Страница 20 из 22
И действительно на «Бонито» все было готово к борьбе. Две или три бочки с горючим составом, известным под названием «греческого огня», были поставлены на палубу; были также приготовлены котлы со смолой. Тридцать человек, вооруженных стрелами и луками, стояло на корме; остальная команда разместилась у бортов, держа наготове копья, секиры и сабли.
– Лучше всего нам стать поближе ко входу в гавань, прежде чем вступить в бой, – сказал капитан и скомандовал: – Тащи якорь! – берись за весла по четыре человека с каждой стороны!
Все было исполнено, как приказал капитан, и «Бонито» медленно двинулся ко входу в гавань. Как только весла коснулись воды, тотчас засуетились на разбойничьих судах. Там тоже бросились к веслам, и через две-три минуты пираты уже быстро выступали вперед навстречу «Бонито». Они подняли угрожающие крики, но находящиеся на «Бонито» отвечали молчанием на их угрозы. По команде все люди спрятались за борт корабля; выделялась лишь одна фигура капитана, который поднимал на главную мачту флаг с изображением на нем венецианского льва. Навстречу «Бонито» полетела целая туча стрел, но капитан не отвечал на нападение, пока не приблизился к нападающим настолько, что был на расстоянии пятидесяти шагов от них. Тогда раздалась команда капитана, стрелки вскочили на ноги, и с «Бонито» посыпались стрелы, метко направленные на усыпанные людьми пиратские суда. Снова раздалась команда капитана, и весла были укреплены по бортам судна.
Еще минута, и два самых больших разбойничьих корабля бросились к «Бонито». Их встретили целым потоком горячей смолы, в них полетели котлы, наполненные «греческим огнем». Те из нападающих, которые полезли на борт «Бонито», были встречены копьями или сбиты ударами секир, многие попадали в море, другие же сами бросились в воду, чтобы спастись от «греческого огня».
Огонь быстро охватил корабли, и не прошло пяти минут от начала боя, как два корабля пиратов, пылая в огне, бросились в сторону от «Бонито». В это время, однако, и другие корабли не оставались в бездействии, и целая туча метательных снарядов полетела на «Бонито». Участь, постигшая их товарищей, показала с каким опасным врагом им приходится считаться, и никто из пиратов не отваживался после этого лезть прямо на огонь.
– На весла! – скомандовал капитан, и «Бонито» опять двинулся вперед.
– Одного я боюсь, – заметил Фрэнсис, стоя рядом с капитаном, – что они могут врезаться в наш корабль носами своих судов. «Бонито» крепко построен, но может случиться, что эти разбойники пробьют его борта. Не полагаете ли вы, капитан, что было бы хорошо нам перевесить через борт тюки с сукнами, чтобы ослабить удары, которые они могут нам нанести?
– Эта мысль недурная, – сказал капитан, и с десяток матросов тотчас же по его распоряжению бросились за тюками, обвязали их веревками и уложили вдоль бортов, чтобы при первой же надобности перекинуть их за стены корабля.
Эти приготовления были сделаны как раз вовремя: несколько небольших пиратских лодок отошли в сторону, и вдруг две самые большие из них на огромной скорости помчались к «Бонито» с двух противоположных сторон.
Минуту спустя «Бонито» весь затрясся от страшных ударов двух кораблей по его обоим бокам. Носы кораблей пиратов, казалось врезались в «Бонито», но толстые тюки, спущенные по его бортам, охранили корабль от жестоких ударов, хотя он весь заскрипел, швы его разъехались и вода ворвалась внутрь. Но команда не считала это еще большой бедой и все свое внимание сосредоточивала на метании стрел и бросании горючего материала в неприятеля, который уже начал в беспорядке отступать.
– Теперь двинемся вперед, – сказал капитан и отдал приказание, чтобы вся команда взялась за весла.
