Страница 11 из 25
Направленность на реальные объекты природы чаще всего заменялась в этот период манипулированием понятиями и категориями, что имело и определенную положительную составляющую но в большей степени ограничивало реальный научно-познавательный интерес.
В конце концов, все было подчинено процессу, развивающемуся по представлениям средневекового мыслителя от исходной точки бытия к главной цели, определенной провидением. То есть от Бога – к Богу. И этим определялась вся жизнь научного знания в эту историческую эпоху: и полученного в наследство от Античности, и возникшего в недрах самого Средневековья.
Тем не менее в этот период плодотворно трудились сотни исследователей. Творчество многих из них, в том числе таких, как Авиценна (Абу Али Хусейн ибн Абдаллах ибн Сина) (980 – 1037), Фибоначчи (Леонардо Пизанский) (1170–1250), Роджер Бэкон (1214–1292), Уильям Оккам (1285–1349), Альберт Саксонский (1316–1390) и многих других (в различных источниках можно найти от десяти до пятидесяти и более имен), признано сегодня важными для становления и развития науки.
Познание в Средневековье было лишь ступенью к подлинной науке, но ступенью чрезвычайно важной, необходимой. Противоречия и проблемы мировоззрения того времени, искусственные ограничения и препятствия исследованиям со стороны церкви и светской власти привели к глубокому кризису, затронувшему не только религиозную, но и политическую, этическую, эстетическую сферу. В это период произошли существенные изменения в миропонимании, в оценках природных явлений, в самооценке человечества в лице мыслителей и ученых того времени: Войцех из Брудзева (Альберт Брудзевский) (1445–1497), Вальтер Бернхард (1430–1504), Никколо Макиавелли (1469–1527), Николай Коперник (1473–1543) и некоторых других. Творчество последнего иногда оценивают как революцию в науке[20].
Но и тогда наука еще не получила полной автономии, не стала отдельной сферой социальной деятельности. Подлинная наука – результат труда профессиональных ученых, объединяющихся в научные сообщества; научные открытия, полученные рациональным путем, подкрепленные и проверенные экспериментом, система непротиворечивых знаний о природе, раскрывающих сущность ее компонентов, процессов и явлений, – возникла в Новое время. Точкой отсчета ее возникновения чаще всего считают научное творчество Галилео Галилея (1564–1642), а также начало науки нередко связывают с именами Френсиса Бэкона (1561–1626) и Рене Декарта (1596–1650).
Одним из важных компонентов рождения классической науки стало стремление к эмпирическому знанию, большая работа по проведению многочисленных экспериментов и фиксации этих знаний в научных книгах[21] (чуть позже – и в журналах).
Не менее важным стало крушение средневековой (заимствованной, отчасти, в античности) космософии. На первый план выходит естественнонаучный подход. Представления о мире просвещенных образованных людей Нового времени принципиально отличались от онтологии прошлых эпох. Шарообразность Земли была доказана не только теоретически, но экспериментально; наша планета уже не считалась центром Вселенной, она оказалась одной из планет Солнечной системы.
Огромную роль в становлении науки сыграла трансформация общества в политической и экономической сфере. В это время формируются системы, основанные на демократических принципах. Социальная, нравственная, политическая свободы становятся ценностями нового общества. Капиталистические отношения, возрастающая конкуренция и резкий рост объема производства диктуют новые требования к его технической и технологической базе, стимулируют изобретательство, развитие инженерной деятельности, глубокие исследования и опыты.
Важное место в развитии научного мировоззрения и экспериментальной науки сыграли новые географические открытия (обусловленные в свою очередь теоретическими предположениями, основанными на рациональных выводах). Их значимость определялась и самим процессом открытия и изучения новых территорий, широт, климатов, фаун, социумов, и необходимостью совершенствования кораблей, их оснастки, компоновки, и самими результатами открытий, приведших в движение десятки тысяч людей, огромные по тем временам материальные и финансовые ресурсы.
