Страница 14 из 43
- Любимая, прости, но я вряд ли появлюсь завтра дома. У нас красный свет. Не расстраивайся, скажи нашему бегемотику что папа всех поймает и вернется домой. Я вас очень люблю. Еще раз прости, что разбудил и не позвонил раньше. Конечно любимая, как всегда, я сама осторожность.
При разговоре с женой он старался придать своему голосу максимальную безмятежность. Неважно насколько тяжелы либо же опасны происходящие вокруг события. Разницы нет, гонишься ли ты за смертью, либо же смерть гонится за тобой. Дорогие сердцу люди должны видеть то, что дает надежду. Не бездонный океан жалости и сожаления, а скалистые горы уверенности и решимости. Положив трубку, Ричард громко цокнул языком и выругался на нашедшегося санитара. Затем дав указания по поводу того, чтобы удвоить охрану единственной свидетельницы по делу Майерса решил выйти на улицу.
16
Спертый, насыщенный всевозможными запахами воздух помещения, в котором ему пришлось провести намного больше времени чем он рассчитывал, настолько въелся в ноздри полицейского, что Ричарду постоянно казалось что запах исходит от него самого. Выйдя на улицу и закурив сигарету, полицейский заметил небольшое светлое пятнышко, образовавшееся с помощью первых лучей восходящего солнца. Медленным шагом, размеренно потягивая, а за тем выпуская сигаретный дым, Ричард направился в сторону света. Взглянул на часы. До утреннего брифинга в участке оставалось несколько часов. У некоторых людей мертвые тела вызывают страх или просто угнетенное состояние, но только не у него. За те десять лет, которые Ричард работал в отделе по расследованию убийств, каждое новое дело сопровождалось в лучшем случае посещением данного заведения, в худшем различных побережий, посаженных лесных полос, полей, а иногда и просто оживленных городских улиц. Так что, купаясь в первых нотах рассвета, Ричард подумал: «С этим делом придется повозиться» и затушив сигарету направился к машине.
17
Я не спал. Я находился в состоянии напряженной обреченности, которая сломила меня, заставив найти приют в самом темном и недоступном для постороннего глаза месте. Сон помимо моей воли окутал меня своим туманом, но сознание постоянно фиксировало и отделяло любой посторонний, несший в себе опасность звук. Но не шум разбудил меня, а взгляд. Открыв глаза, я увидел себя в окружении нескольких молодых парней. Заметив мое пробуждение, один из них обратился ко мне. Я, мотнув головой, дал понять, что не знаю их языка. И попытался подняться. Окружавшие меня парни начали громко кричать и жестами показывать, чтобы я оставался в том положении, в котором они меня нашли. В принципе мне было не слишком важно, что именно со мной собираются делать. Вряд ли у них в планах было намерения убить меня. Во-первых, это можно было сделать пока я спал, а во-вторых, любопытство существует в каждой из известных групп и прослоек населения. Любому было бы интересно узнать что белый мужчина в окровавленных вещах и наручниках забыл за мусорным ящиком, в местном переулке. Больше всего я опасался, что они решат не заморачиваться и просто сдадут меня полиции. Перебросившись несколькими короткими фразами, между моими одновременно притеснителями и охранниками завязался спор. Каждый из них доказывал свою правоту. Их диалог становился все ожесточеннее, а речь и жесты более резкими и эмоциональными. Я наблюдал за ними не как человек, который был причиной их перепалки, а как равнодушный зритель примитивного представления. Мне казалось, что это все происходит не со мной. Апатия и усталость, единственное желание — закрыть глаза и уйти от этой реальности в тот вчерашний мир, до этих всех нелепых и страшных событий. Откуда-то сверху упала тень, а вместе с ней до меня донесся более взрослый отрывистый голос. Мы все подняли голову. Из-за контраста света я толком не мог разглядеть человека, чья голова вместе с половиной туловища перегибалась через небольшой козырек крыши. Но за то я увидел невероятную картину вынужденной архитектуры. Я нашел себе пристанище прямо у подножья большой