Страница 5 из 14
– Очень приятно познакомиться, Светлана, – вежливо ответил я и пожал поданную Светланой руку. – Где мы могли бы поговорить?
– В переговорной в нашем офисе. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Еще раз бросив быстрый взгляд на меня, Светлана поджала губы, повернулась на каблуках и стремительной походкой последовала по коридору до лифта, на котором мы доехали до двенадцатого этажа, вышли, прошли по коридору мимо открытого офиса, заключенного в стеклянные стены. Слева от меня стеклянная стена, за которой гудят своей жизнью Цветной бульвар и Трубная площадь; справа высокие стеклянные же перегородки, за которыми работали десятки людей. Гвалт там неимоверный, и стена лишь немного приглушает его. Справа располагались комнаты за стеклянными дверями, я видел людей, которые сидели в этих переговорных, но не слышал, о чем они говорят.
– В пятой переговорной нам будет удобнее всего. Кофе, чай?
Я уже уселся за стол и вывалил на него содержимое своего портфеля. Я терпеть не мог бумаги и не разбирался в них совершенно. Все, что мной было подписано или заключено, проходило предварительную проверку у дяди Вовы, так было заведено с самого начала. Но это дело требовало вмешательства опытного адвоката.
И я доверял дяде Вове с выбором, хотя Светлана, на мой взгляд, выглядела слишком молодо. Она предложила чай или кофе, лучше бы она предложила решение моей проблемы немедленно, прямо сейчас и желательно быстро.
– О, спасибо, мне ничего не нужно, – ответил я. – Я бы хотел начать как можно скорее.
– Хорошо, я вернусь к вам через минуту.
И оставила меня одного, в развале моих бумаг.
Светлана вернулась спустя несколько минут, за которые я успел многое осознать. Во-первых, мои проблемы – это мои проблемы, и других людей они касаются только в части их финансовой выгоды. Поэтому, для того чтобы заинтересовать человека в решении моей проблемы, я должен установить финансовую зависимость и вызвать алчность. По-другому едва ли получится.
А еще я понял, что Светлана слишком молода, чтобы защищать мои интересы в деле против «Бурлеска».
– Иван, я вас внимательно слушаю, – сказала Светлана.
Она села напротив меня, не сдвинув ни единой моей бумажки, положила на стол большой блокнот и приготовилась что-то записывать.
Я быстро обрисовал ситуацию, выразил надежду на то, что у Светланы прямо сейчас есть несколько вариантов решения моей проблемы, и попросил ее в первую очередь озвучить варианты, затем стоимость ее услуг, а уж потом перейти к детальному обсуждению.
Но ошибся.
– Иван, я не вправе предлагать вам какие-либо варианты, пока не изучу дело. Для этого потребуется некоторое время, но я очень рада, что вы подготовились и захватили с собой столько документов. Естественно, пока я не пойму, с чем мы с вами имеем дело, я не могу обозначить гонорар. Могу я взглянуть на спорный контракт?
Я подал ей договор на ста с лишним листах, скрепленный подписью моего агента, сшитый как судебное дело, на нем даже корочка имелась: «IVAN DANILOV & BURLESQUE». Светлана взяла договор в руки, аккуратно открыла и начала просматривать. Она бегло листала странички, где-то останавливалась, что-то внимательно читала и даже перечитывала, что-то выписывала в свой блокнот. На изучение документа у нее ушло минут тридцать, и все это время я старался разобраться с бумагами, которые приволок с собой. Там были: доверенности на Алекса, мои старые договоры, какие-то акты выполненных работ, что-то о квартире (какой-то договор об обслуживании), документы о принятии наследства (откуда это здесь?), полис ОСАГО на машину, счета из химчистки, выписки из банка и оригинал моего свидетельства о рождении. Ну и беспорядок у меня в документах, черт возьми.
Я отсортировал документы в две стопки – относящиеся к работе и все остальные.
– Иван, скажите, а почему «Бурлеск» не согласился с вашими условиями? Почему потребовалось заключать договор именно на год? Почему нельзя было подписать договор, согласно которому вам бы платили за фактически отработанное время? Ведь это не трудовой договор, а договор на оказание услуг.
