Страница 5 из 14
Осмотрели всё. Но целый день поисков ничего кроме боеприпасов не добавил. Не хотелось даже подходить к радиостанции: что я скажу комбату или, что во сто раз хуже, комдиву. Вроде и оправдываться не за что. Но, по всему выходит, профукал реактивную установку, которая комдиву, отвечающему за безопасность Кабула, как кость в горле. Стояла она на блюдечке с голубой каёмочкой, а я пришёл и профукал.
К вечеру прибыл в моё распоряжение взвод «маланговцев». Командир у них – толковый парень. Дважды проходил подготовку в Пешаваре, постоянно тренируется и бегает с моими бойцами. «Маланговцы» принесли с собой сухие пайки и миноискатели. Разместил их на перевале, предупредил о минах. Не проходит и получаса – взрыв!.. «В чём дело, Аминуло?» – спрашиваю. «Ди-ва-на-а-а (слабоумный – Ред.)», – отвечает спокойно так, как будто речь идёт о подорвавшейся курице.
С утра за пару часов миноискатели принесли первый результат – обнаружен склад реактивных снарядов. Склад, конечно, громко сказано, но двадцать снарядов, замотанных в мешковину и зарытых в землю, обнаружить удалось. Уже теплее! Если есть снаряды, значит, должно быть и то, из чего ими стрелять. Собрал офицеров, показал, как «душки» маскируют своё добро. И снова на поиск. До вечера обнаружили ещё три склада. Уже горячо!
Параллельно с нами свой поиск вели и маланговцы. Они обшмонали Пачехак, набили свои пустые мешки всякой дрянью и пригнали на перевал небольшое стадо баранов. Когда, заразы, успели? На войну всё в хвосте, а мародёрить – золотые руки! Второй раз поговорил с Аминуло и предупредил о границах их лагеря, мол, кого обнаружим за его пределами… пусть потом не обижается. Упаси, Боже, от таких союзников!
Ещё день поисков. Ещё два склада реактивных снарядов. На совещании офицеров Миронов предложил посмотреть свежие могилы: «Духи» знают, что мы никогда их не трогаем. Может, воспользовались?». – «Бери сапёров и осторожно…».
Я уже не знал, как буду оправдываться за свою никчемность. И кого убеждать, что сделал всё, что мог? Комбат и так знает, а остальным кроме результата ничего не интересно. Офицеры и бойцы откуда-то прознали про грозящий нам трибунал и в буквальном смысле рыли землю. Я уже готовился закончить поиск, но прозвучал доклад, как песня, долгожданная и неимоверно дорогая: «Есть установка!!!». – «Не может быть. Тащите сюда!».
Приносят в мешках какие-то трубы, жирно смазанные солидолом или литолом, кто их разберёт. «Что за ерунда? Это реактивная установка?». – «Так точно. Надо только собрать».
Когда собрали и я убедился, что это действительно установка, вышел на связь и доложил комбату. С той стороны не то стон, не то вздох облегчения: «Спасибо, Васильич…». – «На здоровье!» – с удовольствием вернул комбату должок.
Буквально через пять минут он мне сообщает, что к нам за установкой вышла вертушка. «Не верят, что ли?». – «Нет, тут готовят выставку для иностранных журналистов и хотят показать, как империалисты вооружают против нас моджахедов».
Я ещё тангенту (переключатель на рации. – Ред.) не положил, а вертолёт уже мостится одним колесом на нашей горушке. Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!!! Собрать-то мы её собрали, а как эта зараза разбирается? Не лезет в собранном виде в вертолёт!!! Угваздались мы все в этом солидоле, как чушки. Наконец разодрали и загрузили. Закинули снаряды, ДШК, миномёты, безоткатки и остальное трофейное добро. Если не будет погоды – не на себе же тащить вниз!
Посмотрели, как натужно вертушка ушла через перевал в сторону Кабула, и вздохнули. Стоим, вытираем руки от смазки. Такое облегчение! У меня с плеч не камень, а гора свалилась и громко так чвякнулась. У бойцов тоже лица радостные. Смеются, толкаются… Мелькнула мысль: как пайки подбросить, то сутки вертушки не дождёшься. А тут гляди, как быстро прилетели! Про жратву не зря вспомнилось: галеты и сухие пайки уже в печёнках сидят.
