Крики стервятников

Мясник 2

Монотонные удары ножа успокаивают. Его крепкая режущая кромка почти не тупится во время резки. Мясник Александр лично следит за тем, чтобы нож был всегда безупречно наточен и как следует входил в плоть. Он проработал в этом цеху уже десять с лишним лет и просто не может себе позволить такого непрофессионализма.

Он любит свою работу, он отдается ей полностью, тем самым благодаря её за то, что она освобождает его разум от всяких ненужных мыслей, очищая девственное древо сознания от ненужных заумных наростов. Поэтому целые дни напролет он режет свиней, коров и баранов, поступающих к нему от свояка.

Единственное, что его сейчас тревожит – это холодильник, он слишком часто начал ломаться и ему даже пришлось освоить пару технических уроков, чтобы старый друг совсем не развалился. Но, увы, возраст берет свое и скоро старый кусок металла, все же, издаст последний вздох. А ещё, при мысли о холодильнике, на грубом лице Александре появляется улыбка, ему кажется, что это неплохая шутка – сравнить холодильник с человеком.

Есть ещё пёс. Старый больной Джонни, который вот уже два года таскает ноги, как прибитые к заднице доски. Он до последнего старается быть нужным и никогда не забывает подползти к двери, когда Александр приходит домой. Пёс знает слово верность, он выучил его ещё с рождения. Поэтому Александр просто не может зарезать этого верного пса и до последнего заботится о нём.

Играет тихая музыка. Священный мудрый «Ленинград», вокалист которого орёт простую песню о несчастной любви, выбирая для исполнения родные сердцу слова. Вокалист этой группы нравится Александру, он не любит, когда слова слишком сложные, а музыка слишком тяжелая для понимания.

Заканчивая этот день, мясник вешает окровавленный фартук и очищает нож. Каждый день он забирает его с собой, аккуратно упаковав в новенький чехол, где металл лучше всего сохранит свою холодную силу. Для Александра нож не только рабочий инструмент, он – часть его души. Такой же простой и твердой, такой же цельной.

Дождь. В этот вечер он пронзает небо. Холодный, по-настоящему осенний, он падает на лицо, стекая по нему обильными каплями. Он заставляет запах крови уйти вниз, в грязь, где она быстро смешивается с мутной водой и уже не может отпугивать людей. Александр поднимает лицо вверх. «Там, где видно темные тучи, рождается небесная вода» – так говорила о дожде его мать, когда она была жива и пела ему колыбельные. Это было давно, но в каждый дождь он вспоминает о ней.

Тук, тук, тук, падают капли. Тук, тук, тук, раздаются хлюпающие шаги рядом с ним, когда, несколько забывшись, он мечтательно смотрит вверх. Почувствовав, что шаги прекратились, Александр опустил голову и недовольно посмотрел на человека, который столь неделикатно помешал ему. Он очень не любил, когда в эти редкие минуты теплых воспоминаний о его детстве появлялись лишние люди. Один раз он даже ударил местного алкаша, решившего поживиться за счет этих прекрасных воспоминаний. Просто удивительно, насколько ловко этот вонючий алкоголик выбрал момент для попрошайничества. А ещё больше он не любил, когда него смотрели со стороны. Он даже для этого задерживался дольше в мясном цеху, лишь бы ночью поздно возвращаться домой.

Женщина. Красивая, высокая, стройная. Как в кино, только куда прекрасней. Но грустная, это чувство Александр распознавал намного лучше остальных. Очень грустная. Внимательно смотря на него, она немного улыбнулась и, что самое удивительное, нисколько не испугалась, хотя для многих первая встреча с ним характеризуется, как правило, страхом или брезгливостью.

Невысокий, но широкоплечий, он никогда не был красавцем. Заслуженно стараясь быть чаще в одиночестве, нежели в огромной толпе людей. Огромная физическая сила и крепкое здоровье, видимо, шли в обмен на прекрасное лицо эталонного мужчины с обложки. Поэтому единственное, что его хоть немного красило – это глаза, а точнее их чистый голубой цвет.

