Человекообразный

- Ну и что?

- Ну, это и есть метод Леви - Костара. Проецируют картинку, проигрывают пластинку и... шок. Подопытный корчится и воет. Но запоминает картинку и слова: "дом", "кукла"; "автомобиль", "синхрофазотрон" и так далее. Подопытный помнит. Ага, вы не знаете, что у подопытного нет зеркальца. Он видит каких-то странных существ и не знает, что является одним из них. Думает, что он что-то другое, ну, этакая обезьянка, подопытный кролик, а не человек. Обезьянка вся исколотая, питаемая вливаниями. Завтрак, обед, ужин. Только позже его учат есть. Научно. Показывают кино: толстенький блондинчик перед тарелочкой кашки. Какой-то остряк назвал этот фильм "Приятного аппетита"... Бла-го-да-рю! - проскандировал он и замолчал.

- Вы говорите, что в лаборатории смогли создать... Я думал, проводятся только предварительные исследования, опыты, - сказал я.

Он иронически улыбнулся.

- Вы слышали о Гастрови? Двадцать пять лет назад он выступил со своей видоизмененной теорией эволюции. Вы знаете о ней?

- Это уже история.

- Не скажите... Так вот, он утверждал и весьма остроумно, что сможет создать искусственного человека. "Искусственного"! Идиот! Он рассуждал примерно так: люди - это более высокая ступень развития, чем обезьяны. Следовательно, обезьяна, если ее поместить где-нибудь на леднике, спустя некоторое время превратилась бы в человека. Ну, разумеется, не та самая обезьяна. Ее потомок. К тому же потомок не каждой обезьяны, а, скажем, той, у которой по счастливой случайности оказался теплый шерстяной покров. Благодаря этому она спасет свою жизнь.

- А ее потомок может быть лысым, - сказал я.

- Теоретически, - снова улыбнулся он. - Так вот Гастрови утверждает, что нет. Он говорит, что потомок сохранит полезные признаки. Что-то вроде управляемых мутаций генов. Сложно, правда?

Я что-то пробурчал.

- А у этого потомка может быть в свою очередь брат тоже с каким-нибудь полезным свойством, скажем, более коротким хвостом. Я, конечно, шучу. Так, к примеру. И у потомка этого потомка опять будет короткий хвост. И так далее, до самого человека. Но это длится изрядно долго. Постоянное влияние условий окружающей среды на гены. Понимаете? Все более короткий хвост, все больший объем черепа... Но Гастрови сказал: "А что, если сразу?" Одним словом, осчастливить обезьяну человеческим потомком путем усиления восприимчивости генов к внешним условиям, но только к некоторым условиям. Написаны толстенные тома: "Теория эволюции Дарвина и теория Гастрови". Потом еще "Основы управления эволюцией" или "Ускорение жизненных процессов". Это написал Дейвис. Именно он, англичанин, взялся за это. Он руководил кафедрой в Оксфорде.

Юноша на минуту замолчал и как-то странно взглянул на меня.

- И начались опыты. Но тут в Оксфорд приехал Югович и начался ад. Югович сказал, что предпосылки ошибочны, создал специальную комиссию, которая должна была курировать эксперимент. Говорил об ответственности. Все-таки речь шла о человеке. Но это было ни к чему. Вы, наверно, знаете, что мы происходим не от шимпанзе. Правда, у нас общие предки. А если развить шимпанзе, из него мог бы вырасти не человек, а кто знает, какой уродец. Ведь это было бы развитие боковой ветви. Что-то вроде эволюции крокодилов. Значит, сначала надо было отбросить шимпанзе назад, а только потом создавать человека. А как отбросить шимпанзе? Что из него сделать? Ведь общий предок - это пресловутое "промежуточное звено" точно не известен.

Он глубже погрузился в кресло и склонил голову набок.

- Но гипотеза уже была. Ее надо было только реализовать. Пять лет в Оксфорде Дейвис и Германн, опубликовавший в это время "Проблемы современной биологии", проводили исследования и писали свою работу. Как раз тогда Германн защитил диссертацию. Они начали изучать условия, в которых наш общий предок бегал гдето в Африке. Но это им не помогло. Тогда они подошли к вопросу иначе: стали исследовать эволюционное древо гиббона. Гиббон, как известно, не самая разумная из обезьян, поэтому они решили, что она ближе к тому пресловутому предку.

