Страница 31 из 98
Как проверить настоящий этот мир или нет?
Я зашел в круглосуточный магазин, купил пива, открыл бутылку и глотнул: настоящее.
Сигареты тоже не были поддельными.
Я сел на лавочку возле магазина и задумался.
Если этот мир настоящий, и я выскажу в этом сомнение: меня тут же увезут в машине с мигалкой и крестом.
Значит, распространяться о своих ощущениях не стоит. Меня ведь могут и в виртуальную больницу упечь. По тому же самому принципу, чтобы не смущал местных граждан своим вольнодумством.
Вот если разобраться: кто даст гарантию, что шизофреники, к примеру, действительно страдают от размягчения мозгов или от поражения коры головного мозга? А вдруг их так же, как меня, выдернули из привычного мира, а потом, когда выяснилось, что не тянут они на роль миссионера, – вернули домой. Тут у любого крышу снесет! Человек будет бояться второго похищения, но не потому, что он болен, а потому что от этого никто не может защитить!
Стены дурдома, тюрьмы, армии, переполненного общежития – это слабый шанс быть всегда на виду. Проще похищать тех, кто одинок, кого не спохватятся.
Исходя из этих соображений, можно даже симулировать душевное расстройство. А для пущей надежности, стоит еще заработать и репутацию буйного пациента, чтобы с тебя глаз не спускали…
– Не угостишь сигареткой? – передо мной возник обросший бородой патлатый бомж с виноватым взглядом.
Я посмотрел на него: обычный бродяга, шел от помойки к помойке пораньше, чтобы собрать жестяные банки, увидел парня с бутылкой, решил попытать счастья. В этом была неумолимая логика: опасен идущий с пивом – от него можно ждать любой реакции. А сидящий на скамейке – склонен к философии и жалости. Он изначально хочет поговорить, а не кулаками помахать.
Я протянул мужику пачку.
– Вы бы своими руками. – собеседник втянул голову в плечи. – Чтобы я вам остальные сигареты не испачкал.
– Бери все. – я усмехнулся. – Сегодня боги к тебе благосклонны.
Бомж воровато оглянулся, осторожно взял пачку и отскочил от меня, все еще не веря своему счастью:
– Будь здрав, добрый человек.
– И тебе не кашлять. – я покачал в руке початую бутыль. – Слышишь, ты, поди, голодный?
– Нет, все нормально. – бородач сглотнул. – Не переводи на меня деньги, но если оставишь мне пару глотков, будет здорово.
Мне сразу стало грустно. Ни какой это не бродячий философ, а самый обычный алкаш. Я поставил початую бутыль на землю и с трудом сдержал в себе жгучее желание пнуть эту бутылку, чтобы она летела, разбрызгивая вокруг себя желтый фонтан брызг, и чтобы непременно разбилась, со смаком разлетаясь на куски, истекая остатками пива.
– Чего мелочиться, приятель? Забирай все. – сказал я.
– А как же ты? – этот вопрос поставил меня в тупик. Это он, нищий оборванец, заботится о моем душевном равновесии?
Мне хотелось ему сказать: «О себе позаботься». Но вдруг я понял, что ни к чему обижать униженного судьбой. Я вдруг впервые в жизни даже не подумал, а почувствовал, что передо мной живой человек.
Может быть, он развелся и все отдал жене и детям. Возможно, его раздавили конкуренты по бизнесу, и пока он прятался в этом обличии от бандитской пули, что-то в нем надломилось, и он навсегда остался таким. Где гарантия, что его просто не вышвырнули на улицу черные риэлторы? Квартирное мошенничество – явление не такое уж и редкое.
Конечно, скорее всего, он просто все пропил сам, без ударов судьбы. Но, и в этом случае, кто дал остальным право его презирать?
– Я больше не хочу. – я сказал правду.
Бомж осторожно приблизился, взял бутылку и бочком отодвинулся от меня:
– Спасибо, что не пнул.
– Ты ж человек, все-таки. – проворчал я, вставая.
– Да не меня, а пиво. Мне-то не убудет.
Кажется, я покраснел. Я даже почувствовал, как кровь хлынула в голову. Дожился: любой бомж читает мои мысли, точно они написаны на лице, как на плакате.