Чувствуя, что она не уходит, Александр почувствовал неловкость. Он легко расправлялся с мужчинами, но с женщинами полностью терялся и старался ретироваться при любой, не то что вспышке гнева, но даже самой безобидной ситуации. Так же и тут, видя, что она не уходит, он решил уйти сам. Хотя и очень, очень этого не хотел, ведь дождь чистил не только его лицо, но и душу, смывая странную ностальгическую грусть по самым светлым дням из детства.

Решив не хамить и молча уйти, он решительно развернулся и хотел было направиться к дому, как вдруг она окликнула его. Тихо, почти шепотом, как будто держалась из последних сил. Он неохотно обернулся. Да, она и вправду была прекрасна, как маленькая фея из мультфильма, который Александр частенько смотрел в детстве.

У неё были крупные, почти сверкающие глаза, аккуратные брови и тонкий дивный силуэт. Такие женщины влюбляли без остатка, и Александр очень явственно ощутил это, потому что даже после секундного рассмотрения ему было сложно отвести взгляд.

Она еле стояла на ногах. Кровь стекала по её бледной руке. Теперь он заметил, что она слишком бледна, что её дыхание слишком тяжелое для простой прогулки. Остановив взгляд на её пальто, он увидел, что несколько пуговиц сорвано, и единственное, что сдерживает ткань – это её вторая рука.

Он не любил когда бьют женщин. Не то, чтобы он был добрым защитником, просто не любил. Причину такого понимания этой ситуации старался не искать, потому что не любил копаться в себе, это была не его стихия. Зато он отлично разбирался в агрессивных людях, один из которых как раз подходил к нему.

Это был высокий, крепкий брюнет, лет двадцати. Он был отлично сложен и одет. Красивое кожаное пальто, которое всегда нравилось Александру, сидело на брюнете просто отлично, словно было сшито на заказ, по его размерам. Резкий и быстрый, он решительным шагом сокращал расстояние. Александр видел как, почти поравнявшись с ними, он открыл рот и хотел что-то сказать женщине.

Но не успел. Мощный удар в челюсть повалил брюнета в липкую грязь, выбив ему при этом два коренных зуба и левый клык, который неприятно впился в большой палец левой руки. Женщина лишь вздрогнула, завороженно глядя на окровавленную руку Александра, который задумчиво вытаскивал обломок зуба.

Дома ему предстояло опять зашивать кисть, ну или хотя бы промыть её водкой, которой становилось катастрофически мало. Он использовал её для шлюх, которые иногда приходили к нему домой. Теперь же он явно использует остатки горячей жидкости не по назначению, отравив себе такой прелестный вечер.

Александр посмотрел на брюнета. В грязи он растерял всё свое былое очарование и смотрелся лишь как кусок тела, как обычная свиная туша, выброшенная хозяином в грязь. Разве что на мясе была одежда, да щетина побрита.

– Вы не проводите меня? – спросила женщина, кутаясь в пальто.

Александр посмотрел в её сторону. Он не понимал, как можно было кутаться от теплого дождя. Ведь дождь нисколько не морозил кожу, даже наоборот, согревал её. Наверное, это последствия того, что её били, подумал он и протянул ей руку. Он никогда не гулял с такой красивой женщиной и даже не знал как надо себя правильно вести.

Но она оказалось молодцом. Шла тихо, ни о чем не спрашивала. Лишь периодически всхлипывала, вытирая падающие на лоб капли. «Она почти как молчаливая проститутка» – подумалось Александру. Ведет себя так же грамотно, ровно, так, как и надо – всё для того, чтобы такой мужчина, как он спокойно проводил до дома.

Остановившись у двери, он отпустил её руку и, изобразив на лице улыбку, показал на дверь. Он не знал, как лучше это сделать, как правильно выразить свое пожелание добра и сконфуженно изобразил, что смог, потратив на это весь свой запас эмоций на день.

– Спасибо – тихо сказала она и замешкалась, пытаясь назвать его имя, которого, естественно, не знала, ведь он его не назвал. Но он и не хотел говорить ей его, он считал это пустая трата слов, бесполезное, скучное занятие.