Страница 22 из 164
Лондон, 1820 год.
- Рассказывай, - взглянула на Адлэя, когда тот прошёл в мою комнату.
- Что, мисс?
- Хочешь, чтобы я спасла твоего господина? Тогда хватит отмалчиваться. Расскажи мне о нём, я хочу знать всё.
- Мисс…
- Уже поздно отступать!
- Хорошо, но прежде позвольте мне позаботиться о вас.
Сняв халат, я спустила сорочку, позволяя тому снять бинты.
- Что там?
- Уже лучше, мисс. Думаю, что через пару дней всё, как следует, затянется, - достав мазь, он начал неторопливо покрывать ею порезы.
- Я слушаю.
Не знаю, почему, но случившееся ожесточило меня. С каждым часом я всё отчетливей ощущала, как внутри зарождается нечто твёрдое и холодное. И хорошо, что Виктор не появлялся вот уже в течение нескольких дней. Иначе я бы наверняка не выдержала и закатила ему настоящую истерику.
- Наш господин – убийца, мисс. Самый настоящий жестокий и безжалостный убийца. Но… всё же он ещё и человек, и сейчас изо всех сил старается сдержать себя от того, чтобы снова не сорваться и не выйти на охоту.
- И как долго ты уже об этом знаешь?
- Думаю, что я стал одним из первых, кто понял всю суть его природы. Сначала это были животные. Виктору было семнадцать, когда он начал охотиться. Очень часто охотиться, а потом случилось то самое - его первое убийство.
- Ты видел это?
- Да, - покончив с мазью, старик начал накладывать свежие бинты. - Это вышло случайно, но...
- Что «Но»?
- Но я был рад, когда это случилось.
- Рад? – а вот теперь меня напугал сам Адлэй.
- Первым кто умер от руки Виктора, стал его отец. Руперт Олдридж.
- Он убил собственного отца? – практически подпрыгнула, отодвигаясь от старика.
- Да. Я не должен был тогда работать. Не должен был возвращаться в их имение, но судьба распорядилась иначе. Руперт всегда любил, как следует, выпить. Выпить и распустить руки. Он всегда бил их с матерью, а когда Мария отправила Виктора в академию, то ей пришлось сносить все его побои в одиночку, – несмотря на то, что говорил старик достаточно сухо, а я всё равно вполне отчётливо видела в его глазах ели уловимую тень боли. – Мария всегда терпела все, что выпадало на её участь. И побои, и грубость, и унижения, - сделал глубокий вдох, явно начиная именно то, чего не хочет вспоминать. - В тот вечер Руперт так сильно её толкнул, что разбил голову. Тогда меня не было рядом, и я не сумел ей помочь, не успел заступиться. Всё что я тогда мог - лишь вызвать для неё врача и смотреть на то, как она умирает. А когда Виктор наконец-то вернулся из академии, Марии оставалось не так уж и долго... Я до сих пор помню её лицо. Помню, какими глазами она смотрела на нас. Как улыбалась, прощаясь с Виктором. Думаю, что если бы в тот момент не сорвался он, то наверняка бы это сделала я….
Как же долго Виктор бил своего отца…. Как долго не мог оставить его разбитую, залитую кровью физиономию…. А я всё смотрел и смотрел на то, как из-под его обезображенной головы вытекает кровь. Как она растекается по деревянному паркету, пропитывая ковёр. Смотрел и совершенно не жалел о том что это произошло, - усмехнулся, устало качая головой. - А когда всё наконец-то закончилось, я помог Виктору избавиться от тела. Смерть матери стала началом для истории уже совсем другого человека. Она пробудила в нём чудовище, что не даёт ему покоя. Не оставляет его в одиночестве. Оно всегда рядом… Оно следует за ним по пятам, ни на минуту не оставляя наедине с самим собой. И его уже невозможно загнать обратно в клетку. Сколько бы Виктор не пытался, сколько бы ни сдерживал свои порывы, а они всё равно возвращают его к одному единственному – жажде крови. И сейчас, чтобы вы о нём не думали, но мой господин хороший человек, мисс. На самом деле хороший, но есть то, что не позволяет ему быть хорошим всегда.
- Так значит, ты был с ним задолго до того, как он начал убивать?
Рассказ Адлэя начал делать своё дело, пробуждая во мне жалость к своему палачу. Что не говори, но в моей жизни и близко не было всего того ужаса через который приходилось пройти миллионам других людей. До этого места меня никогда не избивали и не насиловали. Пусть моя семья и была бедной, но мы не голодали и не просили милостыню. А мои родители не продавали меня мужчинам ради выживания и это, просто не могло не радовать.
- Я знаю Виктора с самого его рождения, мисс.
- И.… Сколько же ему лет?
- Тридцать шесть.
- Так много…! Он старше меня на целых семнадцать лет, - с ужасом поняла, что родилась тогда, когда тот уже вполне успешно вышел в свет. - И какой же он, Адлэй? Какой он там, где я его не вижу?
- Очень строгий, напористый, много работает и любит проводить время с лошадьми.
- Так значит, всё это время я ещё ни разу не смогла увидеть твоего настоящего господина? Всё, то время, что я жила здесь, ко мне приходило только чудовище?
- А сами вы как считаете? Считаете, что прониклись симпатией не к Виктору? Думаете, то чувство, что так неожиданно в вас возникло, подарено не ему, а монстру?
- Симпатией? – подобное утверждение ввело меня в ступор. – Нет никакой симпатии. Я всего лишь хочу выжить.
- Уверены? И не поверю, что после всех ваших встреч Виктор совершенно не интересует вас в качестве мужчины?
- Не знаю, Адлэй, я уже совсем ничего не знаю…
- Знаете, мисс, ещё как знаете. И именно поэтому вы ещё живы. Именно благодаря зарождающимся в вашем сердце чувствам, я рассказываю вам о том, о чём знают всего лишь единицы.
- Но… - обессиленно взглянула на него в поисках спасения. - Почему вы решили, что он мне небезразличен?