Страница 54 из 98
Я ему стараюсь об этом не говорить, хотя бы потому, что называть любое новое начинание на эту букву в России означает похоронить его. Фантазия обывателя всегда прямолинейна: «Что у нас в стране на букву «г»? Да все: система образования, социальной защиты населения, медицины»…
Гера ведь разом ассоциации проведет и расстроится. Его имя ведь тоже с этой злополучной буквы.
В общем, Гера вечно разгадывает величайшие тайны вселенной, знает, к примеру, о Критском диске больше, чем я об игре на пианино, но при этом он не замечает настоящие мистические и необъяснимые вещи, которые с ним запросто могут происходить, как, к примеру, это неосознанное тяготение к «готам».
Собственно, папа у меня такой же. В смысле никогда не видит, что творится у него под носом. Даже иногда не верится, что в жизни еще встречаются такие вот копии друг друга…
Если Гера застрял где-то с Глебом, то опять придет домой с горящими глазами.
В прошлый раз, после того, как Глеб высказал теорию, что скандинавские руны имеют магическую власть и работают только в зоне северной и западной Европы, а на территории, скажем, Сибири, Урала или Австралии – они лишь буквы, Геру «клинило» на этом недели две. Он пытался выяснить, сохранилась ли магическая сила в латыни, кириллице, иврите. И все это с серьезным выражением на лице.
Месяц назад Гера нашел у друзей затрепанный том Зинаиды Гиппиус. Стерва она была порядочная, эта Зинка, но в некоторых аспектах интереснее своего знаменитого мужа. Гера выкопал в той книжке фразу, что молитва – это экстаз души. После этого он утверждал, что танец – это экстаз плоти, и именно потому влюбленные танцуют и поют: и птички, и люди. Мол, они впадают в экстаз духа.
Я обсмеяла Геру и сказала, что, выходит: высшее достижение человеческого разума – это деревенская дискотека или свадьба. Там и пляшут, и пьют, и поют. А экстазом дискотеки, так же, как и любой гулянки, ее логическим завершением и кульминацией всегда бывает драка.
Гера возражать не стал, но пару раз на дискотеку сходил. Вернулся он оттуда всклокоченный и расстроенный: что-то не срасталось у него в его теориях. Похоже, я оказалась права.
Полистав журналы, я, конечно же, посмотрела, что там Гера отмечал на полях. Это были сплошь красивые фразы, видимо для эпиграфов к будущим романам.
Почему-то сразу вспомнилась книжка кого-то из молодых авторов, которую я лениво листала в магазине дней пять назад, но так и не купила. Там этих цитат было напихано по самое «не хочу». Возникало ощущение, что автор просто прячется за чужими фразами и боится, что сам он, без этих ссылок на великих – выглядит не так значимо и эрудированно. Но умилило даже не это, а сам подбор цитируемых авторов.
На самом деле, нам, читателям, все равно, кто там и чего знает наизусть, становясь в позу эрудита; но мы обращаем внимание на то, кого именно цитируют. Иногда можно рассчитывать, что автор не нашел фразу в словаре цитат и крылатых выражений, а сам не просто прочитал цитируемую книгу, но еще и выделил этого писателя среди прочих за некое сходство с течением собственных мыслей.
Автор словно декларирует: «Смотрите, как мы похожи! Я продолжаю дело уже признанного деятеля культуры!» Это просто такая литературная игра, и она интересна только в том случае, если текст не слабее самих цитат. Хотя, чаще всего, все обстоит, как раз, наоборот.
В общем, в той, отложенной назад, книге цитировались одновременно Высоцкий и Роулинг.
Нет, меня не возмутило подобное соседство, оно говорит лишь о молодости и дерзости да еще о не накопленном архиве с выписками – и больше ни о чем. Текст тот был добротным, но вот это сваливание в одну кучу всего, что когда-либо читал – показалось мне нелицеприятным.
Нет, ну я понимаю, нужно показать и свою причастность к культуре прошлого и свою современность, не ретроградность, но если так сделает Гера, то мне будет за него обидно.
Пусть другие найдут ему место в книжном ряду, а не он сам заискивает перед читателями. По мне, так пусть он вообще, останется неизвестным, чем въезжать в литературу на чужой славе.
