Штурм Корфу

Узнав о происшедшем, разгневанный Ушаков направил резкое письмо турецкому командующему, заявив, что если союзник и впредь будет так относиться к местному населению, то эскадрам «лучше плыть порознь, условившись лишь о местах встречи». Кадыр-бей вынужден был принять самые строгие меры. Он объявил на своих кораблях, что в случае жалоб населения будет провинившихся подвергать смертной казни. Это подействовало: турки прекратили насилия и грабежи.

Фрегаты Шостака, приблизившись к острову Цериго, открыли с ходу сильный огонь по крепости, стоявшей на берегу залива под трехцветным французским флагом. Бой длился недолго. Это было небольшое, сработанное еще венецианцами сооружение. После нескольких метких залпов французы спустили флаг и устремились к крепости Капсали. Высаженный Шостаком десант, преследуя их, взял пятнадцать солдат в плен.

Вторая крепость стояла на высокой горе с мрачными, обрывистыми склонами. Да и весь остров с его многочисленными безлесыми возвышенностями, дикими утесами выглядел суровым и таинственным. Называвшийся в древности Китирой (Цитерой), он был очень знаменит: по преданию, здесь родилась богиня любви Венера. В то далекое время в городе Цитера был воздвигнут посвященный ей храм.

На острове жили очень трудолюбивые люди. Несмотря на то что земля здесь была неплодородная, они выращивали пшеницу, виноград, производили отличное вино, а собранный ими мед славился на всем Восточном Средиземноморье. Значительный доход им приносила также торговля перепелками, которых во время перелетов из Африки в Европу здесь было неисчислимое количество.

Когда Ушаков возвратился к острову, Капсали еще не была взята. Он решил овладеть ею штурмом. На берег был высажен дополнительный десант. Русской его частью командовал капитан Никонов. Судьба подчиненных всегда волновала адмирала. Отдавая капитану приказ, он не преминул дать наказ:

— Только будьте осмотрительны, чтобы не потерять людей напрасно, крепость взять с небольшим уроном! Ну, с богом!..

Штурмовые орудия решили установить недалеко от крепости, на возвышенности. Но как туда их доставить? Путь преграждали остроконечные скалы, глубокие овраги, каменные завалы. На первый взгляд казалось, что не преодолеть такие препятствия. Когда доложили об этом Ушакову, он сам сошел на берег и стал руководить передвижением к крепости. Орудия тащили на канатах, ядра, снаряды, прочее снаряжение несли на плечах. Люди с тяжелой ношей, взбираясь по крутым каменистым склонам, разбивали в кровь руки и ноги, выбивались из сил, но дело продвигалось.

30 сентября приготовления были завершены. Недалеко от крепости на небольшой, но довольно высокой возвышенности оборудовали позиции двух батарей. С этой стороны крепость была плохо защищенной. С кораблей доставили специально изготовленные штурмовые лестницы. Однако, прежде чем дать сигнал «Идти на штурм!», по распоряжению Ушакова направили в крепость парламентеров, чтобы еще раз предложить противнику сдать ее «без пролития крови». Французы ответили отказом. Тогда последовал приказ начать штурм.

С рассветом 1 октября батареи, установленные на берегу, открыли огонь. Завязалась артиллерийская перестрелка. Она длилась до полудня. От меткой стрельбы корабельных артиллеристов в крепости возникали серьезные повреждения, росло число убитых и раненых. В 12 часов дня к крепости приблизились штурмовые отряды. Но им не пришлось ринуться на крепостные стены: французы выбросили белые флаги — Капсали сдавалась на милость победителей.

А несколько часов спустя на флагманский корабль прибыл капитан-лейтенант Шостак. Он доставил командующему почетные трофеи — флаги крепости и ключи от нее. Над Капсали теперь реяли союзные флаги — российский и турецкий.

Ушаков милостиво отнесся к военнопленным французам — отправил их на родину, взяв у них слово, что они больше не будут участвовать в этой войне против России и ее союзников. Гуманное отношение к поверженному неприятелю было характерной чертой русского флотоводца.