Юноша замолчал и снова взглянул на меня.

- Я вижу, вы не понимаете, почему взяли именно гиббона? Дейвис исходил из того, что шимпанзе стоит, можно, пожалуй, сказать, на вершине человекообразных. Горилла и орангутанг немного ниже, следовательно, путь их развития короче. А еще короче развивался гиббон. С трудом удалось воспроизвести его предполагаемого предка. Было решено проверить эволюцию методом Германна, так называемым "методом коррекции зародыша". Вот и начали развивать эмбрион, взятый у того прагиббона. Так дошли до шимпанзе. Эксперимент удался. Германн торжествовал. Теперь оставалось только создать человека. Надо было соответственно изменить условия, а одновременно ввести бедному прагиббону определенные гормоны. Впрочем, я в этом никогда не разбирался... Они хотели увеличить восприимчивость к изменению наследственных признаков и искусственно изменить эти свойства. Ну, и не получилось. - Я вопросительно посмотрел на потомка гиббона.

- Вот так. Не удалось. Просто прагиббон не был прачеловеком. Пути эволюции разошлись еще раньше, и надо было найти прапрагиббона. Но Дейвис и Германн не сразу пришли к этому выводу. Они подумали, что, быть может, мы происходим от прагориллы и что гиббон не прагорилла, а путь эволюции был иным, и мы отделились от обезьян еще раньше. Проблема усложнилась, потому что все обстояло как раз наоборот.

- И?

- И ничего. Позже они напали на верный путь. Но когда они были уже в одном шаге от решения, вмешалась комиссия Юговича. Югович сказал - что он мог еще сказать? - ответственность! Преступление! Что даже во имя науки нельзя!

- А вы как считаете? - спросил я. - На ваш взгляд, он был прав?

- Как посмотреть, - улыбнулся он. - Я думаю, что да. Но Дейвис... Целью Дейвиса было создание искусственного человека. Так он это назвал, но это ересь. "Искусственный". Скотина и только.

Он замолчал и глубоко вздохнул.

- Впрочем, Дейвис мог уже почивать на лаврах, - сказал он немного погодя. - Но Германн, молодой, не очень сильный в психологии и слабый в философии, решил идти дальше, хотя бы по трупам лаборантов, помощников и подопытных. Опыты продолжились. Оксфорд не протестовал. Юговича называли "императорским гуманистом". Югович ничего не добился. Впрочем, не это было самым скверным...

- А что? - спросил я.

Он вздохнул и наклонился в кресле.

- Что было наихудшее? Бэрнин. Доктор Бэрнин. Он тогда закончил "Теорию воспитания". По Леви - Костару. Вы уже знаете, что получилось из его "теории"... Все эти машинки делали Бэрнин с Германном. Названия у них, как у орудий пыток, "растягиватель Германна", например. Дейвис таким не был.

Я поднял голову.

- Дейвис таким не был, - повторил он. - Тот собирался отдать созданного ребенка на воспитание. Нашлись даже воспитатели. Ну и что? Дейвис умер семнадцать лет назад, не закончив работу. А Германн и Бэрнин взяли дело в свои лапы. Решили воспитывать ребенка методом Бэрнина. Для лучшего контроля. Пускали пыль в глаза, что мол хотят получить не человека, а неандертальца. Только не зная Германна, в это можно было поверить.

Он выпрямился и улыбнулся.

- Пятнадцать лет назад наступил исторический момент. "Запустили" первого человека - потомка гиббона. Месяцем позже Германн погиб над Атлантикой, когда летел в Сан-Франциско. Остался Бэрнин. Практичный Бэрнин начал "воспитывать". По методу Леви-Костара. В пять лет экземпляр достиг зрелости. Его назвали Фоксор. Точнее - Чарльз Фоксор. Бэрнин хотел назвать иначе, но Оксфорд... Ну, вы же знаете, англичане патриоты. Ректор Иверсон тоже. Бэрнин получил кафедру в Оксфорде, а Чарльз Фоксор начал учиться. Нет, не медицине. Физике. Позже я стал пилотом.

Этот неожиданный переход к первому лицу заставил его покраснеть. Теперь он уже не был холодным, ироническим наблюдателем.

- Итак, вы воспитаны в институте? - спросил я.

- В институте? В университете, в Оксфорде, кафедра биологии, - сказал он гордо. - Воспитан? Не то слово. Я выведен. Вот так, как морские свинки.