Я торопливо бросился прочь от своего случайного знакомого. Ярость клокотала во мне.
Я понимал, что это просто подавленная истерика нашла выход, но доводы разума были какими-то жалкими. Я пнул железную урну. Из нее полетели бычки и бутылки. Стало немного легче.
Я поднял камень и зашвырнул им в витрину. Под звон стекла взвыла сигнализация. Ярость медленно отпускала меня, освобождая место мыслям.
Я не знал, пробьет в реальности камень стекло магазина или нет. Я никогда этого не делал. Это не было очередной моей проверкой достоверности происходящего. Я очень хотел, чтобы стекло разлетелось – и вложил в бросок всю свою силу. И я добился, чего хотел.
Где-то взвыла сирена. Это мчались к месту происшествия какие-то «ЧОПовцы» или, может быть, даже полицейский наряд. Встречаться не хотелось ни с теми, ни с другими. Я юркнул в подворотню, перелез через забор, пробежал сквозь гаражи и вынырнул далеко от места происшествия.
Прогулялся. Дошел до детской площади и сел на лавочку у фонтана. И что дальше?
Вторые сутки у меня нет никаких подтверждений, в родном ли я городе, в своем ли я уме? Каждое событие лишь сильнее запутывает меня. Я словно попал в какой-то интеллектуальный лабиринт. Это – игры моего разума. Затянувшийся кошмарный сон!
С другой стороны: а вдруг, пока тело спит, душа шляется, где попало. Вот меня и подсекли во сне, не пускают в реальность. Пока книгу об инквизиторе не напишу, – так и буду болтаться здесь, как гений в проруби.
А романы, между прочим, за неделю не пишутся. На них годы уходят!
Однако, я нахожусь здесь в очень привилегированном положении. Мне не нужно искать в Интернете и в библиотеках всяческие специфические термины скажем, о «люминатах», или о прочих еретиках. Мне нет нужды сравнивать демонологии разных философских и религиозных течений, чтобы выявить нечто общее, и уже опираясь на эти знания, составить собственный бестиарий. У меня все это уже есть в голове в готовом виде. За меня постарались, все продумали.
Я даже не всегда понимаю то, что сам же и написал. Мое дело: работать на подхвате. Знай, сиди себе за клавиатурой или спи, а служба идет. Так-то я быстро «свой срок отмотаю». Получится, что книжку прочитать, что написать – будет для меня едино. Вот только торопиться что-то не хочется.
Где гарантия, что меня потом отпустят? Никому не нужны лишние свидетели. Конечно, как только я открою рот у себя дома, мне его тут же закроют, причем вовсе не агенты секретных служб, а медбратья из психиатрической больницы.
Но зачем, вообще, возвращать меня и тем самым создавать себе лишние неприятности? Проще убить импульсом шестого кадра. Прямо через «ноут» послать слабый сигнал – и мой мозг развалится. Что может быть проще?
С другой стороны, что я могу рассказать в своем мире? Момент перехода в иную реальность я толком и описать не смогу. С местными настоящими жителями встречаться не приходилось. Меня окружает проекция моих же воспоминаний. Кто-то комбинирует заново давно позабытые события моей же жизни – и всего-то. Но это недоказуемо ни там, дома, ни здесь, в пещере каменного бога.
Если называть вещи своими именами, то никакой опасности я никому не несу. Я же писатель-фантаст. И все об этом знают. И если я напишу роман – это ни у кого не вызовет удивления. Ну, разве что только друзья поймут, что в героической схватке со своей ленью и разгильдяйством, я одержал временную победу.
А если я скажу, что меня заставили это сделать – все подумают, что я просто «пиарю» сам себя, привлекаю внимание к своему творчеству.
В общем, что бы я не сказал, – это расцениваться будет как маркетинговый рекламный ход…
Небо совсем прояснялось. Восток уже не просто румянился, он расцветал в лучах поднимающегося за домами солнца. Мимо проехала уже пара пустых автобусов. Утро в этом мире начиналось. А я сидел у фонтана и качал ногами.
Интересно, а как сочиняют настоящие писатели? Может быть, у них на время тоже «сносит крышу», они словно бы проваливаются внутрь вымышленных миров и пишут, наблюдая все глазами изнутри?