Страница 2 из 17
Глава 1. Значение имени
Обращавшийся к этой проблеме А.К. Матвеев считает, что появление имени было одним из важнейших рубежей в становлении человека. Как и человек, многие виды животных могут жить коллективами, но в их среде нет имен – они являются неотъемлемой характеристикой только человеческого общества. На каком-то этапе эволюции человек осознал факт своего выделения из человеческого стада и появилось имя, в котором находит ярчайшее выражение человеческая «самость». С помощью языка оно закрепляется формирование человеческой личности, развитие личного самосознания. В этом смысле можно говорить, что имя создает человека10. П.А. Флоренский понимал имя как символ, ядро личности, без которого в человеке нет ничего постоянного. Без имени человек не является субъектом и не может вступать в отношения с обществом. Имя является пределом в форме личности, без него личность ускользает от мысли. Как образно отметил один современный исследователь, отношение между именем и его носителем можно сопоставить с тенью и отбрасывающим ее человеком. «Во всех сферах духовной жизни человека – религиозной, провиденциально-профетической, спекулятивно-философской, художественно-эстетической, социально-общественной – роль имени не только велика, но и по-особому отмечена, и то, что поддается учету и пересказу, образует лишь поверхностный слой той тайны, которая связана с именем. Но даже прикосновение к этому слою намекает и на глубину этой тайны, и на ту силу, которая от нее неотделима»11. В имени проявляется огромная энергия духа, действующая в языке.
Исключительную значимость имени великолепно понимали еще древние. В мифологической системе мышления имя неотделимо от внутренней сущности того или иного явления и, более того, обозначает эту сокровенную и потому наиболее истинную сущность. Это представление встречается в памятниках письменности одной из древнейших цивилизаций на нашей планете – древнеегипетской. Египтяне не просто рассматривали имя как одну из душ человека и божества, имя для них было подлинной сущностью реальности. Как отмечает Ф. Лекса, в отличие от нас они не думали, что всякая существующая вещь имеет свое название, а были убеждены, что вещь, не имеющая названия, не существует. В полной мере эти представления отразилось в египетских мифах. Согласно мемфиской теологии бог Птах, «уста которого назвали все вещи», творит остальных богов и вселенную именно словом, в результате чего «творческое слово божества – источник бытия, источник всего сущего на земле». Анализируя этот миф, Г. Масперо отмечал, что «звук, облеченный в слово, обладал высшим могуществом. Вещи и слова, названные про себя, существуют только в потенции: чтобы они существовали в действительности, их надо произнести, назвать их имена. Ничего не существует, не получив предварительно своего названия, произнесенного громко». Эти же представления впоследствии отразились и в библейской версии творения мира. О том, какое значение придавали египтяне истинному имени, говорит другой их миф об Исиде и Ра. Чтобы узнать сокровенное имя, бога солнца, в котором заключалось все его могущество, Исида сотворила змею, которая ужалила бога Ра. Богиня бралась излечить его от действия змеиного яда, но при условии, что он скажет ей свое сокровенное имя: «ибо все, даже люди, живут, когда их имена произносятся другими». Ра первоначально называет свои многочисленные имена, но тайного имени среди них не было, и яд продолжал жечь бога солнца, пока тот не сообщил Исиде свое действительное сокровенное имя. Имя другого египетского бога Амона этимологически выводится из слова jmn «скрывать», связанного с сакральной формулой Imn-rn-f – «Скрывающий свое имя». Точно таким же направлением мысли было обусловлено и появление в Библии тетраграмматона – четырёхбуквенного непроизносимого имени ветхозаветного бога.
Неменьшее значение имя имело и для людей. В другом мифе упоминается, что Ра дал имена четырем человеческим расам. В гробнице одного из фараонов присутствует весьма показательная надпись, где сохранение имени рассматривается как один из залогов бессмертия: «Имя твое будет жить на земле, имя твое будет вечно существовать, смерть тебя никогда не настигнет, и жизнь твоя никогда не кончится». В противном же случае, как отмечал У.Э. Бадж, «душу без имени ожидала в загробном мире ужасная судьба, ибо имя было неотъемлемой частью ее существа, и если душа забывала свое собственное имя, никто ей не мог его уже напомнить… Ничто не могло принести усопшему большего вреда, чем стирание его имени с монументов, ведь уничтожение его имени было равносильно уничтожению его личности»12. С другой стороны, со времен Среднего царства сохранились следы магических ритуалов, во время которых на глиняных чашах писались имена враждебных племен Палестины, Ливии и Нубии. Затем эти чаши торжественно разбивались и уничтожение имени должно было повлечь за собой гибель врагов фараона. Как показывает Библия, аналогичным образом стремились уничтожить своих врагов и древние евреи: «И будет Господь, Бог твой, изгонять пред тобою народы сии мало-помалу; не можешь ты истребить их скоро, чтобы не умножились против тебя полевые звери; но предаст их тебе Господь, Бог твой, и приведет их в великое смятение, так что они погибнут; и предаст царей их в руки твои, и ты истребишь имя их из поднебесной: не устоит никто против тебя, доколе не искоренишь их» (Второзак. 7: 22–24)13.