Все это способствовало возникновению нового типа мышления – научного.
Большое значение имело утверждение в исследовательской деятельности таких принципов, как:
• комбинаторность – приведение всего многообразия мира к совокупности вещей и явлений в различных пропорциях и количестве, сочетавших ряд «базовых» форм;
• квантитативизм — универсальный метод ко личественного сопоставления и оценки форм, образующих всякий предмет;
• натурализм – признание единства неорганической и органической, живой и неживой природы;
• причинно-следственный автоматизм — утверждавший всеобщий детерминизм и исключавший средневековый символизм.
На смену абстрактным отвлеченным умозаключениям, основанным на манипуляции понятиями, категориями и синтезе полученных таким образом результатов рассуждений, приходит метод анализа (с применением метода моделирования) систем, явлений и процессов реальности. С этим связан и другой метод, утвердившийся в это время, – геометризм, позволяющий представить мир в его естественном единстве, во взаимной расположенности по отношению друг к другу всех его взаимосвязанных компонентов.
Возникло естественнонаучное мировоззрение, способствующее формированию и становлению стиля научного мышления.
Основные черты стиля научного мышления:
• отношение к при роде как к сложному естественному объекту, лишенному антропоморфности;
• опора в исследованиях на строгий математический расчет;
• стремление выявить причинно-следственные связи исследуемых процессов и явлений;
• отказ от мистической предвзятости и символизма;
• объективное описание результатов наблюдений и экспериментов.
Ядром естествознания становится гипотетико-дедуктивный метод, переход к которому определен исследовательской работой Г. Галилея. Он в своей деятельности один из первых использовал метод принятия правдоподобных гипотез, объясняющих состояние фрагментов реальной действительности, из которых следовали рациональные логические выводы, проверяемые затем экспериментальным способом. Метод включал в себя два основных компонента: получение знаний о закономерностях природы путем рациональных рассуждений и апробация полученных логическим путем результатов с помощью экспериментов, проверки идеальных результатов практикой. Центральным тезисом учения Галилея стал тезис о том, что ни одно тело не изменяет скорости ни по величине, ни по направлению без действия дополнительной силы.
Начинания Г. Галилея в той или иной мере (применительно к требованиям и социальным традициям соответствующего времени) продолжили и развили Блез Паскаль (1623–1662; вывел основной закон гидростатики, стоял у истоков математического анализа, теории вероятностей), Исаак Ньютон (1642–1727; автор закона всемирного тяготения, трех законов механики, работал в области интегрального и дифференциального исчисления); М. В. Ломоносов (1711–1765; известен своей молекулярно-кинетической теорией, одним из начал термодинамики); Карл Линней (1707–1778; автор системы классификации растительного и животного мира); Леонард Эйлер (1707–1783; автор многих работ по дифференциальной геометрии, математическому анализу, оптике, баллистике) и многие другие.
Таким образом, в XVII–XVIII вв. была создана прочная основа всех последующих научных исследований, основанная на классической методо логии эксперимента и математического анализа. В этот период сложились научные сообщества[22], лаборатории, научно-образовательные учреждения, научные журналы и альманахи.
Возникла глубоко структурированная специфическая сфера познавательной деятельности, новый, чрезвычайно эффективный социальный институт.
20
Нугаев Р. М. Коперниканская революция: интертеоретический контекст // Вопросы философии. 2012. № 3. С. 110–120.
21
Изобретение книгопечатания в Европе принадлежит Иоганну Гутенбергу (ок. 1400–1463). Однако первые опыты печати книг были проведены в Китае в Х в. (Алмазная сутра), иногда первенство в книгопечатании приписывают китайскому мастеру Би Шэну (середина XI в.).
22
Девятова С. В., Купцов В. И. Возникновение первых академий наук в Европе // Вопросы философии. 2011. № 8. С. 127–135.