Страница 2 из 13
Именно эта фиксация объясняет схождение «на нет» плеяды великих энциклопедистов 17-19 веков. Просто много знать для большого учёного сегодня – явно не достаточно. Ключевое слово в пределе Глушкова «оперировать», то есть иметь дополнительный, значительный запас «оперативной памяти» и дополнительную ментальную мощность сознания. Кстати, многие современные гипотезы-теории не «по зубам» для понимания большинству обладателей ниже среднего интеллекта, не желающих вдобавок «напрягать голову». Помимо квантовой механики, теории относительности, «трудных» проблем сознания и искусственного интеллекта сюда можно отнести и глобальный эволюционизм.
Именно влияние предела Глушкова является одной из подспудных, но ключевых причин расползания типов исследователей. В максимуме эта ситуация обозначена диспозицией: «знать практически ничего, но обо всём (так называемая «теория всего») и знать практически всё (!), но ни о чём…». Почкование наук также в некоторой степени объясняется этим ментальным лимитом. Когда директор НИИ перестаёт понимать «птичий проф. сленг» завов своих продвинутых лабораторий он ставит в АН вопрос ребром: пора делиться! В результате сформировалась даже особая этика академической исследовательской работы. Стало просто «неприлично» и непрофессионально выходить за пределы своего узкого участка специализации, так как это было бы некомпетентным, дилетантским вмешательством в дела, куда как более сведущих, коллег из других, профильных подразделений.
Кстати, в неспособности научить видеть картину мира в целом заключается одно из слабых мест и современного образования: ученики и студенты получают много разрозненных сведений, существующих в сознании обособленно, не превращаясь в единое знание. Часто употребляемое выражение «клиповое мышление» как нельзя лучше описывает эту ситуацию. Ученые в 21 веке были вынуждены разделить такую ключевую, видовую характеристику человека, как любознательность, на широкую любознательность, которая связана с интересом к исследованию неизвестных областей знаний, и специфическую любознательность, которая связана с желанием уменьшить неосведомленность в чем-то.
Налицо тупиковая, при традиционном для современной науки пути развития, ситуация. С одной стороны, даже самый разносторонне одаренный человек не может осмыслить и накопить в собственной памяти хотя бы основные и принципиально важные знания для решения подобной глобальной задачи. Причем здесь есть ряд последовательных запретов: время активной научной деятельности ограничено, и традиционным путем получения знаний (чтение, лекции, беседы и так далее) необходимого объема не постигнешь.
Искусственное повышение компрессии получаемой научной информации (чтение научных обзоров, установочные лекции по целым научным дисциплинам, беседы с экспертами, банк памяти ЭВМ и другое) на много порядков увеличивает объем полученных знаний. Но обзорная и тому подобная научная информация никогда не бывает адекватно-нейтральной, она всегда несет в себе кредо авторов обзоров. Вдобавок, в этом случае наиболее выпукло проявляются негативные моменты метода редукционизма в науке. Таким образом, нивелируется творческая и поисковая активность данного ученого. Кроме того, при определенном объеме и длительности умственной работы включаются ещё и физиологические барьеры усталости-пресыщения получаемой информацией. Ученый теряет осмысление внутренней связи между природными явлениями, далеко отстоящими друг от друга, а ведь еще М. Монтень заметил: «Мозг, хорошо устроенный, лучше, чем хорошо наполненный».
И подобные проблемы встают бесконечной, взаимно порождающей чередой перед разумом индивидуума, пытающимся проникнуть в суть жизни, то есть, в конечном счёте, понять и самое себя. Они как бы подтверждают правоту высказывания Ф.Энгельса: «Ясно, что мир представляет собой единую систему, то есть связное целое, но познание этой системы предполагает познание всей природы и истории, чего люди никогда не достигают».
