Страница 36 из 98
Я понял, что мой побег от себя закончился, так и не успев начаться. Меня притягивал «Некрономикон». Он ждал моего возвращения, он знал, что решение принято. Я мог лишь сопротивляться, подобно подсеченному карпу. Рыболов уже чуял меня, уже тянул на поверхность, а я все еще пытался противостоять слепой силе магии.
Теперь я заходил во все магазины подряд. Я таращился на китайский ширпотреб, заваливший все прилавки, делал озабоченное лицо человека, ищущего халат с перламутровыми пуговицами.
В «Нурдалете» я провел пару часов. Знаменитый фонтан внутри здания был, но не работал. И в этом я тоже углядел руку судьбы. Жизнь точно бежала от меня. Я был отмечен смертью.
В «Океане» продавалось все, кроме, естественно, самой рыбы.
А потом я и вовсе перестал обращать внимание на вывески. Вся эта вереница абсолютно безликих магазинов была даже не времяпрепровождением, а отсрочкой, не более того. Я словно бы прощался с жизнью, искал в окружающих что-то светлое, и не находил.
Всюду процветал дух торгашества, обмана и нищеты. Я смотрел в лица продавцов и покупателей, но видел одну лишь усталость и обреченность. Мне казалось, что весь мир существует только для того, чтобы все когда-нибудь умерли.
Домой я вернулся в семь.
Сердце больше не отзывалось молоточками в висках, но зато нестерпимо ныл затылок, и пылал лоб. Хотелось спать, но на столе, подле склеенного скотчем телефона, меня терпеливо дожидался захлопнутый дипломат.
Что ж, пусть будет жертва. Можно отозваться на призыв. Ведь, на самом деле, нужно время, чтобы найти нужного человека, чтобы уговорить его. А еще «Некрономикон» мог потребовать крови девственницы, а где же их искать в современном-то мире?
Солнце лежало на крышах «хрущевок». Оно казалось большим, рыжим мечом, свет от которого пробивался сквозь густую листву и широким лучом выхватывал из надвигающихся сумерек телефон и дипломат на столе. Небесное светило словно подсказывало, что именно нужно сделать, оно точно подталкивало в спину: «Не робей! Предатели замерзают в девятом кругу Ада, но трусам, бегущим от судьбы, даже и там нет места!»
Да, пора узнать, какую именно жертву ждут от меня Стихии.
Я тряхнул головою и открыл дипломат.
Еще не коснувшись книги, я ощутил, как меня тут же выбросило в магический сумрак. И снова талисман обжег грудь.
«Стихии требуют жертвы!» – голос, раздавшийся в моей голове, был сух и деловит. Но меня вдруг охватила такая тоска, такое безысходное отчаяние, что я не захотел слушать дальше. Боль в затылке полыхнула пламенем. Я закричал и, обхватив голову руками, упал на пол.
Время остановилось. Мир в напряжении замер. Я оказался внутри пустоты, по ту сторону сознания.
– Эллои, Эллои! Ламма Савахвани?! – я не заметил, как прохрипел самую крылатую фразу Йешуа.
Я даже не понял, откуда, из каких глубин памяти всплыл этот надрывный крик.
И сумрак дрогнул.
За окном раздался пронзительный и долгий визг тормозов. Я уже знал, что это такое.
Носом и ртом у меня пошла кровь, я поднялся на ноги. Зато голова больше не болела.
Это вторая авария за сегодняшний день!
За окном кричали.
Я умылся. Переодел рубашку, вышел на улицу.
Возле моего дома уже собралась внушительная толпа. Движение транспорта застопорилось. Дорогу перекрывала развернувшаяся боком «Хонда». Дверца водителя была помята, а сам человек опустил голову на руль и тяжело дышал.
В нескольких метрах от машины лежала женщина. Вместо лица у нее было сплошное кровавое месиво. Седые пряди волос темнели, пропитываясь кровью. Одной ноги у женщины не было, ее оторвало и отшвырнуло в другую сторону.
Меня замутило. Я шагнул назад.
– Что? Что там? – тут же спросила меня пятнадцатилетняя девчушка.
– Насмерть. – ответил я.
– Пойдем, Лязат! Нечего нам здесь делать. – девчушку увлекал от места трагедии долговязый парень с едва пробившимися усиками.
«Жертва! – ухнуло у меня в голове. – Стихии требуют крови! Они получили, что хотели».
