Страница 5 из 9
– Нет, я вообще в художестве ни бум-бум. Просто смотрю, как вы говорите, с точки зрения "кухонно-бытового" уровня, – он улыбнулся. – А это значит, что он хороший художник, которого понимают простые люди.
– Да уж, простой вы человек. Идите-ка лучше спать.
…А уже примерно через час, она проснулась от жуткой боли. Стиснула зубы. Свернулась калачиком. "Уходи, уходи…, – уговаривала и заклинала – не сейчас…" И таблеток-то в доме никаких не было! Она только простужалась иногда, а от простуды – малина, мед, чеснок… Все радикулиты-остеохондрозы ее миновали, ведь час балетного (спасибо маме!) станка в день – это было "чугунёвое", как говорила Вита, правило. "Может, чаю крепкого выпить? – подумала она, это было одно из ее "лекарств" от головной боли. – И сладкого…"
Медленно сползла с кровати, держась за стенку, доковыляла до кухни. Взяла чайник, и тут боль так закрутила, что потемнело в глазах. Уронила чайник. Сползла на пол. Внутри будто кто-то ворочал раскаленным стержнем. На кухню, на ходу заправляя рубашку в брюки, влетел Кирилл.
– Что такое? Что, что, не молчите!
– Да это по плану… Как и сказали… – она еле шептала. – Боли, говорили, почти не будет… Значит потерплю. Ах, как нехорошо получилось!
– Что значит потерплю? Где аптечка? Что у вас есть?
– Да нет аптечки, ничего не надо…
– Ясно, значит "скорая", – Кирилл схватился за телефон, но тут же бросил трубку: – Черт! Какая "скорая"? …увезут, а потом… Нет, не скорая… – он уже стучал по кнопкам мобильника. – Антон! Пришли по адресу… скорей, какой адрес? – но она уже уплывала куда-то, и только шевелила губами. – В общем, я на Полянке, номер дома не знаю, кажется рядом «Молодая Гвардия»… спроси у Жени… или попроси запеленговать… конечно, оставляю включенным… этаж, кажется, десятый. Пришли портфель с третьим набором… Да… Еще мой ноутбук и сканер… Какие, к черту, картинки?! НАШ сканер… Нет, … извини,… все… Больше ничего не надо, – а потом к ней, успокаивающе: – Сейчас, сейчас, это намного быстрее "скорой"… И, главное, эффективнее.
Как он перенес ее на диван в гостиной, она уже не помнила. Смутно слышала звонок в дверь, мужские голоса… А потом стало хорошо. Кирилл сидел рядом, держал в руках что-то напоминающее шприц, только без иглы.
– Ну, все? Отпустило? А теперь, давайте-ка, я сам вас посмотрю, – на стуле рядом уже тихонько гудел ноутбук, к нему на тонком прозрачном проводе был присоединен какой-то прибор, вроде толстой ручки. Кирилл с бесцеремонностью врача поднял ее рубашку и начал водить этой "ручкой" по телу. "Господи, я еще могу смущаться…" – она почувствовала как краснеет и отвернулась к стенке. Кирилл глядел на монитор, который был отвернут от нее, и хмурился все больше и больше. Наконец отложил все, сел, подпер подбородок двумя руками. Глядел куда-то вдаль.
– И что? – попыталась опять улыбнуться она. – Что там за страсти такие?
– Знаете, вас здорово обманули, – он по-прежнему глядел куда-то вдаль. – Хотя, может, просто у меня аппаратура получше. Не два и не месяц. Счет уже пошел на дни. И если у вас в запасе больше недели, то значит я – Софи Лорэн.
– И… что же? Вы не успеете? – никогда она не была плаксой, а сейчас кусала губы, но слезы текли сами собой. – Значит… точка?
– Значит, я должен немедленно услышать окончательный ответ, – посмотрел он ей в глаза.
– Да я не передумаю, хоть сейчас на операционный стол, только Вите позвоню…
– Нет. Вот об этом я все время молчал, но сейчас надо сказать. Для всех вы должны умереть по-настоящему. Организуют это наши "специальные товарищи", – он усмехнулся, – да так, что комар носа не подточит. В общем, вы на самом деле должны будете стать новым человеком. С новым именем, новой жизнью. Со старым нужно проститься либо сейчас, либо уже… впрочем, я все же дам вам один день, вы сможете рассказать о своей болезни … ну, хоть как-то подготовить всех… И подумать…
– Нет, – она решительно села. – Сразу же упекут в Кремлевку. Вот только Вита… И даже намекнуть будет нельзя?