Смотрю: на перевале у «маланговцев» опять канонада. Но разрывы явно не от снарядов. По минному полю мечется стадо баранов, испуганное вертушкой, и находит приключения на свои курдюки… Пара-тройка уже валяется.
Зато вечером был пир. Аминуло презентовал одного героически погибшего барана, казан и кое-что из приправ. Давал в придачу и повара, но мы отказались. Сами не пальцем деланные. Шурпа получилась… песня! Правда, пару раз чуть зуб не сломал о какие-то железяки в мясе. И каждый раз, выплёвывая осколок, проскакивала мысль, а ведь он мог быть моим… Но разве на такие мелочи обращаешь внимание, когда впервые за пять дней пробуешь горячее?
Утром по тропе на перевал поднялся комбат. Обнялись, как будто год не виделись. Принёс пайки. От себя – супердефицитные консервы. Открыли, да со свежим хлебушком… Вкуснятина! Мы с замполитом мечем, а комбат отчего-то грустный. «Геннадий Васильевич, что случилось?» – спрашиваю. «Вчера в дивизии разговор был, я напомнил про «Героя». А мне говорят – не выйдет. Ведь у тебя ещё нет наград. Да и поиск вы провели слишком гладко: ни раненых, ни погибших. Какой-то негероический поиск получился. Вот если бы кто-нибудь на амбразуру… или командира собой прикрыл… или ещё лучше сам командир… – тогда другое дело. А так, сказали, чтоб подавал тебя на «Боевое Красное Знамя», всем остальным на ордена и медали – по нашему усмотрению». – «Знаете, Геннадий Васильевич, про трибунал я сразу поверил, а про «Героя» не очень. Бойцы целы? Задачу выполнили? И ладно. Сгодится и «Знамя». И вообще мы тогда так рассуждали: на войне главная награда – это жизнь…
Не знал я, дурачок, что по возвращении буквально через несколько часов ждёт меня «дальняя дорога» (новая реализация) и «казённый дом» (штаб полка), где был порван мой наградной, зато учинён разнос по партийной линии за упущения в службе войск на одной из дальних застав. Даже не упущения, а за преступление. Пока мы занимались установкой, на одной из застав бдительные проверяющие нашли флягу с брагой! Какой ужас!!! Типа, мы тут в парткоме и штабе полка ящиками кровь проливаем, наводим порядок на заставах, а они, бездельники, знай, наградные строчат…
Много чего пришлось мне за это время повидать и пережить. Но один случай не забыть никогда. Однажды, после многодневного рейда в горах, мы вышли, как было приказано, на перевал. Видим – наша дивизия на расстоянии двух километров внизу. Броня, артиллерия – всё!.. А сообщить им о своём местонахождении не можем – пропала связь, сели батареи на рации! Знаем, что если бы мы не смогли захватить перевал с тыла, то разведке пришлось бы штурмовать перевал в лоб. Но как раз перед этим хребет должны обработать артиллерия и авиация.
Нам надо срочно сообщить нашим, что перевал взят, а рация не работает! Беру радиостанцию, чтобы доложить, нажимаю тангенту и… всё. Умерла радиостанция, аккумулятор сдох окончательно. У командиров групп связь пропала ещё ночью по той же причине. «Паук» (радиотелефонист. – Ред.) хлопает глазами и говорит, что это второй и последний запасный аккумулятор. Вон она, дивизия, внизу. Вон артиллерия на позициях. Если я не смогу взять с тыла, они попрут в лоб, но после авиаи артподготовки. Оно мне надо?! Да что же это такое! Беру запасный аккумулятор и стучу им о скалу. Подключаю… есть сигнал. Слава Богу! Связист шепчет: «Господи, помоги». Берёт аккумулятор и повторяет процедуру. «Памир» слушает!». – «Я «Докер», перевал наш, перевал наш, подтвердите!». – «Я «Памир», понял, перевал наш, подтверждаю!».
На войне на самом деле атеистов нет…
Командир полка
Никто в Вооружённых силах СССР и России не командовал боевым вертолётным полком дольше, чем полковник армейской авиации Владимир Алексеевич Господ. Двенадцать лет. А тех событий, которые пришлись на военную судьбу полковника Господа, хватило бы на несколько жизней. На его счету 699 боевых вылетов в Афганистане и 327 вылетов в должности командира сводного вертолётного полка в Чечне. И ещё плюс к этому у полковника Господа – тридцать два захода на аварийный реактор Чернобыльской АЭС в 1986 году в первую неделю после аварии…