И, как озарение: им нужна Лязат. Видимо, девственница. Я ведь слышал уже сегодня это имя. Да, ничего в жизни не происходит просто так. Все события нанизаны как бусинки на шелковую нить истории. Одно непременно следует за другим, одно влечет другое. Всегда.
Лязат?
Я посмотрел вслед удаляющейся девушке. Черная копна волос, просвечивающие бриджи, облегающая кофточка. Самая обычная, чуточку модная девочка.
Раздался вой сирены. Это к месту происшествия несся полицейский патруль.
Я поспешно ретировался. Мне вовсе не улыбалось нарваться на неприятности.
Я вернулся домой.
Едва захлопнулась дверь, как я снова оказался в сумраке. Ах, да, я же забыл захлопнуть «Некрономикон»!
«Стихии требуют жертвы!»
Я не стану убивать ребенка!!!
Талисман вновь напомнил о себе. Я вскрикнул, сорвал с шеи серебряный медальон и судорожно сжал его в руке.
Мне показалось, что ладонь зашипела и обуглилась. Я удивленно разжал пальцы.
Талисман светился так, точно его раскалили в кузне.
Секунда – и край медальона дрогнул, точно капля ртути. Литые руны заклинаний оплавились прямо на глазах, изображение магических печатей перекорежило, даже сам ободок медальона слегка приплюснуло.
Я смотрел на это и не мог поверить глазам. В моих руках плавилось серебро! Этот благородный металл вообще жароустойчив в сумраке. Именно поэтому медальоны льют из него, а не из золота.
«Жертва принята». – глухо сказали стены.
Я засмеялся и отшвырнул бесформенный кусок серебра.
И это всё? От меня ждали, чтобы я стал читать магическую книгу в сумраке без защиты? И это – жертва, которую требуют Стихии? А я-то уж вообразил себе бог весть что! Да ведь «Некрономикон» сам укроет меня от опасности, ему нужен хранитель, а не труп.
На этом мысли застопорились.
И я вдруг понял всё.
Никто не будет править миром через этот проклятый фолиант! Никто и никогда. Эта дьявольская книга всегда будет одерживать верх над рассудком живых! Книги мертвых должны принадлежать загробному миру. И пусть мертвецы сами хоронят своих мертвецов!
Я кинулся к столу. Еще можно закрыть дипломат. Еще можно что-то исправить.
Но теперь я не смог сделать и шага. Сумрак плотным туманом колыхнулся мне навстречу. Я видел, как одна за другой взрывались и стекали зелеными потоками мои защитные пентаграммы и кельтские кресты.
Мой круг, обновленный накануне мелом по полу и киноварью по стенам, расплывался, он таял, точно сосульки под жарким июльским солнцем.
И тут же в моем перстне раскололся и посыпался мелким порошком черный агат, камень моей власти над темными духами.
В этот же миг лопнули стекла окон. И даже овальное зеркало, висевшее в прихожей, дало трещину по всей длине.
Да, я всё понял. Но было уже поздно.
«Некрономикон» не мог завладеть моей душой, пока меня защищал талисман. А книге нужен новый и преданный слуга. Во всем этом я не учел только одного: хранитель книге требовался мертвым.
Я мог бы и догадаться, что воскресшие никогда не пойдут за тем, кто сам не прошел через ворота смерти, кто не испытал ужас отчаяния, кто не захлебывался в агонии последней молитвой. Средневековые глупцы считали, что поднимать солдат из могил – дело живых. Они ошиблись.
«Некрономикон» хранят мертвые, вечные скитальцы. Такими они становятся, когда дьявольская книга принимает жертву очередного безумца.
Но проходит время и среди людей находится новый одержимый, и все повторяется вновь.
Бывшие хранители не гибнут, не рассыпаются в прах, они привязываются к месту своего обретения «Некрономикона», они бродят потом неугомонными призраками. И их вечно терзает зависть к предшественникам.
Безусловно, они знают о существовании друг друга, но общая страсть не дает им объединиться: они ненавидят каждого, кто посмел прикоснуться к их святыне, но они считают, что однажды «Некрономикон» найдет того, кому покорится уже сам. Они верят, что за их муки воздастся, они призывают этого мессию, и панически боятся его прихода, ведь с гибелью «Некрономикона» исчезнет и смысл их собственного существования!