– В целях её же безопасности. А с Витой "познакомитесь" потом. Опять будете подружками.
– Да не верю я вам, вы же врать не умеете, – она грустно посмотрела на него, – моя дальнейшая жизнь, если она состоится, будет проходить рядом с вашими мышами и лягушками… Кто ж меня, живой эксперимент, выпустит?
– Ну, хорошо, начистоту… – шумно выдохнул Кирилл, встал и начал ходить взад-вперед, словно измеряя длинными ногами размер ее комнаты… – По этому поводу еще ведутся споры. И сначала – да, увы. Лаборатория, мыши, лягушки, исследования. Тут уж извините, сами понимаете… НО!! Нам нужны ЖИВЫЕ, ПОЛНОЦЕННЫЕ люди, а не лабораторные экземпляры, реакцию которых на саму жизнь проверить невозможно. Я борюсь за то, чтобы потом выпускать наших первых Адамов и Ев в жизнь. Конечно, какое-то время понаблюдать за этой самой жизнью в лаборатории, а потом – свободны, ребята! Да и современные средства наблюдения все равно позволяют, ну, как бы это помягче,… корректировать, что ли, их поступки. Вы думаете, мы весь вечер одни? Как бы не так. Я думаю, даже рецепт вашего вкуснющего бисквита и тот на всякий случай записан. И, раз уж не поступило звонков "оттуда", значит, пока мои действия полностью одобряются.
– Тогда о чем же говорить? Разве у меня есть выбор? Хоть человеком, хоть мышью – я хочу еще пожить! Вот только вы совсем не поспали… а уже утро…
– Недосып – это мое естественное состояние, – он сладко зевнул и опять сел рядом, – а поспать я ох, как люблю! Одного я понять не могу, как же вы ваш рак так проморгали? Ведь сначала можно было бы и совершенно простую операцию сделать!
– Что не делается, все к лучшему. Тогда бы я не встретила вас. И тогда бы вы мне не сделали это заманчивое предложение!
– Это точно. Но все же, почему?
– Да я забыла, когда была в поликлинике! – она поморщилась. – Жутко не люблю по врачам ходить! А тут справка кончилась… я в бассейн хожу, в группу аква-аэробики, ну я и…
– Все! Вы меня убили! – перебил ее Кирилл и, смеясь, откинулся на спинку. – Поделитесь, где источник вашей энергии!
– Нет никакого источника, я же говорю, просто очень люблю жизнь. Так вот, если честно, справки мне всегда соседка достает. Ну, да, да… Не надо изображать возмущение! Жульничество, конечно. Но я здорова! И кожных болезней у меня нет! А тут она срочно к сыну уехала, в Новгород, внук тяжело заболел, сидеть некому. Ну, я и пошла в поликлинику. Ох, как они обрадовались! Я же там лет пятнадцать не была. Послали на полную диспансеризацию. Хирург что-то заподозрил, отправил к онкологу, и понеслось… Главное, до этого у меня и не болело ничего! А как сказали… прямо мистика! И, потом у меня какой-то быстротечный рак, я названия не помню. Еще два месяца назад, говорят, никакого рака и не было. И чтобы его отловить, нужно было бы прописаться в поликлинике и ежедневно ходить на эту самую диспансеризацию. Вот, собственно, и вся история…
…Она опять проснулась. За окном было темно. Хотя… это же не окно, Антон говорил, это монитор, передающий какой-то реальный пейзаж. Насколько она помнила, они находились сейчас где-то на уровне десятого этажа, но только под землей, и "окна" делались по советам психологов, для создания правильной эмоциональной атмосферы коллектива. Кирилл все так же сидел за монитором. Она начала потихоньку осматривать комнату. Увидела весело сияющую из-за аппаратуры лысину "Лады" – Виктора Евгеньевича, профессора. Его так звали за вечную присказку "Ну, ладушки!". Скосила глаза на какую-то возню слева – там Игорь, опутанный проводами, что-то подсоединял к ее "чудо-кровати".
– Елена Игоревна! – тут же позвал ее Кирилл. – Если проснулись, не молчите! Что я могу подумать?
– Кирилл, вы когда последний раз спали?