Страница 15 из 19
С Архангельским собором связано у меня одно теплое воспоминание, неотрывное от образа нашей няни. Мы пришли с нею в собор, когда там шла обедня. Служил известный, чтимый многими протоиерей Валентин Амфитеатров[32] (отец писателя и публициста А. В. Амфитеатрова[33]). Было много народу – все почти женщины с детьми. Отец Валентин причащал детей. И тут внезапно няня решила причастить не только моего брата, но и меня. А я уже был в том возрасте, когда детей заставляют говеть перед причастием. Я уже исповедовался минувшим Великим постом у Богоявленского протоиерея Березкина.[34] Няня это знала, но в каком-то особом порыве любви и веры подвела меня к царским вратам, и отец Валентин причастил меня.
Когда мы вернулись домой, и мама узнала об этом, она довольно строго заметила няне: «Да ведь Сережа уже говел. Как же причащать его без говения и исповеди!»
Няня решительно возразила матери:
– Да разве у Сережи больше грехов, чем у других детей, которых причащали в соборе? Чем он грешнее других?
В этом вопросе было столько любви к своим выходкам, что мама махнула рукой и ничего не возразила няне.[35]
Пушкин и няня[36]
Стихи, письма, воспоминания
Так рассказывал Пушкин о встречах со своей Музой.
Ее первое явление поэту он воспринимал как чудесную сказку, услышанную от «наперсницы волшебной старины» – няни Арины Родионовны.
Этот образ няни – один из самых светлых в поэзии и в жизни Пушкина.
«Соединение добродушия и ворчливости, нежного расположения к молодежи с притворною строгостью оставили в сердце Пушкина неизгладимое воспоминание. Он любил ее родственною неизменною любовью и в годы возмужалости и славы беседовал с нею по целым часам /…/ Весь сказочный русский мир был ей известен как нельзя короче /…/ Поговорки, пословицы, присказки не сходили у ней с языка /…/ В числе писем к Пушкину почти ото всех знаменитостей русского общества находятся и записки от старой няни, которые он берег наравне с первыми».[37]
Когда южное изгнание Пушкина сменилось ссылкой на север, в снегах Михайловского няня Арина Родионовна явилась единственным утешением и поддержкой опального поэта.
«Сосланный в псковскую деревню, – рассказывает один из друзей Пушкина, – он имел там развлечением старую няню, коня и бильярд, на котором играл тупым кием. Его дни тянулись однообразно и бесцветно. Встав по утру, погружался он в холодную ванну и брал книгу или перо; потом садился на коня и скакал несколько верст; слезая, уставший ложился в постель и брал снова книги и перо; в минуты грусти перекатывал шары на биллиарде или призывал старую няню рассказывать ему про старину, про Ганнибалов, потомков Арапа Петра Великого».[38]
«Я один-одинешенек; живу недорослем, валяюсь на лежанке и слушаю старые сказки да песни. Стихи не лезут», – писал Пушкин князю П. А. Вяземскому в январе 1825 года из Михайловского, и то же повторял он в июле этого года Н. Н. Раевскому: «…я в совершенном одиночестве: единственная соседка, которую я посещал, уехала в Ригу, и у меня буквально нет другого общества, кроме моей старой няни и моей трагедии; последняя подвигается вперед, и я доволен ею». («Борис Годунов». – С. Д.)
О своем образе жизни в засыпанном снегами Михайловском Пушкин писал (1824) брату Льву: «Знаешь ли мои занятия? До обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания».
Эти «сказки» няни передал он своему русскому народу в своих чудесных Сказках «О царе Салтане» и «О мертвой царевне и семи богатырях» и др.
«Он все с Ариной Родионовной, коли дома, – вспоминает дворовый Пушкина Петр. – Чуть встанет утром, уже бежит ее глядеть: «Здорова ли мама?» Он ее все «мама» называл. А она ему, бывало, эдак нараспев (она ведь из Гатчины у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят): «Батюшка, ты за что ты меня «мамой» зовешь, какая я тебе мать?» – Разумеется, ты мне мать: не то мать, что родила, а то, что своим молоком вскормила). – И уж чуть старуха занеможет там что ли, он уж все за ней».[39]
В начале декабря 1824 года Пушкин пишет Д. М. Княжевичу (?):[40] «Вот уж четыре месяца, как нахожусь я в глухой деревне, скучно, да нечего делать. /…/ Уединение мое совершенно, праздность торжественна. Соседей около меня мало. Я знаком только с одним семейством, и то вижу его довольно редко; целый день верхом, вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны. /…/ Она – единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно».
Этой единственной своей «подруге» Пушкин посвятил свое стихотворение «Зимний вечер», написанное в Михайловском./…/
О «доброй подружке» Пушкина с любовью и благодарностью отзываются и те редкие друзья Пушкина, которые навещали его в изгнании.
К няне Пушкина обращается поэт Н. М. Языков:
32
Амфитеатров Валентин Николаевич (1836–1908) – протоиерей, глубоко почитаемый московский проповедник, духовник. С 1892 года – настоятель кремлевского Архангельского собора. Часть проповедей о. Валентина опубликована (в т. ч. «Духовные беседы, произнесенные в Московском Архангельском соборе в 1896–1902 годах»), а часть сгорела во время пожара.
33
Амфитеатров Александр Валентинович (1862–1938, Италия) – прозаик, публицист, драматург.
34
Березкин Иоанн Яковлевич (1837–1919) – настоятель московского Богоявленского собора в Елохове. Дурылин пишет: «Крестил меня протоиерей Иоанн Яковлевич Березкин. Он маму и венчал; ему же суждено было и отпевать ее».
35
Этот текст напечатан на отдельных листочках и вложен в папку «Няни».
36
Глава «Пушкин и няня» хранится в Мемориальном доме-музее С. Н. Дурылина в Болшеве (КП 325/14). Незавершенный текст написан фиолетовыми чернилами; правка внесена зелеными чернилами. Воспроизводим текст по автографу. Правка учтена, недописанные слова дописаны. Ссылки на цитаты, сделанные Дурылиным в конце каждого текста, вынесены в сноски. Цитаты, вписанные Дурылиным по памяти, сверены по изданиям, на которые он ссылается.
37
Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. 1855. (Сноска С. Н. Дурылина). (Цитаты сверены по изданию: Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М., «Современник», 1984.)
38
Смирнов Н. М. Из памятных заметок. / Русский Архив. 1882. Кн.1 (2). С. 230. (Прим. С. Н. Дурылина).
39
Тимофеев К. Я. Могила Пушкина и село Михайловское. Журнал Министерства Народного Просвещения. 1859. Т. 103, отд. II, С. 144–150. (Прим. С. Н. Дурылина).
40
Адресатом этого письма, сохранившегося в черновом наброске, предположительно считают Д. М. Кнежевича. Анненков опубликовал его как «Письмо к г. К.», и лишь начальные буквы имени и отчества позволили предположительно установить адресата.
41
Ал. Вульф. – (Прим. С. Н. Дурылина).