В то же время, в соответствии с принципами (внутренними пружинами) развития человеческого знания – науки, нет недостатка в частных и обобщающих гипотезах о сущности человека, зачастую исходящих из утверждения Гельвеция о том, что «знание некоторых принципов возмещает незнание некоторых фактов». Выход возможен (как мы увидим ниже) в конвергенции наук и в когнитивных механизмах познания. Очевидной представляется необходимость построения системы гипотез, созданных в рамках всех наук исследующих или привлекаемых к изучению феномена человека. Диапазон привлекаемых к построению концепций должен быть максимально широк.
Так успехи наук о человеке удостоверяют, что механизмы наших восприятий согласованы с законами природы, что постулаты, на которых зиждется научное знание, есть осознание того, что изначально заложено в природе живого. Знание извлекается из реальности, и хотя мир бесконечно сложнее самых изощренных теорий, хотя теории эти без конца перестраиваются и опровергают друг друга между инструментом анализа – мозгом и анализируемым объектом существует определенная связь.
Что мы знаем о мозге
По выражению выдающегося российского нейрофизиолога, академика Натальи Бехтеревой: «мозг – величайшая машина, которая умеет перерабатывать реальное в идеальное». Краткая справка (дополняющая школьные сведения) об нейрофизиологическом устройстве этой машины приведена в Приложении. Здесь будем рассматривать загадки, парадоксы и новейшие данные о работе мозга, о процессах в нём (памяти, мышлении и других) и о его продукции (сознании, идеях и так далее).
Мозг безраздельно властвует над человеческим телом. Именно из него исходят все команды, и, благодаря им, каждый из нас дышит, говорит, двигается, эмоционально воспринимает окружающий мир. Но, как и в любой сложнейшей системе, в сером веществе мозга существует множество самых разнообразных центров управления и координации. Каждый из них имеет свои чётко ограниченные функции. Один центр отвечает за речь, другой за зрение, третий контролирует работу слуха и так далее. Все эти центры объединены в две системы – правое и левое полушария мозга. Полушария выполняют самые разные, как общие, так и специфические задачи. Причём прежние обобщающие утверждения учёных о том, что одно из полушарий отвечает за «логику» (левое), а другое за творчество (правое)не подтверждаются последними исследованиями. Оба полушария участвуют и в логическом и в творческом мышлении.
Нейрон является основной единицей обширной коммуникационной сети, которая составляет мозг и нервную систему практически всех животных. Нейроны меняют свою форму и местоположение и укрепляют или ослабляют различные связи таким образом, чтобы создать нейронную сеть путей к навыку, к умению что-то делать. Способность нейронов менять себя химически, структурно и даже функционально позволяет нейронной сети вашего мозга оптимизировать себя под внешний мир – это явление называют пластичностью мозга. Мозг младенца наиболее пластичный. Так результаты нового исследования учёных из Калифорнии, опубликованного в журнале Science (окт.2016), показывают, что на протяжении первых трёх месяцев после рождения большое количество нейронов перемещаются по коре больших полушарий, чтобы занять свои постоянные места.
Лобная доля коры головного мозга младенцев играет важную роль в процессе первичного познания, ведь здесь находятся центры, ответственные за двигательную активность, планирование действий, эмоциональное поведение и личностные характеристики. Поэтому раньше нейробиологи считали, что формирование этой области заканчивается задолго до рождения ребёнка.
Почти полутора вековая история анатомических, морфофункциональных, биохимических, нейрофизиологических и психофизиологических исследований асимметрии больших полушарий головного мозга у человека свидетельствует о существовании особого принципа построения и реализации таких важнейших функций мозга, как восприятие, внимание, память, мышление и речь. Мозг забирает намного больше энергии, чем другие органы. На него уходит около 20 процентов энергии, потребляемой организмом человека, хотя размер мозга – всего 2 процентов от общего веса тела. Томограф показывает, как распределяется и усиливается поток крови в разных частях мозга при работе его над различными задачами. Усиленная работа того или иного участка требует увеличенного поступления кислорода, и для этого растёт объём местного потока крови. Обычно увеличение составляет 5–10 процентов от нормы. Бывает, что связанный с таким увеличением кровотока рост потребления энергии мозгом ограничивается всего одним процентом по сравнению с потреблением в покое.