Страница 7 из 20
В Гудаутах жила прислуживавшая при церкви послушница по имени Клавдия, духовная дочь схиигумена Саввы11 из Псково-Печерского монастыря. Она заболела неизлечимой болезнью, дни ее были уже сочтены. Более того, врачи сказали, что она должна умереть с часу на час и чудо, что она еще живет. Я спросил ее:
– Не хочешь ли ты принять иночество?
Она ответила:
– Я духовная дочь схиигумена Саввы и боюсь что-нибудь сделать без его благословения. Однажды отец Савва подарил мне рубаху, похожую на власяницу, и спросил: «Не променяешь ли ты ее на другую?». Я ответила: «Нет». И до сих пор она у меня.
Я сказал:
– После монашеского пострига инок вручается старцу, а я, совершив постриг, скажу: «Я вручаю тебя отцу Савве». Рубаха, которую он подарил, будет нужна для пострига. Так что ты останешься его духовной дочерью.
Она согласилась.
Я поехал в Сухуми, чтобы взять благословение у митрополита Илии12. Он, выслушав меня, сказал:
– Дай ей не иночество, а мантию.
Во время пострига Клавдия встала с постели и сама держала крест и свечу. Когда я вернулся домой, мне сообщили, что после моего ухода она опустилась на колени, поблагодарила Господа за дарованную ей милость и так, стоя на коленях, умерла. Словно Ангел смерти, посланный за душой Клавдии, ждал, пока ее оденут в монашескую одежду, чтобы взять с собой, как невесту Христову…
В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написано: и умерших не лишай милости [20]. Эта милость – молитва за них, особенно – поминовение на литургии. Нередко, когда умирает близкий нам человек, у нас не только остается чувство невосполнимой утраты или боль разлуки, но в нашем сердце просыпается и чувство вины перед ним, ощущение неоплатного долга. Мы вспоминаем добро, которое он нам сделал, и неблагодарность, которой мы ему отвечали. Сколько боли мы причиняли нашим близким, какую жестокость проявляли по отношению к ним, сколько раз их сердце сжималось от наших слов, точно от ударов, и как же тяжело думать, что эту боль и нашу несправедливость они унесли с собой в страну смерти, оставив нам запоздалое раскаяние, оставив в нашем сердце незаживающую рану!
Но мы можем исправить наши грехи и ошибки молитвой за умерших – еще в большей степени, чем если бы они были с нами на земле. И у мертвого мы можем попросить прощения, как у живого, особенно у его могилы. Было много случаев, когда души умерших благодарили за молитвы о них или являлись тем, с кем прежде находились во вражде, чтобы взаимно простить друг друга. Живые и усопшие отделены друг от друга, как преградой, веществом, но в Церкви Христовой наши души находятся с ними в единстве. Свет церковных молитв озаряет не только землю, но и глубины ада; он несет облегчение и отраду тем, кто может воспринять его лучи или даже тусклые их отблески. В этих молитвах – утешение мертвым и назидание живым; это плач о бренности и греховности нашей жизни, но в нем слышна и надежда. Мертвые ждут от нас милости. И как же будут они благодарить тех, кто молился за них, когда встретятся с ними в загробном мире!
Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны…
В церковных молитвах есть особое прошение о христианской кончине нашей жизни, о приготовлении к ней через покаяние и Святые Таинства[21]. Готовиться к смерти мы должны всю жизнь, но особенно важно не потерять те драгоценные дни, часы и минуты, когда человек, прощаясь с землей, уходит в вечность. «В чем застану, в том буду судить», – говорит Господь. «День смерти больше, чем день рождения» – так сказал преподобный Марк Фраческий[22] монаху, который должен был похоронить его. День смерти, в сущности, и является днем рождения в ту жизнь, которой нет конца. Он является итогом, заключением, экзаменом и потому – приговором над человеком.
