Страница 2 из 98
С другой стороны, за тринадцать лет брака Жинетт никогда, ни на секунду, не позволяла ему усомниться в своей супружеской верности и не проявляла абсолютно никакого интереса к любому другому мужчине. Кроме того, в последний раз, когда она была в Париже, чтобы погостить у матери, то сократила на две недели свое пребывание там, так как, по ее словам, больше не могла выносить долгой разлуки с ним, Бочерчем, и детьми. И во время этого визита, который длится вот уже три недели, они повсюду были вместе, весь день, за исключением тех нескольких часов, когда женщины исчезают за дверьми парикмахерских салонов или роскошных мастерских кутюрье.
Еще одно сомнение сбивало с толку. Если ей захотелось что-то скрыть от него, что тогда ей делать здесь, рядом с отелем, где она могла столкнуться носом к носу со своим мужем в любой момент? Если нечего от него скрывать и она чиста, тогда, может, она его нарочно провоцирует... Провоцирует для чего? Он старался стоять перед стеклом витрины абсолютно неподвижно, словно статуя, не шевеля даже пальцем. Он обучил себя этому трюку, полной застывшей неподвижности, давным-давно, когда его так и подмывало распоясаться, разразиться бранью, вести себя безрассудно, давая выход гневу и нетерпимости. В молодости он был страстным и яростно отчаянным. Его выгнали из двух подготовительных школ и одного колледжа. Ему удалось избежать военного трибунала в армии только благодаря неожиданно проявленной доброжелательности со стороны майора, которому он нанес оскорбление. Бочерч был нервным, теряющим порой рассудок драчуном, очень легко наживал себе врагов, проявлял свое нетерпение, бывал груб как с мужчинами, так и с женщинами.
Он переделал себя, хотя это был медленный и весьма болезненный процесс, и все потому, что был достаточно умен, чтобы понять, что несет в себе разрушительное начало. Можно сказать, он изменил свой обычный отталкивающий образ, свое поведение. Он знал, чего хотел, каким хотел стать, чтобы достичь поставленных перед собой целей. И сызмальства знал, каковы эти цели. Надежная финансовая обеспеченность, репутация честного человека, не чурающегося тяжелой работы, достойный брак с любимой девушкой и хорошие, воспитанные дети, ну а позже -- политическая власть в руках и должность в Верховном федеральном суде. "Всего этого ему не добиться,-- думал вполне резонно он,-- если не научится держать себя в руках всегда, без исключений".
Он насильно заставлял себя действовать не спеша, медленно, подавлять в себе приступы ярости, старался предстать перед окружающими спокойным, рассудительным человеком, умеющим держать себя в узде. Даже в отношениях с Жинетт ему удалось, почти до конца, сохранять этот свой новый образ. Все это далось высокой ценой, но теперь он понимал, что игра стоила свеч. Он в глубине души, конечно, знал, что человек он неистовый, непредсказуемый, готовый порой взорваться, самым фатальным образом причинить себе вред ради моментальной вспышки гнева, ради внезапно овладевшего им мимолетного желания. Его умышленно разработанные движения, мягкость речи, формальная атмосфера уединенности, которой он окружил себя, были лишь заранее четко рассчитанными способами самосохранения. Хотя внешне он казался самым спокойным, самым уравновешенным человеком в мире, внутри постоянно чувствовал грызущую его опасность. Хотя внешне казался таким хладнокровным, таким рационально мыслящим человеком, внутри ему постоянно приходилось вести ежедневную ожесточенную борьбу с самим собой, подавлять приступы ярости и отказываться от иррационального подхода к жизни, и ему приходилось постоянно жить в холодящем душу страхе ожидания того ужасного дня, когда мягкий, восхитительный, но все-таки притворный характер, который служил маской для его внутреннего кипения, не даст трещину и не разлетится на мелкие осколки.
Провоцировать, провоцировать...
Бочерч пожал плечами. Он бросил последний взгляд на отражение в витрине высокого, здравомыслящего, хорошо одетого человека, то есть на себя, и, повернувшись, направился к отелю. Жинетт с этим человеком в плаще тем временем исчезли из поля зрения. Бочерч быстро прошагал несколько ярдов до отеля, у входа выбросил сигару и вошел в вестибюль.
Жинетт с этим незнакомцем стояли в холле возле стола консьержки. Ее спутник, сняв шляпу, медленно крутил ее в руках. Когда Бочерч подошел поближе, то услыхал, как Жинетт осведомлялась у консьержки: "Месье Бочерч уже вернулся?" -- это была одна из немногих фраз, которые он понимал на французском.
-- Бонжур, мадам,-- сказал, улыбаясь, Бочерч, стараясь ничем себя не выдать.-- Не могу ли вам чем-то помочь?
Жинетт обернулась.
-- Том,-- сказала она,-- я думала, что ты уже вернулся.-- Она чмокнула его в щеку. Бочерчу показалось, что она вся напряжена и что ей как-то неловко.-- Прошу, познакомься с моим другом. Клод Местр. Мой муж.
Бочерч с Клодом пожали друг другу руки. От краткого прикосновения у него возникло ощущение сухости и натянутых нервов. Высокий, худой человек с высоко поставленными изогнутыми бровями, мягкими каштановыми волосами. Глубоко посаженные, обеспокоенные глаза серого цвета и длинный прямой нос. Привлекательный мужчина, ничего не скажешь, но только лицо у него бледное, усталое, словно он сильно переработал. Он вежливо улыбнулся, приветствуя Бочерча, и в его улыбке была какая-то скрытая неясная привлекательность.
-- Ты больше не выйдешь в город, Том? -- спросила Жинетт.-- Можно посидеть где-нибудь, выпить. Ну, что скажешь?
-- Само собой,-- отозвался нейтральным тоном Бочерч.
-- Мне не хотелось бы портить вам весь вечер,-- сказал Местр. У него чувствовался сильный акцент, но говорил он медленно и понятно, стараясь точно выговорить каждый слог.-- У вас так мало осталось времени в Париже.
-- Нам нечего делать до обеда,-- сказал Бочерч.-- Я не прочь выпить.
Они пошли по длинному узкому коридору, где дамы преклонного возраста пили чай. Бар помещался в громадном темном, почти пустом холле, с привычными потускневшими золотыми листочками и панелями из красного дерева: элегантная обстановка дворца девятнадцатого века. Местр учтиво открыл перед ними дверь. Когда они входили, Жинетт крепко стиснула руку Бочерча. Тот сразу ощутил сильный, приятный запах ее духов.