История, которая меняет

- Если не учитывать людей с достатком, а брать только тех, кто находится за гранью бедности, то будет около тридцати, возможно сорока тысяч. Здесь каждый занимается своим делом, и никто не спрашивает чем именно. Большинство работают в городе. Многие находят себе работу на дому. В принципе все как везде.

- А Сальве?

Винер внимательно посмотрел на меня.

- Сальве, это один из тех немногих людей, которые дают возможность привлекать деньги в эти трущобы. Хоть ручеек и не большой, но это лучше чем ничего.

Я внимательно слушал своего собеседника, и чем больше он говорил, тем отчетливее я понимал, что любая фавела это своеобразное государство, со своими установленными правилами и порядками, которое поглотило и заперло материнское чрево системы. Здесь, как и везде, был правящий класс. Идентичное выражение какого-либо протеста подавлялось в одном случае ограничением прав и свобод, в другом, кровавой расправой над митингующими.

- Хорошо, а что касается постройки зданий. Кто и как их возводит? Сколько максимально этажей бывает в Фавеле? Я когда вчера гулял, то видел несколько трехэтажных зданий.

- Есть и еще выше, но это на северной стороне. А в других, более цивилизованных Фавелах, есть полноценные многоэтажки.

- Что значит цивилизованных?

- Тех, чье расположение способствует туризму. Весь секрет в том, что необходимо уметь приспосабливаться к тем условиям, которые нам подкидывает жизнь.

Эти слова мне показались логичными.

- А ты?

- Что я?

- Как ты приспособился ко всему этому?

- Я просто живу, и делаю то, что необходимо делать.

Решив перевести разговор на другую тему спросил:

- А где у Вас продаются газеты?

- Фавела не выпускает газет. У нас здесь нет таких новостей, которые нуждаются в освещении прессой. - И передав мне чашку, он вежливо кивнул и неспешно вышел из комнаты. Мгновение спустя заглянул вновь и произнес: - Мистер Майерс, если Вам что-либо будет надо, я буду поблизости.

Я промолчал. Изображать учтивость не было настроения. Фактически только что Винер открыто дал мне понять, что следит за мной. А это могло быть только в том случае, если Сальве или стоящие над ним люди окончательно определились что со мной делать, а самое главное когда. Винер не играл сегодня роль. Он бы самим собой. Натренированный питбуль, следящий глазами за своей жертвой. Хоть и не получивший еще приказа от хозяина на разрыв, но находящийся уже в предвкушении.

- У Вас очень озабоченный вид.

Я обернулся. В дверном проеме стоял Сальве. «На сегодня церемониал отброшен» - подумал я. Ведь Сальве был достаточно умен, чтобы понимать элементарное правило: «Дай человеку иллюзию свободы и он перестанет замечать собственное порабощение».

- Вы думаете? - Спросил я.

Сальве рассмеялся.

- Мне действительно нравится Ваше мировосприятие. Я пришел, чтобы обсудить наши с Вами вопросы, Майерс.

Я вопросительно посмотрел на него. Приблизившись ко мне и заложив руки за спину, он издал какой-то странный и незнакомый мне звук.

- Гарпия. - Объяснил он. - У нас эту великолепную птицу называют «летучий ягуар» и знаете что, Вы мне ее напоминаете. С Вашей хваткой, мудростью, разборчивостью, верностью своему делу. Как Вас вообще угораздило вляпаться в такую историю?

Я молча наблюдал за тем, с какой изощренностью Сальве кружил вокруг своей добычи.

- Мистер Майерс, мне приятно, что мы с Вами изначально нашли общий язык и не доставляли друг другу каких-либо проблем.

- Зачем?! - Я не выдержал и вспылил.

В долю секунды лицо Винера мелькнуло и убедившись, что все в порядке, тут же исчезло.

- Разве Вам не проще было бросить меня в какую-нибудь яму, хорошенько покричать что Вы поймали меня и все. Зачем было так усложнять? Винер, Бабел.

- Прошу Вас не горячитесь. Бабел тут ни при чем, она просто ребенок. Остальное - это была альтернатива грубости. Мы с Вами два взрослых человека, каждый профессионал в своем деле. Не спорю, яма рассматривалась, но только в том случае, если бы Вы пожелали покинуть данную общину.

- Да Вы просто эстет человеческих взаимоотношений. А почему сейчас?

Сальве прищурился.

- Это только Ваша оплошность. Вообще кому-кому, а Вам должно быть известно, что если Вы чудом пережили вчерашний день, то планы на завтра лучше строить тогда, когда это самое завтра наступит.

Я подошел к окну и прошептал:

- Удивительно, какие умные люди окружают меня в последнее время.

- Мистер Майерс, вам не стоит на меня обижаться, так как я знаю не больше Вашего. Сегодня утром мне назвали довольно внушительную сумму, если я прослежу, чтобы до вечера с Вами ничего не случилось.

