Тиберий Гракх

Блоссий изменил положение ноги, доставлявшей ему страдания, и продолжил с новой силой:

– Все жители острова жили группами по четыреста человек. Каждая из этих групп по очереди занималась общественными делами, снимала плоды с высоких деревьев, ловила рыбу, лепила статуи и расписывала стены домов. Поэтому на острове отсутствовали честолюбие и зависть, доставляющие государствам нашего круга земель столько несчастий. Не было у островитян и корыстолюбия – ибо мастерские, склады, дома, инструменты, не говоря уже о земле, находились в общественном пользовании. Государство заботилось и о здоровье людей, устанавливая рацион питания и время еды.

– И конечно же, – иронически вставил Тиберий, – женщины, как и у Платона, принадлежали всем.

– Ты догадался, мой мальчик, – ответил Блоссий. – Всем. Но это были не рабыни, а свободные женщины, участвовавшие в труде вместе с мужчинами и пользовавшиеся с ними равными правами. Как вспоминает Ямбул, ему не приходилось видеть таких прекрасных женских лиц, как на острове, где из отношений между людьми была исключена корысть, где были неизвестны ревность и трагедии, возникающие на ее почве.

– А почитали ли островитяне богов? – спросил Аристоник.

– Конечно! Их богами были Гелиос и небесные светила. Но главным божеством был Гелиос, дарующий жизнь и благоденствие. Поэтому они и называли себя гелеополитами. Но я уже закончил свой рассказ. Начнем с вопросов, а затем перейдем к обсуждению. Ты что-то хотел спросить, Аристоник?

– Да, учитель. Скажи, это правда? Был ли Ямбул? Совершал ли он путешествие?

– Что я тебе могу ответить?

Блоссий развернул листок и, подняв его, дал прочитать.

– «Путешествие Ямбула в страну гелеополитов», – прочел Аристоник вслух и радостно захлопал в ладоши: – Значит, правда! Правда!

Тиберий снисходительно взглянул на мальчика и улыбнулся:

– Тогда тебе, Аристоник, остается поверить в реальность Панхеи, описанной Эвгемером, или в существование Атлантиды, выдуманной Платоном для иллюстрации своего учения о государстве. А ведь ученик Платона Аристотель, знавший помыслы и намерения своего учителя лучше нас, говорит с полной определенностью, что Платон, выдумав Атлантиду, потопил ее, чтобы никто не вздумал искать этот отдаленный остров. Может быть, ты, Аристоник, отправишься на поиски острова Гелиоса, поскольку Ямбул не догадался его потопить?!

– Нет! – вспыхнул Аристоник. – Глупо тратить силы на поиски того, что уже найдено и известно. Не лучше ли употребить их на то, чтобы у себя дома установить справедливые порядки гелиополитов. Они же, как ты видишь, применимы к небольшому государству, размерами с наше Пергамское, а никак не к огромной империи.

– Но ведь царство твоего отца расположено не на острове, – заметил Тиберий.

– Ну и что с того, что не на острове, – возразил Аристоник, – справедливые законы хороши для всех.

– А то, что главной преградой для установления справедливых порядков является вражеское соседство. Вспомни судьбу Агиса и Клеомена. Будь Лаконика островом, без Ахейского союза городов и македонских гарнизонов, в Спарте бы и поныне действовали законы Ликурга в том их толковании, которое дал философ – стоик Сфер, учитель царей-реформаторов.

– Превосходно! – не удержался Блоссий. – Главное для политика – это умение предвидеть все обстоятельства, все преграды. Его отсутствие – причина неудач спартанских царей, решивших возродить свое отечество, порабощенное апатией и корыстью. Но важно не забывать и конечную цель, как бы ни была она далека. Независимо от того, существует ли государство Солнца, или это фантазия Ямбула, все, что сказано об освобождении людей от однообразного и тяжелого труда, представляет исключительный интерес. Обратите внимание: в государстве Солнца нет рабов, все делают свободные люди, и делают легко, с радостью. Я думаю, что в описании справедливых порядков Ямбул пошел дальше, чем Платон. Кажется, ты со мною не согласен, Аристоник?

