Страница 18 из 20
Генерал Брусилов, спешно собирающий офицеров и лучших унтеров-пулемётчиков в дивизию морской пехоты, телеграфировал из Петербурга об укомплектовании целого батальона кубанскими пластунами. Станичники, узнав, что шефство над дивизией отдано цесаревичу Алексею, по малолетству которого морпехами будет «заведовать» сам император, охотно пошли «в морские казаки».
Тут, кстати, здорово помогла огромная статья Николая Кладо, подробно разобравшего героическую историю запорожских казаков, хозяйничавших на своих «чайках» на черноморском побережье. Ну и тот факт, что казак идёт на царёву службу без коня и это позором не считается, также сподвиг небогатых казаков и младших, вторых-третьих сыновей в семье, записываться в морскую пехоту.
Только вот время поджимало. В лучшем случае в конце августа подтянутся во Владивосток первые подразделения по «овладению Японией» – со звучными эпитетами опять-таки виртуоз пера Кладо постарался. Но осеннее Японское море…
В общем, Небогатов пока не особо загадывал, как они пройдут, состоятся ли – десанты на Хоккайдо, но вот об овладении Гензаном задумался всерьёз. Особенно сейчас, когда адмирал Того оставил внушительную русскую эскадру «с носом» – буквально за сутки перед появлением превосходящих сил неприятеля уйдя в Японию, скорее всего в Сасебо, где достать его ой как затруднительно.
Последние пространные шифровки самодержца свидетельствовали о том, что Николай не отступится и будет медленно, но неуклонно «дожимать» микадо. Тем более политическая обстановка «вдруг» резко переломилась в пользу России. Французы, обеспокоенные «германскими ухаживания» и посылкой внушительной делегации немецких военных наблюдателей в Харбин и во Владивосток, начали демонстрировать невероятную благожелательность, предлагая не афишируемую помощь в дальневосточной войне «доблестным русским союзникам». Небогатов телеграфировал военным агентам во Франции немедленно истребовать ВСЮ документацию по подводным лодкам и минному(торпедному) оружию, допустить офицеров русского флота на все заявленные ими к осмотру корабли союзного французского флота. В противном же случае адмирал грозил «развернуть» спешно посланную на театр военных действий французскую миссию наблюдателей. Царь, которому «лягушатники» мгновенно пожаловались, своего победоносного флотоводца поддержал. Французы утёрлись и показательно и радушно раскрыли объятия русскому военно-морскому атташе…
Уставший от круглосуточной переписки по телеграфу, идущей без учёта разницы во времени, Николай Иванович отдыхал в море. Да и все удачные мысли о дальнейшем противостояние с Соединённым флотом Японской империи приходили к адмиралу не в здании штаба Тихоокеанского флота, – так уж получалось, на кораблях лучше думалось.
Броненосцы береговой обороны и «Ослябя» под руководством контр-адмирала Миклухи начали «долбить» Гензан. Раз уж не получилось одним решительным ударом покончить с ослабленным врагом, необходимо разрушить портовые сооружения, наподдать как следует и по береговой обороне и по пехотным частям японцев – всё потом нашим проще будет отбивать порт. Задача августа-сентября для Тихоокеанского флота – сделать всё возможное, чтоб развевался в Гензане российский флаг! И основания к тому были.
