Страница 17 из 105
— Ясно, — вздохнула Дарья и посмотрела на Марка. — Я могу чем-то помочь?
— Нет, отдыхай пока. Я принесу воду. Я приду, когда что-нибудь получится с челноками.
Марка не было, наверное, час. Может больше. Дарья, похоже, задремала и потеряла счёт времени. Делать всё равно было нечего. Она чувствовала себя овощем. Так же хотелось постоянно пить и впитывать тепло. От инъекций, затормаживающих метаболизм, её знобило, и она никак не могла согреться. Когда Марк вернулся, она опять засыпала, закутавшись в одеяло.
— Вставай, — услышала она и открыла глаза.
— Всё получилось?
— Нет, — ответил Марк, — всё плохо. Челнок настроить не удалось. Фёдор… сердце остановилось. Я положил его в челнок — там есть режим консервации, на случай если пилот не доживёт до спасения. Собственно так и случилось. В конце концов сюда прилетят снова и о нём позаботятся.
— Как мы поместимся вдвоём в капсулу? — спросила Дарья.
— Оденем лёгкие скафандры, лечь придётся на бок, там на самом деле места вполне достаточно.
Спасательный челнок только изнутри наводил мысли о гробе, в котором тебя замуровали. Находиться в нём можно только в положении лёжа. Сверху, очень близко — крышка люка с мониторами, по бокам на расстоянии вытянутой руки — немногочисленные органы управления. Иллюминаторов нет. Но на самом деле это полноценный корабль, катер, размером с автобус. Большую часть, как обычно, занимают двигательная и энергетическая установки, топливные баки. Для стабилизации взлета у челнока есть хвостовое оперение. Чем-то он похож на те древние рисунки сигарообразных ракет из той эпохи, когда человечество только собиралось выйти в космос, и как выглядит ракета никто не мог себе представить. Кресло для пилота, а, вернее, для пассажира, так как пилотировать вручную челнок нельзя, достаточно просторное. Вдвоём Марк и Дарья, конечно, будут прижаты друг к другу, но определенная степень свободы сохранится. Хотя двигаться необходимости не будет. Большую часть путешествия, несколько дней, человек внутри спасательного челнока проводит в искусственном сне. Специальные препараты замедляют метаболизм, обеспечивают организму минимально необходимый уровень питательных веществ, блокируют органы чувств и усыпляют его. В идеале капсула должна быть подобрана до того, как её содержимое проснётся. Выход из искусственного сна — долгая и сложная процедура, постепенно включающиеся внутренние органы отзываются болью на такое насилие над ними. Именно благодаря космическим путешествиям сохранилась профессия наркологов. Только они могут грамотно вывести человека из сна, и вывести из человека всю химию.
— Удобный протез, — сказала Дарья, когда они с Марком дошли до гаража.
— Я даже не представляю, из чего он его сделал. Ремни и подложка, похоже, от сиденья ровера, а сама опора больше всего похожа на лопасти винта коптера. Они легкие, прочные и гибкие. Но как он это всё собрал — не представляю, — ответил Марк.
— У него был талант, — заметила Дарья.
— Да, но он не всегда использовал его в благих целях, — возразил Марк.
Он помог ей забраться в капсулу и лечь на бок, оставив место для второго пассажира. Когда Дарья стала засыпать, он лег рядом, лицом к ней, сделал инъекцию себе и нажал кнопку старта. После этого всё происходит автоматически. Корабль закрывается и готовится к старту. Марк ещё успел почувствовать, как сдвинулась с места стартовая платформа, а потом отключился.