Я вскинул руки к верху и рассмеялся.

- Секунду назад Вы говорили, что я Вам не враг, а теперь Вы меня продаете словно я какой-то товар.

Сальве негромко произнес:

- Да, но я ведь не говорил, что мы с Вами друзья.

- А тот, кто хочет меня приобрести, он точно не говорил, что бы Вы меня убили до его приезда?

Сальве рассмеялся.

- Нет, Вы чертов гений. Такое чувство юмора! Такое чувство юмора. - С этими словами он вышел из помещения.

Следующие полчаса я широкими шагами ходил из одного края комнаты в другой, постоянно всматриваясь в медленно смещающееся солнце. Сначала меня задержали за преступление, которое я не совершал, потом меня попытались убить, а теперь меня собираются продать, и если учитывать все происходящее, то вероятнее всего покупатель не питает ко мне каких-либо нежных чувств. У времени есть одна очень плохая черта, оно никогда не играет на руку проигрывающей стороне. Я подошел к импровизированной двери и посмотрел сквозь едва просвечивающуюся ткань. Сальве отлично позаботился о моей безопасности. Несколько молодых, вооруженных людей сидели прямо напротив и о чем-то разговаривали. Винер был среди них. Лицензия на мой отстрел была выписана. Надо было, что-то делать, но что именно было совершенно непонятно. Если даже я смогу совершить побег, то за пределы фавелы мне высовываться не стоит. Как в зоопарке. Даже если получится убежать из клетки, то меня будут искать все сотрудники без исключения. Подойдя к окну, я посмотрел вниз. Порядка четырех метров отделяло меня от следующей крыши. Я вздохнул. Учитывая мою физическую форму, прыгать совершенно не представлялось возможным. Опустившись под окном на пол, я попытался прислушаться о чем говорят мои стражники. Но незнакомый мне язык ничего не прояснял. Смирившись с бесполезностью этого занятия, я встал и направился на кухню в слепой, лишенной логике надежде на чудо. Осматривая каждый захламленный ненужной утварью угол, я сам не знал что искал. Мое внимание привлек лежащий на столе, старый, сточенный совершенно лишенный прочности нож. Взяв его в руку, я гневно сделал выпад, еще один и еще. Около минуты я словно сумасшедший в отчаянии размахивал осколком ярости. В маленьком пространстве я ощущал всю свою мощь. На секунду мне показалось что я в состоянии справится с сотней таких как Винер или Сальве, но еще через мгновение я тяжело дыша опустился на пол и закрыв глаза начал двумя руками растирать голову, стараясь привести свои мысли и чувства в порядок. Надо сохранять спокойствие, в конце концов, ведь Сальве не обещали деньги за мою смерть. Свинцовая усталость поглотила меня. Встав и слегка пошатываясь, я добрел до кровати и рухнул на нее. Как ни странно, я провалился в сон. Вязкий, прерывистый, тягучий, он сковал мое тело, и изредка пробуждаясь, я в каком-то тупом оцепенении провожал глазами неумолимо приближающееся к вечеру солнце. Окончательно я проснулся, когда в комнате уже царил ощутимый сумрак. За целый день меня никто не потревожил.

Откинув мысли о том, что должно случиться, я направился на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Поставив не имевшую ручек, полную воды кастрюлю на электроплиту я вышел в комнату и начал вслушиваться в каждый доносившийся звук. Когда снаружи что-то начинало происходить, мое сердце моментально реагировало слишком частыми ударами. Мне было страшно и я не испытывал никакого стыда за это. Чего именно я боялся, самой смерти или того через какие ощущения мне придется пройти в этом процессе? А возможно я все это преувеличиваю и меня просто... Я задумался, «что именно просто» мне придумать так и не удалось. Я включил свет. И чем темнее становилось за окном, тем ярче, казалось, освещена комната. По ту сторону дверного проема я все еще слышал голоса моих стражников. Как разнообразна по своей природе ночь. В моменты физического и душевного благосостояния кажется что угрозы - это чей то злой вымысел, который если и существует, то совершенно к нам не относится. Но когда сумрак сгущается именно внутри нас, то вместе с ним приходят и страхи, которым мы, как нам казалось, никогда не были подвластны. Обратив внимание на свои руки, я заметил мелкую, но постоянную дрожь. Паника нарастала вместе с неизвестностью собственного будущего. Четыре стены, в которых я ждал развития событий, были словно вырваны из тюрьмы строгого режима, а я был тем самым смертником, который смирившись с собственной судьбой, не мог найти в себе силы достойно закончить недостойный человека путь. Только разница между мной и обреченным заключенным была существенной, в отличии от него я ничего такого за что нужно было платить собственной жизнью не совершал. Страх, он может быть всеобъемлющим, поглощающим наши намерения, преобразующим наши эмоции, подчиняющим наши тела. И сейчас этот жестокий демон порабощения обрел полноценную власть над моим разумом и телом.