Наступление в Маньчжурии, хоть и «притормозившее», тем не менее, здорово напрягло сухопутную японскую армию. Отряды кавалерии вновь пошли по японским тылам и набравшиеся опыта маневренной войны офицеры разрывали вражеские коммуникации, сжигали склады, уничтожали небольшие подразделения противника. Куропаткин мог торжествовать – его «кутузовская стратегия» наконец-то заработала. Правда, офицеры в войсках по прежнему подшучивали над незадачливым полководцем, ради следования теориям которого пришлось сдать Порт-Артур и где пятиться, а где и бежать до «Сыпингайского уезда». Однако, шутили по-доброму, в войне назревал перелом, – бывалые унтера зря не скажут, мол: «япошка уже не тот, ваше благородие»…
Линевич и Ояма накапливали силы у Мукдена, старательно изображая готовность разыграть второе «Мукденское сражение». Но японцы о наступлении не помышляли, стараясь лишь ослабить, обескровить русские армии. Однако гнать батальоны на пулемёты, дабы занять китайскую деревушку в десяток фанз и отчитаться о «великой победе» было высочайше запрещено. В июне-июле было три случая «бунта» в полках, посылаемых в бессмысленные лобовые атаки и понёсших большие потери. Отчёт Линевича о «бунтах» в Петербурге восприняли крайне болезненно. «Сегодня бунт, а завтра – РЕВОЛЮЦИЯ?» – собственноручно начертал император, публично усомнился в адекватности сухопутных военачальников и привёл в пример геройский флот, где не только сами матросы уничтожают крамолу, но и адмиралы успешно воюют, сберегая корабли и подчинённых и топя суда неприятеля. Тут весьма кстати пришлась и докладная записка Небогатова о необходимости омоложения командного состава. Правда адмирал рассуждал о флоте, но и в армии «хватает старых маразматиков» – прямо, по солдафонски поддержал племянника великий князь Николай Николаевич. В гвардии сей великокняжеский «гафф» с удовольствием пересказывала молодёжь, а в действующую армию крылатая фраза ушла подкреплённая высочайшей рекомендацией поощрять инициативы молодых и энергичных офицеров, имея в виду их дальнейшее продвижение по службе…
Амбициозные поручики и штабс-капитаны, возглавившие «команды охотников» пытались победить противника с помощью маневра, удвоением запаса патронов у лучших стрелков, обустройством ложных позиций и прочими военными хитростями, на первый взгляд безыскусными и примитивными, однако весьма действенными. Слухи о едущих на войну гвардейских полках нервировали армейцев, считающих, что столичные пижоны прибудут на готовенькое и всю славу близкой, выстраданной истинными маньчжурцами победы, припишут себе. Потому, несмотря на осторожность штабистов, в рейды по тылам неприятеля была настоящая очередь, эскадроны комплектовались только добровольцами, пусть даже и пехотинцами, более менее сносно умеющими держаться в седле. Мотивированные и желающие драться мобильные отряды в японском тылу, на огромной территории, занятой, но слабо контролируемой самураями, оказались той страшной русской силой, воспетой ещё Денисом Давыдовым, с которой враг никак не мог совладать.
Нечто подобное Небогатов хотел учинить и в Корее, двинув на юг несколько полков из Владивостока. Вряд ли японцы усилят свою корейскую группировку, скорее наоборот – переведут лучшие батальоны для укрепления Маньчжурской армии. А Уссурийскому отряду вести наступление, имея поддержку с левого фланга силами флота, – почему бы и нет. Только надо вытребовать у Линевича толкового и энергичного генерала – ждать сухопутного Брусилова не хотелось, да и чему он мог научиться, много лет служа и начальствуя в Кавалерийской школе? Пусть уж Алексей Алексеевич морской пехотой занимается. На Хоккайдо, так и быть пошлём, в Корее же нужен не паркетный, а боевой, понюхавший пороха этой войны генерал – воевавший, отступавший, набравшийся кровавого бесценного опыта…
Ну а пока, дабы с наибольшей отдачей использовать выход большой эскадры, вице-адмирал дал команду крейсерам погонять японские миноносцы, обозначившиеся на южных и восточных румбах. «Жемчуг», «Светлана» и «Алмаз» получив по эскадренному миноносцу в пару, отправились на охоту, а старичок «Донской» и «Терек» должны были пройти к северу от порта и сымитировать подготовку к высадке десанта – промерить глубины, погонять на катерах, якобы десантируясь. Для такого дела с бородинцев даже сняли четыре катера и отрядили сию флотилию под командование Лебедева.
«Александр» и «Бородино» составляли резерв, готовый выступить против появившегося неприятеля и подстраховывали четвёрку обстреливающих порт кораблей. Миклуха, получивший неоценимый опыт траления в Татарском проливе, опасаясь японских минных банок, быстро сорганизовал тральную партию из офицеров ББО на катерах, заблаговременно приготовленных как раз для «прогрызания» минных заграждений. Ну а поскольку неприятельский флот из Гензана ушёл, задача существенно облегчалась. Небольшой «Ушаков», ведомый двумя катерами, двигался медленно и представлял прекрасную мишень для береговых батарей. Но вряд ли здесь японцы задействовали современные скоростные и дальнобойные пушки, да и броненосец Бэра был в готовности поддержать отряд ББО.