– Я верю в государство Солнца! – воскликнул мальчик. – Его можно создать не в будущем! Сейчас!

Восстание

Два года прошло с тех пор, как Ахей и Ретаген пытались найти в Энне справедливость. Укрывшись в горах, они с десятком таких же беглых рабов нападали на поместья, освобождали из эргастулов колодников, добывали себе оружие и продовольствие. Теперь им предстояло встретиться с Евном, о котором к тому времени знала вся Сицилия.

В пяти стадиях от городских стен находилась известная всем местным рабам пещера, где и происходили их тайные сборища.

В ту ночь, когда Ахей и Ретаген пришли в пещеру, там собралось несколько сот рабов. По их мрачным лицам пробегали дрожащие тени, глаза то вспыхивали, то гасли. В центре круга, образованного толпой, в дикой пляске кружился человек. Он извивался, тряс головой, будто желая сбросить какую-то тяжесть, и наконец в изнеможении упал на землю.

По тому суеверному ужасу, с которым рабы следили за его движениями, Ретаген и Ахей догадались, что это Евн. Жившие в ожидании чуда рабы считали его оракулом и почти божеством.

Один за другим подходили они к Евну, падали ниц и обращались с вопросами. Для каждого он находил ответ. Если вопрос был сложным, Евн обращался к матери-земле и передавал ее слова, слышные лишь ему одному.

Ретаген, расталкивая толпу, протиснулся вперед и, поклонившись, спросил:

– Прорицатель, скажи, жива ли моя Веледа и ждет ли меня?

Приложив ухо к земле, Евн долго вслушивался. Наконец он проговорил:

– Я слышу звуки труб и топот. Это идут римляне в горы Иберии. Твоя невеста жива и ждет твоего возвращения.

Ретагена изумил и обрадовал ответ. Он, конечно, не догадался, что Евн определил его родину по редкому и характерному имени Веледа и назвал ее невестой, потому что Ретаген не спросил о детях.

К центру круга пробился Ахей. По выражению лица Ахея Евн сразу понял, что грек не верит его «чудесам».

– А как твоя богиня относится к избавлению от неволи? – спросил Ахей.

Прорицатель приложил ухо к земле. На этот раз он действительно услышал мерный топот шагов, которые могли принадлежать только римлянам. Он знал, что Дамофил после очередного бегства из усадьбы нескольких рабов вызвал для поимки их целый римский отряд. Но кто мог указать дорогу к пещере?

Шаги приближаются. Медлить нельзя. Евн вскочил и закричал:

– У входа римские собаки! Богиня приказывает их уничтожить!

С этими словами Евн побежал к выходу, но Ахей остановил его:

– Боги помогают храбрым и опытным. Прикажи выйти вперед только тем, у кого есть камни. Пусть забросают римлян камнями. Остальных же пошли к левому выходу.

Отряд римских легионеров стоял шагах в тридцати от входа в пещеру. Увидев рабов, легионеры метнули дротики.

Ахей успел прижаться к стене. Дротик просвистел над головой. Рядом послышались стоны раненых.

Улучив момент, рабы выскочили из пещеры. В римлян полетели камни. Закрываясь щитами, выставив вперед мечи, легионеры медленно двигались к пещере. Но сзади на них с криком набросилась другая толпа рабов. В ней был Ретаген.

Римляне дрогнули и бросились врассыпную. Рабы догоняли их и валили на землю. В короткой схватке легионеры были перебиты, и рабы вооружились римским оружием.

– Откуда у тебя познания в военном деле? – спросил Евн у Ахея.

– А разве кто-нибудь поверит, – ответил Ахей вопросом, – что я был олимпиоником?

– В Энну! В Энну! – слышались крики победителей.

Нестройная толпа высыпала на дорогу.

Услышав шум, из крайних домов Энны выбегали рабы. Они наскоро вооружались чем попало – поварскими вертелами, камнями, палками.

Господ восстание застигло врасплох. Многих перебили в постелях, некоторых захватили живьем. На агоре собралось человек пятьдесят хорошо вооруженных рабовладельцев, среди них и Антиген.

Евн, столкнувшись с опасностью, стал суетиться, беспрестанно менял распоряжения. Потом он, махнув рукой, сказал Ахею: