Создательница (ЛП)

Люк оставил одну руку на моей талии, а другой обнял за плечи.

— Ты в порядке?

— Да, — когда он скептично поднял вверх брови, я пожала плечами. — Со мной всё в порядке. Теперь я ощущаю это по-другому.

Он неохотно отпустил меня, когда двери в главный зал распахнулись.

— Мо! — позвала Маргарет. — С возвращением, дорогая!

Она кивнула телохранителю, стоящему рядом — незнакомой мне Дуге, который тут же отступил в тень. Мать Люка была слепой, но двигалась с такой врождённой элегантностью, что об этом можно было легко забыть. Она была такой миниатюрной и изящной, что едва доставала Люку, который теперь вёл её вперёд, до плеча. Когда она обнимала меня, до меня донёсся лёгкий запах фрезий.

— Твой отец внутри, — сказала она Люку, положив руку мне на плечо. — Он в плохом настроение. Вы поругались, прежде чем ты ушёл?

Он почувствовал себя неловко, топчась на месте.

— Как обычно.

Она вздохнула.

— Полагаю, это хорошо, что кто-то может дать отпор этому мужчине. В любом случае, я этого сделать не в состояние.

Люк позволил себе слегка улыбнуться.

— Тебе не нужно давать ему отпор, маман. Он и так постоянно ползает у твоих ног.

— А ну проваливай, — сказала она, прогоняя его жестом, в то время как её щёки покрыл радостный румянец. У меня зародилось подозрение, что Люк прав. Возможно Доминик и патриарх Дома, но Маргарет была главой семьи. — Скажи ему, что мы сейчас будем, и пусть ведёт себя прилично, когда мы появимся.

— Как будто он меня послушает! — прорычал Люк.

Мне нравилось наблюдать за очевидной, беззаботной привязанностью между ними, то, как Люк, казалось, забывал о своих обязанностях и бремени своего положения. Я редко видела в нём эту сторону, и она оказалась неожиданно очаровательной.

— Сын, — крикнула она ему вслед, и он остановился, бросив на нас взгляд через плечо. — Ты тоже веди себя прилично.

— Да. мэм, — сказал он с заметным отсутствием энтузиазма.

Когда он ушёл, Маргарет снова обратилась ко мне.

— Так здорово, что ты здесь, Мо. Я уже задавалась вопросом, как ты справляешься.

Казалось, Маргарет легче обмануть, потому что она не может видеть моего выражения лица, но я даже не пыталась.

— Мне страшно.

— Конечно тебе страшно. Любой, у кого есть голова на плечах, будет боятся. Раскол — это что-то ужасное, и уже только за него Антон Ренард заслуживает четвертования, — она задрала нос и поправила кашемировую шаль, лежащую на плечах. — Но я имею ввиду магию. Вы обе привыкаете друг к другу?

Вы обе.

Маргарет всё знала. Во время нашей последней встречи мне было интересно, поняла ли она, что случилось и догадалась ли, какова истинная природа магии. Она явно всё поняла. И также явно ничего не рассказала Люку. Мне было интересно, почему. И значило ли это, что я должна держать рот на замке.

— Потихоньку. Это постепенный процесс.

— Могу себе представить. Ты ничего не сказала Люку.

— Нет.

Как мне объяснить Маргарет, что даже после того, как он рисковал жизнью ради меня, я всё ещё не знала, кому Люк предан? Если он был на стороне Кварторов, то я не могла ему доверять. Если он был на моей стороне… тогда это то, с чем я никогда не смогу справиться. Безопаснее всего было держать правду в секрете, по крайней мере на данный момент.

— Твой страх понятен, — сказала Маргарет. — И ты права в том, что хочешь скрыть такую могущественную тайну. Но рано или поздно, ты ему об этом расскажешь.

Я сглотнула. Она не просила, а констатировала факт.

— Когда?

— Это твоё решение, — она замолчала. — Знаешь, я не могу предсказать всё. Только кусочки будущего, вырванные из контекста.

— Должно быть это…, - мне хотелось сказать дерьмово. — Тяжело.

— На самом деле так даже лучше. Я знала, что у меня родится Люк. Ты можешь себе представить, насколько я была удивлена? После всех этих лет, когда его брат был уже почти взрослым. И тогда я внезапно увидела ещё одного сына, за несколько лет до его рождения. Если бы я знала наперёд обо всём, что случиться, я не смогла бы радоваться. Возможно, даже ненавидела бы его, а это было бы ужасно.

