этом, митрополит Платон призвал пешношского игумена и попросил его дать в Оптину «для ее устройства совершенно способного и вполне благонадежного человека». Архимандрит Макарий подумал-подумал и ответил: «Да у меня нет таких, владыка святый… А вот разве дать тебе огородника Авраамия?». Преосвященный почувствовал в такой оговорке нечто такое, что вызвало у него желание увидеть своими глазами этого огородника. Пришлось отцу Авраамию побывать в Москве у митрополита. Тщетно он ставил на вид свои немощи, говоря, что такое назначение выше его сил. Он не был стар. Владыка назначил его настоятелем Оптиной пустыни16.
И вот он здесь. Впоследствии он рассказывал, что в Оптиной бедность была крайняя: «Не было полотенца рук обтирать служащему, а помочь горю и скудости было нечем. Я плакал да молился, молился да плакал…». Через два месяца, не видя ниоткуда помощи, отец Авраамий отправился в Пешношский монастырь и излил свою скорбь старцу, архимандриту Макарию. Что же тот предпринял? Помня просьбу к нему преосвященного Платона не оставлять Оптиной в беде, он велел запрячь свою тележку, взял с собой отца Авраамия и поехал по знакомым ему помещикам, жившим в округе. «Они, – вспоминал отец Авраамий, – в короткое время… снабдили меня всем необходимым, так что я привез в монастырь воза два разных вещей. Возвратясь со сбору, старец пригласил меня отслужить с собою, а после служения и общей трапезы, совершенно неожиданно для всех, обратился к своему братству с такими словами: “Отцы и братия! Кто из вас пожелает ехать с отцом Авраамием для устроения вверенной ему обители, я не только не препятствую, но и с любовию благословляю на сие благое дело”»17.
Несколько братий и трудников вызвались перейти в Оптину, и таким образом монастырь неожиданно населился и укрепился свежими силами. В дальнейшем, помня этот поступок настоятеля Макария, отец Авраамий и сам помогал таким же образом другим монастырям. Так, он впоследствии отпустил с иеромонахом Макарием в Малоярославец, в Николаевский монастырь, около четырнадцати братий, а с отцом Мефодием в тот же монастырь и с отцом Корнилием в Тихонову пустынь по десять человек.
Преосвященный Платон продолжал опекать Оптину. Получив от отца Авраамия жалобу на воровство и бесчинства окрестных жителей, он обратился к Калужскому губернатору А.Д. Облеухову с просьбой навести порядок вокруг монастыря и призвать жителей Козельска и деревень к «хранению должного благоговения к обители». Между тем дал братии Оптиной мудрый духовный совет: «Святая монашествующих жизнь все сии напасти или отвратит, или терпением препобедит, а Бог, видя терпение рабов Своих, невидимо защитит»18. Получив же известие о желании одного из помещиков, поручика Ф.И. Рахманинова, «на свой кошт» соорудить новый иконостас с иконами, владыка наложил следующую резолюцию на прошении о дозволении сего: «Бог благословит! Се видите, что иные вас оскорбляют, а других Бог возбуждает к вашему утешению»19.