Весьма похожим образом воспринималась сущность имени и индоевропейцами. Характеризуя соответствующие представления ведийских ариев, Т.Я. Елизаренкова отмечает: «Имя (nаmаn) среди абстрактных субстанций имело особый статус потому, что оно было сакрально. Считалось, что имя передает суть своего носителя. Если у божества есть несколько имен, то каждое из них выражает некоторое его качество. Мало того, имя собственное и его обладатель неотделимы друг от друга, имя и есть носитель. Существует только то, что имеет имя. Через имя его носитель приобщается к существованию, оно является неким внутренним качеством. Из этого следует, что знать имя – означает знать суть его носителя, подчинить его своей власти, а дать имя – значит создать его носителя, поскольку пока нет имени, нет и соответствующего предмета и персонажа. (…) «Приобретать имя» nama dha med означало приобрести качество, выраженное этим именем. Ср. I, 103, 4: «Выходя на убийство дасью, громовержец приобрел имя «Сын славы». «Нести имя» nama bhar значит обладать свойствами носителя этого имени…»14 Данное восприятие мира отразилось и в языке, в результате чего санск. nama означало не только «имя», «слово», но и «предмет», «существо». Впоследствии в этой стране возникла брахманическая концепция namarupa, буквально «имя и форма», которые рассматривались как два компонента всего сущего. Сочетание обозначения того или иного явления в языке и его образ, данный органам чувств, охватывало, по мысли приверженцев этой концепции, любую индивидуальность целиком. В силу этого имя по своей сути было сакрально, а установление имен явно относилось к кругу космогонических функций, поскольку в процессе этого создавалось не просто слово, но и его носитель. С другой стороны, в Древнем Риме к наиболее важным преступникам применялся damnatio memoriae (буквально «проклятие памяти») – закон, согласно которому происходило «осуждение памяти врага государства» после его смерти посредством уничтожения всякого упоминания о нём.
Генетически родственные представления существовали и у наших предков. С.М. Толстая так определяет роль имени в славянской духовной культуре: «Имя – персональный знак человека, определяющий его место в мироздании и социуме; мифологический заместитель, двойник или неотъемлемая часть человека; объект или инструмент магии. Имянаречение – акт, придающий новорожденному статус человека»15. В другом месте исследовательница уточняет: «Имянаречение – важнейший «антропогонический» (в социальном плане – инициационный) акт, придающему новорожденному статус человека. Имя окончательно формирует (творит) человека, ср. украинское «Прибери пня, дай ему имня – и з него буде чоловiк», болг. (проклятие) «Да му ся не найде имято!» [Чтоб ему имени не нашлось]; кашуб. mono vemazac «умереть» (букв. «стереть имя»). Сакральность имянаречения, восходящая к древнейшей мифопоэтической традиции, находит свое продолжение в народных верованиях и обрядах, связанных с крещением…»16 Украинская загадка об имени «Що в людини не росте?» показывает, что имя воспринималось не просто как часть человека, а как неизменная его часть. Русская же поговорка «По имени и житие» позволяет сделать вывод, что в представлении народа именно имя определяло жизнь даже святого. В.К. Толкачев подчеркивает: «Человек рождается со своим предназначением, которое он призван реализовать в своей жизни. Латинское «фатум» (судьба) восходит к слову «фари» – произнести, сказать (слово «фатум» имеет несколько значений, самым первым из которых является «слово (изречение, воля, приговор) богов», «вещее слово, предвещание, прорицание» и лишь вторым уже «рок, судьба». – М. С.), как наше русское «рок» – к глаголу «рече». В Древнем Шумере слово «судьба» происходило от «дать имя». Идея имени должна совпасть с предназначением, судьбой человека, т. е. правильно выбранное имя призвано закрепить за человеком верный тип личности, ее характерные черты и те основные задачи, которые человеку предстоит решить в жизни. Верное имя есть социально пригодная модель той личности, которой человек должен стать в идеале»17.