Страница 26 из 43
«Пересмотрим, если угодно, учения философов, и мы увидим, что все они, хотя в различных словах, но на самом деле выражают одну и ту же мысль» (гл. 19. Хрестоматия, с. 400);
«Я изложил мнения почти всех философов, которых лучшая слава в том, что они, хотя различными именами, указывали единого Бога, так что иной подумает, что или нынешние христиане философы, или философы были уже тогда христианами» (гл. 20. Хрестоматия, с. 402).
Тема слова и дела, заложенная св. Иустином, получает еще большее и даже принципиальное развитие в «Октавии». Ищущие истину собственными усилиями, исповедующие слова без дел, язычники и философы не способны найти ее; но, убежденный словом и делом христианского дружеского примера, всякий праведный человек неминуемо приходит ко Христу. Такова судьба Цецилия, собеседника Октавия, становящегося в конце произведения христианином. Цецилий побеждает в споре друзей, побежденный Истиной, – таков парадоксальный итог спора.
«[Следует] по тщательном испытании произвести приговор, основываясь не на красоте речи, но на твердости самого дела» (гл. 15. Хрестоматия, с. 397);
«Мы презираем гордость философов <…> Мы представляем мудрость не во внешнем виде, а в душе нашей; мы не говорим возвышенно, но живем так; мы хвалимся тем, что достигли того, чего те философы со всем усилием искали и не могли найти» (гл. 38. Хрестоматия, с. 407);
«Цецилий воскликнул: я от всего сердца поздравляю Октавия, а также и себя самого, и не дожидаюсь решения нашего судьи. Мы оба победили; и я по справедливости приписываю себе победу; ибо Октавий победил меня, а я одержал победу над заблуждением» (гл. 40. Хрестоматия, с. 408).
Отметим примечательный факт, характерный для данного автора: сравнивая философов с христианами, Марк Минуций Феликс подчеркивает внешний характер этого сравнения; между христианами и язычниками лежит, если так можно выразиться, онтологическая пропасть: христиане обладают внутренней цельностью, целостностью мыслей и дел, тогда как язычники-философы в принципе противоречивы и разорваны внутри себя. Эту важную мысль призван выявить вышеупомянутый метод автора.
12.3.1. Апофатика произведения
В богословии Марка Минуция Феликса существуют и важные оригинальные черты. В совокупности они представляют собой специфически «западный» акцент, так или иначе характерный для всякого церковного автора Рима, Карфагена или Александрии. Особенно показательны эти нюансы в сравнении с антиохийской, «восточной» традицией апологии свт. Феофила Антиохийского – его «Посланий к Автолику». Затрагивая одну и ту же тему богопознания и даже выражая одни и те же мысли, эти апологеты, совершенно в стиле своих традиций, противоположным образом акцентируют внимание читателя. Богословию имен Божиих свт. Феофила Марк Минуций Феликс противопоставляет совершенную неименуемость Бога, не отвергая Божественные имена, но видя опасность злоупотребления ими для языческого сознания человека. В этом он также следует традиции св. Иустина Мученика.
«Очевидно, что Бог, Отец всех вещей, не имеет ни начала ни конца; всему давая начало, Он Сам вечен; Он был прежде мира, Сам будучи для Себя миром. Он несущее вызвал к бытию Своим Словом, привел в порядок Своим разумом, совершил Своею силой. Его нельзя видеть, Он слишком величествен; Его нельзя осязать, Он слишком тонок; Его нельзя измерить, Он выше чувств, бесконечен, неизмерим и во всем Своем величии известен только Самому Себе; наше же сердце слишком тесно для такого познания, и потому мы тогда только Его оцениваем достойно, когда называем Его неоцененным. Я скажу, как я думаю: кто мнит познать величие Божие, тот умаляет Его, а кто не хочет умалять Его, тот не знает Его. И не ищи другого имени для Бога: Бог – Его имя. Тогда нужны слова, когда надо множество богов разграничить отдельными для каждого из них собственными именами. А для Бога Единого имя Бог – выражает все. Если я назову Его отцом, ты будешь представлять Его земным; если назову царем, ты вообразишь Его плотским; если назову господином, ты будешь о Нем думать, как о смертном. Но откинь в сторону все прибавления имен и увидишь Его славу» (гл. 18. Хрестоматия, с. 400).