— Я не понимаю.

Насколько я знала, у Люка был брат, но он умер. Люк никогда не говорил об этом. Должно быть, Маргарет была убита горем из-за потери, но я не могла себе представить из-за чего ей ненавидеть единственного, оставшегося в живых сына.

— Люк уже так много потерял. Он несёт бремя, которое я даже не могу себе представить. Но я знаю, что видела, Мо. Все эти пророчества настолько ясны — твоя судьба и его так тесно связаны, сильнее, чем кто-либо осознаёт. Точно так же, как ты и магия в некоторых отношениях. Если ты скроешь от него правду, вы оба будете от этого страдать, — она прикоснулась к волосам и заправила одну высвободившуюся из причёски прядь в узел. — Я знаю, что ты не хочешь отказываться от своей жизни Плоской, но тебе предназначено намного больше.

— Это было предназначено Верити, а не мне.

Старая боль снова всплыла на поверхность: скорбь по Верити и понимание, что я никогда не смогу с ней сравниться. Я так устала сражаться с силой, в которую даже не верила.

— Это больше, чем просто пророчество. Это шанс, заново устроить наш мир. Верети не была призвана выполнить это задание, а только ты.

— Я не знаю, что мне делать, — тихо сказала я.

— Стань той, кем тебе предначертано быть. Нет более сложной задачи, чем эта, но по-другому не получится, — она с сожалением улыбнулась. — Кроме того, я хочу попросить тебя об одолжении.

— Всё что угодно.

Маргарет всегда была ко мне добра, и мне хотелось воздать ей тем же.

— Помоги Люку. Он должен понять, что не менее важно стать независимым человеком, как и принять судьбу, которую он взял на себя.

Я так много размышляла о судьбе, которую Дуги считали моей, что почти не задумывалась о Люке. Но его будущее тоже было предначертано пророчествами: его положение наследника, связь со мной, задание, спасти магию и предотвратить «Восхождение». Мне было интересно, какую бы он выбрал жизнь, если бы был предоставлен саму себе. Скорее всего, он даже не рассматривал такую возможность.

— Он не поверит, если это скажу я, — не после того, как я уже всё это время поносила веру в судьбу.

— О, Мо. Ты единственная, кому он поверит, — она встала. — Пошли. Я подозреваю, что Доминик сейчас взорвётся, после того, как мы заставили его так долго ждать.

Я подвела её к двойной двери из массивных металлических пластин, за которой исчез Люк, а она протянула руку и быстро постучала в неё пять раз подряд. Металл вспыхнул там, где она к нему прикоснулась, и двери распахнулись.

За ними находился зал для провидения встреч — резиденция Кварторов. Я уже была здесь однажды, чтобы подписать соглашение, которое защитит Констанцию. Как и тогда, зал, со ступенчатыми рядами сидений, был пуст. Но моё внимание в любом случае сосредоточилось на группе, собравшейся на сцене вокруг грубого, чёрного стола, который почти вибрировал, столько в нём было магии.

Люк встретил нас на пол пути в проходе.

— Вы хорошо поболтали?

Маргарет легонько ударила его по руке.

— Не будь таким любопытным, сын.

Он отвёл её к стулу сбоку от сцены, в то время как я подошла к Кварторам, и моя улыбка исчезла.

— Маура, — холодно сказал Доминик.

Он не встал из-за стола. Отец Люка был широкоплечим мужчиной с кожей, цвета красного дерева, узкими глазами, привыкший отдавать команды. Будучи патриархом Дуг, пользующихся огнём, он был самым сильным среди Кварторов и тот, кому я доверяла меньше всего.

— Доминик.

Я склонила голову. Можно было подумать, что это знак уважения, но на самом деле я хотела поближе рассмотреть, как передвигаются символы на столе. Когда я щурилась, то могла видеть их почти ясно, чтобы прочитать. Но как буквы во сне, они начинали мелькать как раз в тот момент, когда я думала, что понимаю их значение. Они были, как мне однажды объяснили, языком магии. Мои нервы завибрировали, когда источник попытался с ними связаться: одинаковое притягивается.