Весла в одну минуту были пущены: в ход, и «Бонито» направился к выходу из гавани. Пираты в своих более легких на ходу лодках столпились у выхода, пытаясь заградить дорогу «Бонито» и посылая ему вдогонку стрелы, но не рисковали подходить к нему слишком близко из боязни подвергнуться такой же участи, как и другие их корабли. Как только «Бонито» обогнул островок у входа в гавань, матросы приступили к поднятию парусов. Ветер в течение ночи значительно утих и дул уже с востока, так что «Бонито» мог двинуться вперед по попутному ветру. Теперь можно было уже убрать весла и довериться парусам; матросам было отдано приказание взяться за заклепку пробоин в стенах корабля. Принялись считать раненых, и оказалось, что из команды убыло шесть человек, убитых наповал, и двадцать девять, получивших более или менее тяжкие повреждения от неприятельских стрел. Фрэнсис получил две раны – одну в правую ногу, а другую в бок.
– Напрасно вы так горячились, синьор, – говорил капитан, помогая Джузеппе перевязывать раны молодого человека. – Синьор Полани снарядил вас в путь не для того, чтобы вы служили мишенью для стрел пиратов. Но вы проявили необыкновенную храбрость и находчивость. Удивительно, как это вам пришло на ум защитить бока корабля нашими тюками?
– Очень просто, капитан; я где-то читал рассказ о том, как осажденные однажды защищали стены своих укреплений связками соломы, которая ослабляла силу ударов боевых снарядов. Как только вы начали говорить о том, что пираты постараются пробить бока «Бонито», я и вспомнил об этом случае и подумал, что, за неимением соломы, можно воспользоваться нашими тюками с сукном.
– А все-таки наше дело было очень рискованное, – заметил капитан. – Я нагнулся через борт в момент нападения и заметил, как бока «Бонито» подались от удара; я был уверен, что образуется громадная пробоина. К счастью, наш «Бонито» покрепче кораблей пиратов, и они сами пострадали от ударов больше, чем мы. Но была минута, когда, сознаюсь, у меня душа ушла в пятки.
– А я-то, капитан! – отвечал Фрэнсис. – Я даже почти не почувствовал боли, когда был ранен, до того я был взволнован.
«Бонито» двигался вперед, подгоняемый попутным ветром всю дорогу до самой Кандии; по прибытии туда капитан донес командиру венецианской военной галеры о произведенном на них нападении, и тотчас же был отдан приказ снарядить корабль для преследования всех пиратов, какие только попадутся по пути.
Окончив объезд сирийских портов, «Бонито» пустился далее к северу с целью пройти Дарданеллы и Босфор и направиться далее к Азову. Причалив, однако, к берегу маленького острова Тенедос, близ входа в пролив, капитан узнал такую новость, которая заставила его изменить свое намерение. В Константинополе вспыхнуло восстание, в котором принимала участие Генуя, получившая в награду за свои услуги остров Тенедос.
Эта новость распространилась на острове как раз в то время, когда «Бонито» подходил к его порту. Город был сильно взволнован этим известием.
Народ валил к губернаторскому дому с громкими криками: «Долой Геную!», и губернатор, лишенный всякой поддержки, принужден был уступить народной воле и отказаться от подчинения генуэзцам. Один венецианский богач – давнишний житель острова, еще больше смущал народ своими подстрекательствами, уверяя, что жителям острова нечего надеяться на помощь Греции или Генуи и что только одна Венеция окажет им покровительство. Так как симпатии народа и без того клонились на сторону венецианцев, то он с восторгом склонился на эти увещания, и знамя Святого Марка было торжественно водружено на площади, причем было объявлено, что остров отдает себя во власть Венеции.
Находившаяся в порту генуэзская галера тотчас же отбыла в Константинополь, где начали преследовать живших там венецианцев.
Как только все эти вести дошли до капитана «Бонито», он немедленно стал советоваться с Фрэнсисом.
– Очевидно, синьор, – рассуждал капитан, – что ввиду такого тревожного времени нам придется отказаться от нашего намерения двигаться к северу; если нас не захватят в Константинополе, то мы можем попасться в руки генуэзцев. Остается нам одно – возвратиться в Венецию с тем небольшим грузом, который нам удалось добыть, а по приезде туда мы испросим новых приказаний у синьора Полани. В общем, нельзя сказать, чтобы наше путешествие было неудачным, и лучше нам сохранить хотя бы то, что мы приобрели, нежели рисковать потерять все наше достояние.