Тема тьмы, непознаваемости Бога также контрастирует со знаменитыми выражениями свт. Феофила Антиохийского: «Покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога», «Бог бывает видим для тех, кто способны видеть Его» (свт. Феофил Антиохийский. Три послания к Автолику. 1:2. С. 373) и им подобными. Следует помнить, что речь об акцентах; оба эти святые не противоречат друг другу, но говорят об одном и том же.
«Но – говоришь ты – Бога, Которого чтим, мы не можем ни видеть, ни показать другим; да, мы потому и веруем в Бога, что не видим Его, но можем Его чувствовать сердцем <…> Мы не можем видеть даже солнца, которое для всех служит причиною видения: его лучи заставляют глаза закрываться и притупляют взор зрителя, и если ты подольше посмотришь на него, то совсем потеряешь зрение. Как же ты можешь видеть Самого Творца солнца, источник света, когда ты отворачиваешься от блеска солнца, прячешься от его огненных лучей? Ты хочешь плотскими глазами видеть Бога, когда не можешь собственную твою душу <…> ни видеть, ни осязать !» (гл. 32. Хрестоматия, с. 406);
«[Солнце] разливает свои лучи по всем странам <…> и никогда не изменяется его светлость. Не тем ли более Бог творец всего и всевидец, от Которого ничто не может быть тайно, находится во тьме, находится и в помышлениях наших, которые суть как бы тьма» (гл. 32. Хрестоматия, с. 406).
Вскоре богословие Божественной тьмы, Божественного мрака, покровов тайны, скрывающих Слово Божие, мы встретим у крупнейших представителей александрийского богословия III века – Климента Александрийского и Оригена.
Тема 13
Святитель Мелитон Сардийский
13.1. Сведения о жизни
О жизни святого Мелитона, как и о жизни другого знаменитого святостью и трудами его современника, свт. Феофила Антиохийского, известно очень немного. Быв епископом города Сарды в Малой Азии, столицы провинции Лидия, святитель Мелитон вошел в историю Церкви как яркий представитель малоазийского богословия эпохи апологетов. Его широко почитали за пределами Сардийской Церкви как человека святой жизни и «пророка». Святой Мелитон обладал большим литературно-художественным талантом; это очевидно при ознакомлении с единственным целиком сохранившемся его произведением – «О Пасхе», – замечательной проповедью, написанной в стихотворной форме.
Хотя почти ничего из прочих его творений не сохранилось до наших дней, однако история упоминает о немалом их числе, всего более двадцати. Расцвет литературной деятельности св. Мелитона приходится на время правления императора Марка Аврелия, то есть примерно на 160–170-е годы. Имеются сведения о путешествии святителя в Палестину, записанные им самим. Предполагается, что умер святитель Мелитон своей смертью, дожив до глубокой старости, около 190 года.
Есть основания полагать, что святой Мелитон боролся с ересью монтанизма, хотя подтверждающих это текстов святого не сохранилось.
13.2. Творения
Несмотря на то, что творчество св. Мелитона Сардийского принадлежит эпохе апологетов, почти все его труды, исключая единственную Апологию, адресованную императору Марку Аврелию, не были связаны с миссионерской, то есть, применительно ко II веку, апологетической тематикой. Большинство его писаний имело христологическое и сотериологическое содержание, прообразуя то богословие о Христе и спасении человека, которое будет блестяще разви то святым Иринеем Лионским, также малоазийцем по происхождению, то есть его младшим современником и наследником. Таковы утраченные трактаты и проповеди: «О воплощении Христа», «О создании и рождении Христа», «О страдании (Христа)», «О Кресте», «О дне Господнем», «О пророчествах о Христе», «О творении человека», «О природе человека», «О душе и теле, и страстях Господних» и даже «О телесности Бога». В этих творениях святой Мелитон, предваряя богословие сщмч. Иринея Лионского, одним из первых среди святых отцов учит о двух природах Христа Спасителя; по свидетельству свт. Ипполита Римского, «провозглашает Христа Богом и Человеком».