Марк намеренно сделал себе меньшую дозу на случай непредвиденной ситуации. Он проснулся и сразу почувствовал невесомость, хотя и был прижат к креслу. Судя по часам, прошло пять суток с момента старта. Не плохо, учитывая двойной вес полезной нагрузки, которой являлись они с Дарьей. Катер уже остановился и дрейфовал в районе орбиты Марса, маяк включен. Сам Марc был далеко, а вот Земля — в прямой видимости, судя по внешним камерам. Дарья дышала ровно и, в целом, была в норме. Проснуться она должна дня через два. Сканер не показывал поблизости от капсулы ни одного корабля. Сигнал уже должен был дойти до Земли. Оставалось ждать и надеяться. Марк достал из аптечки и принял таблетку для контроля функции кишечника и вторую — питательную. Сходить в туалет тут негде. Вода должна была сохраняться в клетках тела. Инъекция затормаживает функцию почек, выработку мочевины и, соответственно, наполнение мочевого пузыря. Интоксикация, конечно, будет дичайшая, но другого выхода нет. Переживать последствия наркотического сна Марка тоже тренировали, оно было ему знакомо, и он понимал что происходит и как облегчить состояние. На самом деле тело его не слушалось, голова побаливала и соображал он плохо. Но зазубренные до состояния рефлексов действия он мог совершать, и какая-то часть его мозга была полностью работоспособна и следила за ситуацией.
На экране над головой Марка замигала иконка полученного сообщения и появилось окошко с текстом. «Лаппинкотт-2, Сигнал принят. Агентство Всемирной Безопасности. Код 301. „Белый Шторм“. 3 часа». «Ого» — подумал Марк, — «прямо само АВБ, странно, конечно, но в порядке вещей». Обычно эвакуацией занимается сам Союз рейнджеров, но если корабль какого-либо другого ведомства ближе, могли послать и его. Немного смущал код 301 — слишком пафосно инициировать для спасения какого-то рейнджера всемирную операцию с первым уровнем секретности. Но безопасникам виднее. Ждать оставалось три часа. Но уже через час спасательный корабль появился на сканере. Это был огромный военный разведывательный крейсер. На экране челнока появилось сообщение о получении команды сближения и начале её выполнения. Загудели маневровые двигатели, и точка крейсера стала приближаться быстрее — челнок в автоматическом режиме шел навстречу. Ещё через час капсула зашла в корабельный шлюз, челнок подтвердил прибытие и завершение программы и открыл люк.
Глава II
Марка встретили вежливые люди в черных военных скафандрах и скрытых за зеркальными визорами лицами. Они были очень нежны, аккуратны и немногословны, хотя и видели, что Марк в сознании. Поздоровавшись, они переложили Марка и Дарью в индивидуальные транспортировочные боксы-носилки, герметично закрытие прозрачными колпаками. Как только гермозатвор носилок защелкнулся, Марк снова отключился. Очнулся он в стандартной белой комнате медицинского блока. Он лежал голый с кучей подключенных к телу датчиков и трубок от капельниц, катетеров и кислородных масок. Иглы были вставлены даже в бедренные артерии и одна в шею. Марк был надежно зафиксирован ремнями к кровати. Тишину лазарета нарушал только мерный писк кардиомонитора, отсчитывающего его пульс. В теории, Марк знал процедуру возвращения человека после эвакуации, но лично её никогда, естественно, не проходил. Система Лаппинкотт была его первой «ходкой», хотя в школе им рассказывали, что некоторые рейнджеры проходили через это по несколько раз. В основном это были те, кого отправляли на астероиды, где нештатные ситуации случаются чуть чаще, чем постоянно.
Сколько он пробыл без сознания Марк вообще не представлял. Часов в отсеке не было, даже единственный в помещении экран медицинского монитора время не показывал. Могли пройти часы, а могли и дни, и даже недели. Никаких последствий транквилизаторов Марк не ощущал, даже пить не хотелось. Если процесс выведения токсинов завершен, значит прошло несколько дней. Минимум два, а то и три. Хорошо бы кого-нибудь позвать, но никакой кнопки под привязанной рукой не было. Была только камера, висящая прямо над его лицом. Скорее всего, они уже знают, что он очнулся. Значит скоро сами придут, если посчитают нужным. И в армии, и в школе рейнджеров Марка приучили к дисциплине и покорности. «Старший брат» сам решит, что надо делать и когда. Солдатам-винтикам нужно только выполнять приказы и ждать, когда придёт новое распоряжение. Его размышления были прерваны лёгким щелчком контроллера на одной из капельниц. Трубка окрасилась в синий цвет, и Марк уснул, как только препарат достиг вены.