– Потому что «Бурлеск» заинтересован в постоянном лице для своих рекламных кампаний. Вы знаете, как происходит процесс?
– В общих чертах.
– Этого недостаточно, – ответил я. – Мне придется вам рассказать. Итак, «Бурлеск» выбирает для сезона определенную модель, которую хочет видеть в своей рекламе. Далее выбирается первичная стратегия, которая разрабатывается с учетом прошлого опыта. Соответствующий материал снимается – фотографии, видео. Все обрабатывается, и осуществляется запуск рекламной кампании. А дальше эта кампания корректируется с учетом отзывов клиентов, продаж. Если нужно усилить рекламу какой-то модели, то снимается соответствующий ролик, делаются дополнительные фотографии. Кроме того, рекламный отдел не всегда успевает забронировать рекламные площади в соответствующих изданиях, и считается неприличным использовать один и тот же рекламный макет на страницах одного и того же журнала.
– А почему нельзя сделать все и сразу? Зачем тратить время модели, фотографов, дизайнеров? Неужели нельзя отснять все модели одежды сразу, а потом использовать то, что нужно?
– Это очень дорого. Как вы видели из моего договора с «Бурлеском», я получаю единовременный гонорар за участие и мне оплачивают каждый час работы. Поэтому снимают все экономно, минимум того, что нужно. У всех остальных контракты точно такие же. Еще немаловажно: участие в промо-мероприятиях, они случаются, как правило, спонтанно, и участие основной модели сезона в таком мероприятии – обязательно.
– А почему нельзя платить только за фактическую работу? Я так и не поняла.
– Потому что мне выплатили единовременный гонорар. Этим они выкупили первоочередное право на мое время. Я имею право участвовать и в других рекламных проектах, только не у конкурентов, но когда назначаются съемки в «Бурлеске», я должен быть независимо от того, есть ли у меня на это время или оно занято на других проектах.
– А если вы заболеете?
– И что? – не понял я.
– Ну и не сможете участвовать в съемках, к примеру?
– Почему не смогу? Очень даже смогу.
– С температурой и ознобом?
– А что здесь такого? – удивился я. – Все же на месте, руки, ноги, тело. Красный нос загримируют, цвет глаз выровняют… Это не проблема и не основание для переноса съемок. В прошлом году я подхватил очень неприятный грипп, валялся почти в коме. Мне позвонил Алекс и вызвал на съемки, я хотел было отказаться, но к тому времени я лежал уже вторую неделю. Я понял, что мне лучше поработать, начать жить, иначе я рисковал вообще не встать. Я собрался, поехал. Заразил там всех, но это не моя проблема. На следующий день снова были съемки, я опять участвовал. А потом даже и не понял, когда выздоровел.
– Но это неправильно. Вы ведь заразили людей.
– В этом бизнесе не принято считаться с чужими интересами и проблемами. Поэтому я приехал к вам: «Бурлеску» плевать на мои условия, они не расторгнут контракт.
Светлана кивнула и снова углубилась в документы. Она читала, я же нетерпеливо буравил взглядом ее лоб. Но ее это не смущало, и она снова перелистала весь договор, останавливаясь на одной ей понятных местах.
– Стоит начать с того, что никто не вправе вам запретить расторгнуть контракт, Иван, – сказала Светлана, положив бумаги на стол. – Вы, как исполнитель по этому договору, вправе в любой момент расторгнуть его.
– Но мне придется выплатить неустойку.
– Нет, никаких неустоек вы выплачивать не должны.
– Но в договоре написано…
– Нет, ничего подобного там не написано, как я и предполагала.
– Но я своими глазами видел: пять миллионов рублей.
– Такой пункт действительно есть, но давайте внимательно прочитаем, о чем сказано в этом пункте: «В случае досрочного расторжения настоящего контракта Исполнитель обязуется возместить Заказчику все причиненные таким расторжением убытки, размер которых составляет безусловно пять миллионов рублей, и все, что Заказчик сможет доказать свыше».