Население острова встречало своих освободителей с неописуемым ликованием. Люди бурно выражали свои чувства, радуясь окончанию французской оккупации.

Ненависть к себе французы вызвали довольно скоро. Поначалу островитянам, как и всему населению Ионии, казалось, что войска республиканской Франции несут им свободу. Однако надежда эта не сбылась. Ни национальной независимости, ни политических свобод, ни существенных социальных преобразований они так и не ощутили. Зато притеснениям подвергались на каждом шагу. Даже церкви были превращены в квартиры для пришельцев. Французы установили на островах оккупационный режим, лишив население даже тех прав, которыми оно пользовалось под господством Венецианской республики. Власть на архипелаге они сконцентрировали в руках своего военного управления, хотя учредили и гражданское в виде института комиссаров. Оккупанты ввели непомерные налоги, принудительные займы, следовавшие один за другим, чрезвычайные обложения. Бонапарт слал из Египта на Корфу приказ за приказом, требуя направлять для экспедиционной французской армии продовольствие, вина, строевой лес. Содержание французских гарнизонов на архипелаге тоже было настоящим грабежом. Торговля на островах пришла в упадок.

Все это вызывало у островитян недовольство и ненависть к французам. С появлением в Средиземном море русской эскадры у них возникла реальная надежда на избавление от иноземного гнета.

Сразу же после освобождения Цериго у Ф. Ф. Ушакова появилась новая, не свойственная флотоводцу дипломатическая функция: надо было определить, какое установить на острове административное управление. До Петербурга было далеко, а быстро развивающиеся события вынуждали его действовать безотлагательно. И адмирал принялся за это новое для него дело, причем взялся уверенно, видимо, все обдумав заранее. Первым же своим распоряжением он объявил населению, что на острове вводится самоуправление, что власть на Цериго будет осуществляться лицами «из выборных обществом дворян и из лучших обывателей и граждан, общими голосами признанных способными к управлению народом»[27].

Весть о гуманном отношении русских моряков к местному населению быстро, опережая приход эскадры, облетела все прилегающие острова, усиливая повсюду свободолюбивый дух островитян. А весть о благородстве, проявленном к пленным, тоже быстро распространилась среди французских солдат, что способствовало ушаковской эскадре в последующей борьбе с другими неприятельскими гарнизонами.

Главный комиссар Ионических островов Дюбуа, находившийся на Корфу, попытался обманом разуверить греков в прибытии российской эскадры на архипелаг. Для этого была издана специальная прокламация на греческом языке. В ней утверждалось, что в Средиземном море нет русских кораблей, что это коварные турки, стремясь поработить население островов, подняли на части своих кораблей российские флаги.

Однако разосланные Ушаковым воззвания к ионическим грекам и послания Константинопольской патриархии разоблачили провокацию французов.

13 октября объединенная эскадра подошла к острову Занте. Перед ней раскинулся остров удивительной красоты. Пр сравнению с мрачным Цериго он словно был покрыт зеленым руном. С многочисленных холмов сбегали ряды виноградников, всюду бросались в глаза сады, оливковые рощи. Утопал в зелени и одноименный город, раскинувшийся на покатом склоне огромного холма. Жители Занте считались лучшими земледельцами и садоводами на архипелаге, да и рыбаками они были отличными.

Недалеко от города, на вершине довольно крутой горы, возвышались стены и башни крепости, на которой был поднят французский флаг. А на берегу, у самого моря, стояло несколько батарей.

Ушаков верил, что жители острова сохраняют добрую память о русских моряках, которые побывали на Занте еще двадцать лет назад, до время Средиземноморской экспедиции эскадры адмирала Г. А. Спиридова. В 1770 году побывал здесь и сам Федор Федорович. В тот период зантеаты сформировали крупный, двухтысячный добровольческий отряд, который под командованием В. Макриса вместе с русскими войсками участвовал в боях в Морее и почти полностью погиб.

27

Цит. по: Тарле Е. В. Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798–1800 гг.). М., 1948. С. 52.