горы, вдоль которой тянулась полу дорога, полу тропа, украшенная в некоторых, особенно крутых местах, несколькими ступенями. Постройки же из моего положения выглядели несколько необычно. На первый взгляд мне показалось, что все те пятьсот, а то и семьсот футов горного склона были одним большим зданием. Пока я удивленно разглядывал причудливую, внезапно открывшуюся картину окружающего меня пространства, повинуясь голосу сверху, двое самых крепких парней подхватили меня подмышки и одним рывком поставили на ноги. От резкого изменения положения в глазах потемнело, и я пошатнулся. Один из парней ловко вернул меня в устойчивое положение. Я попытался снова завернуть кисти в окровавленную ткань рубашки, заметив это парни начали смеяться, дав мне понять что в том месте куда я попал, этот лишающий свободы предмет расценивался как если не украшение, то точно как бонус, повышающий мой статус. Наш подъем занял примерно около получаса. Чем выше мы поднимались, тем чаще мне приходилось останавливаться для того, чтобы перевести дух. Я, конечно, знал о существовании такого понятия как «фавелы», но если честно никогда не проявлял желания туда соваться. Возможно, мы избегаем того, что считаем грязью из-за наличия иллюзии по поводу собственной чистоты. А возможно, боимся того, что может открыть правду и заставит сделать выбор. Мы сами того не замечая, чаще всего идем в ту сторону где выбор менее важен, а путь легок и не прихотлив. Наконец наш подъем подошёл к концу. Мы остановились перед небольшой постройкой, единственным украшением которой были на половину выгоревшие под лучами солнца граффити. Тем временем грязная, порванная в нескольких местах тюль, которая, по всей видимости, уже не первый год использовалась вместо входной двери, слегка пошевелилась. Позади нее явно прорисовывался человеческий силуэт:
- Мистер Майерс проходите.
Услышав свое имя, я в первый раз не обрадовался своей популярности. Легкий толчок в спину напомнил мне о полном отсутствии выбора.
Отодвинув занавеску и зайдя внутрь, глазам потребовалось некоторое время чтобы привыкнуть к полумраку. Высокого роста, темнокожий мужчина в атласной светлой рубашке и легких холщовых брюках, ярким пятном выделялся на фоне непритязательного, откровенно бедного, лишенного какого-либо комфорта жилища.
Как ни странно, присутствие этого человека успокоило меня. Аккуратность и добротность его одежды, уверенный, чуть насмешливый взгляд, с которым он рассматривал меня, вызывали невольное доверие, и его протянутая рука показалась мостом надежды, переброшенным через бурные потоки, несущие меня к бездне.
- Сальве де Лионо. Можно просто Сальве. – Голос, как и имя, был звучным и властным. - Вы меня поразили. - Продолжил Сальве. - Являясь самым разыскиваемым человеком в городе Вы, мистер Майерс, сумели пройти в его противоположный конец. Это действительно удивляет.
Я неопределенно пожал плечами.
- Вы знаете что произошло?
- Я знаю все, что может хоть как-то повлиять на жизнь Черного сердца Рио. Тем более во всех утренних газетах Вы упоминаетесь не с лучшей стороны.
Я сглотнул.
- Вы правы, у меня на данный момент довольно стеснительные обстоятельства.
- Надеюсь, я покажусь не слишком любопытным. Но что Вы планируете делать дальше? Из той информации, которую успели по крупицам собрать с улиц Рио, то мне кажется, что Ваш расклад это даже не пара двоек.
Немного помолчав, я ответил.
- Сальве, мне кажется немного странным, что Вы так радушно встречаете одну из самых ярких звезд сегодняшнего криминала.
- Стефан, а Вы действительно такой талантливый как о Вас говорят?
Меня немного смутили слова Сальве.
- Я сейчас не в том положении чтобы рекламировать свои таланты. Я в большой заднице и мне надо подумать о том, как из нее выбраться. Наверное, бесполезно убеждать Вас в том, что я никого не убивал.
Сальве окинул меня долгим и внимательным взглядом. Я понял, что подобные слова в этой комнате звучали не раз и Сальве принадлежал к тем людям, которые имели возможность распоряжаться жизнями тех, кто их произносил.