Почему Господь ублажает плачущих[23]? Плач – это разрушение земных иллюзий. Зная жестокость и окамененность нашего сердца, Господь посылает нам болезни, как предвозвестников смерти. Человек видит, как разрушается его тело, с которым он себя отождествил, похоти которого заглушили голос духа. Он видит свое тело бессильным, разлагающимся заживо, как будто его пожирают невидимые черви; тело, источающее нечистоту и смрад, истощенное, изборожденное морщинами; тело, которое должно превратиться в труп; тело, в котором он искал наслаждения, обратившееся теперь в какой-то сгусток боли. Даже само общение с больными – уже напоминание о смерти: жизнь человека, прикованного к одру болезни, представляется подобной хрупкому стеклу, которое может сломаться от одного неожиданного удара. Бинты, пропитанные гноем, запах разлагающейся крови – все это словно образ греха, разъедающего человеческую душу, того страшного недуга, той раны, исцелить которую может лишь Божественная благодать.
Больница похожа на тюрьму. В тюрьме человека удерживают засовы и решетки, а здесь он прикован к постели болезнью, словно цепями. Болезнь дает драгоценную возможность для покаяния, она отрезвляет человека, она показывает ничтожность наших страстей, от «великолепия» которых остались только темные пятна в душе, она открывает нам всю ложь человеческой гордыни, она, как колокол в храме, зовет человека к Богу. Но опять-таки и это драгоценное время, которое может стать решающим для человека в вечности, стремится отнять демон, причем под видом добра. Самые близкие люди стараются сделать все, чтобы смерть застала больного врасплох. Они скрывают от него, что болезнь смертельна или опасна, они лгут, что он скоро поправится, они тешат его несбыточными надеждами, они уверены, что даже намек о смерти отравит последние дни умирающего. Еще можно было бы понять, если бы это делали неверующие люди, для которых рождение – случайность, а смерть – неизбежность; но так поступают многие христиане, не понимая, что они становятся предателями спасения человека, духовными убийцами того, кого они любят.
Бывает так, что родные и близкие умирающего боятся напомнить ему о необходимости исповедоваться и причаститься или медлят позвать священника, чтобы больной не догадался, что болезнь приняла серьезный оборот. Для врачей скрывать от больного его состояние, то есть лгать и обманывать его, стало неписаным правилом медицинской этики, а вернее, этикета. Между тем нераскаянные грехи мучают душу человека, хотя бы он и сам не сознавал этого, а покаяние и причащение Святых Таин доставят ему мир и спокойствие, подадут исцеление или силы достойно, с покорностью воле Божией встретить смерть. Как часто священника зовут к больному уже тогда, когда тот потерял сознание и не может причаститься! Насколько лучше в этом отношении поступают китайцы, которые дарят своим родителям в знак любви гробы, и те принимают этот подарок с радостью и благодарностью, как заботу детей об их посмертном жилище. Если умирающего не предупредить о том, что вот-вот и он оставит этот мир, и тем самым духовно убить его, то он в объятиях смерти будет проклинать тех, кто его усыпил и обманул.
Мышление современных людей направлено на то, чтобы, лишив человека памяти о смерти, дать ему беззаботно, мы бы сказали «комфортно», умереть. Эта ложь порождает, в свою очередь, другое зло, не менее опасное: если болезнь мучительна, а возможности выздоровления нет или она ничтожно мала, то возникает вопрос: не будет ли милостью прервать эти мучения, то есть или прекратить лечение, или дать человеку вещество, например, наркотик в большой дозе, который безболезненно убил бы его? В некоторых странах уже принят закон, который предоставляет врачам и родственникам право решать вопрос о жизни и смерти больного. Здесь – тот же гуманистический атеизм или атеистический гуманизм противостоит Промыслу Божиему, и человек берется решать вопрос о жизни и смерти, хотя решение это принадлежит только Богу. По правилам Церкви, если умирающий выразил каким-либо образом свое раскаяние, то какова бы ни была его прошлая жизнь, над ним совершается христианское погребение и другие заупокойные молитвы. Таким образом, даже краткое предсмертное покаяние дает надежду на спасение – остальное решает Господь. В Евангелии говорится о раскаявшемся разбойнике: уже будучи пригвожденным ко кресту, он хулил Спасителя, но вдруг, словно луч небесного света, осияла его сердце вера и его предсмертное покаяние было принято Господом[24].
20
Ср.: Сир. 7, 36.– Ред.
21
См., например: «Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны, и добраго ответа на Страшнем Судищи Христове, просим». Последование Вечерни, просительная ектения. – Ред.
22
Память 5/18 апреля. – Ред.
23
См.: Мф. 5, 4; Лк. 6, 21.– Ред.
24
См.: Мф. 27, 44; Лк. 23, 39–43.– Ред.