И вдруг меня словно дернуло.
Возле одного из значков на полях журнала была карандашная надпись:
«Это было вчера. Сердце стыло.
В небе плыли две полных луны».
Я перечитала фразу. Всего лишь обрывок стихотворения без указания автора, но, если вдуматься: ерунда какая-то. Одновременно две луны не бывает!
Хотя Гера что-то рассказывал о мистических светилах, которые можно увидеть третьим глазом, услышать, так сказать, третьим ухом.
Второй, так называемой Черной, невидимой луне даже поклонялись.
С другой стороны, это, скорее всего, поэтические сравнения, типа: «сердца расстающихся влюбленных светят отраженным светом истинного солнца любви», и все такое.
Вопрос в том, зачем Гера это написал, и почему я на это наткнулась сейчас, когда он уже не просто задерживается, а где-то наглухо застрял?
Я вдруг испытала смутную тревогу. Не отдавая себе отчет в том, что делаю, кинулась в коридор.
Так и есть: стоптанные кроссовки Геры стояли на месте. Ну не босиком же он ушел! Это у меня всегда есть выбор туфель, а Гера – он же гений, он даже не понимает, зачем нужна лишняя пара обуви. Он все свое носит с собой и на себе.
Все указывало на то, что Гера из квартиры не выходил. Но не в шкафу же он все время прятался!
Я посмотрела на футболку, в которой стояла.
Одеться, предположим, Гера мог во что угодно, но почему он оставил свои любимые шмотки на самом видном месте, и полез в шкаф за чем-то другим? Это так на него не похоже!
Он, обычно, что первым обнаруживал, то и одевал. Нет, не станет он возиться, перебирать одежду, мучиться, как он выглядит.
Это у меня трагедия, если затяжка на колготках, а Гера может даже сквозной дыры от пепла сигареты не заметить.
Я постояла в коридоре, покачалась на носках. Нет, не мог Гера столько времени прятаться, чтобы напугать меня, да от скуки и уснуть ненароком.
Или мог?
Скорее для очистки совести, чтобы потом больше не думать об этом, я заглянула во все углы, даже – на антресоли.
Конечно, никого, кроме парочки перепуганных тараканов, в квартире обнаружить не удалось.
Но сделать этот бессмысленный обыск нужно было, чтобы мысли не так истерично крутились в голове. Впрочем, это не помогло: успокоение не приходило.
Я села на диван, подобрала под себя ноги, задумалась.
Что мы имеем?
Я не слышала, как хлопала дверь. Но я спала.
Я знаю, что у Геры нет лишней пары обуви, и получается, что он ушел в магазин босиком.
Времени, чтобы купить колбасы, и почесать языком с друзьями было предостаточно.
Скорее всего, Гера проснулся минут за десять до меня.
Но нет гарантии, что он не ушел ночью, скажем, часа в три.
Супермаркеты почти все работают круглосуточно.
И вырисовывается совсем безрадостная картина: либо он по дороге хорошо выпил и уснул, что невозможно; либо ему приложили сзади камушком по голове, и сейчас он либо в подворотне, либо в реанимации…
Ну почему в первую очередь всегда представляется самое ужасное?
А босым можно было залезть на чердак? Или из окна выброситься?
Вот придет же такое в голову!
Я осторожно подошла к окну и посмотрела вниз.
Нет, ну это сумасшествие! С чего это Гере сводить счеты с жизнью? Тем более, сейчас, когда мы решили пожениться?
Внизу все было, как всегда. На ветке дерева спала черная кошка. Прямо под нами валялся разбитый допотопный будильник. Такими пользовались еще наши родители, их сейчас уже не делают. Наверное, поэтому и выкинули.
Я неприязненно отодвинулась от окна. Да, мы живем в такой стране, где из окна могут запустить и будильником, и бутылкой из-под пива, и даже увесистым мешком с мусором. В этом нет ничего удивительного, но мне всегда это было неприятно.
Итак, Герман исчез, а объяснений тому, как это произошло – нет!
Вот куда может деться человек из своей квартиры без обуви и футболки, вероятно в одних джинсах, если учесть, что перед этим он провел ночь с девушкой, на которой собрался жениться?