Несовпадения

Поля напоминала тростиночку – такая она была худенькая. Непонятно, как ее маленькое хрупкое тело держит голову с такой густой шевелюрой. Волосы моей сестренки доходили ей до пояса и были такого приятного шоколадного оттенка, что я всегда сгорала от белой зависти, глядя на такое богатство. Отцовская порода – нам с братом такой красоты не перепало. Хотя, Киру она была и не нужна. А вот я бы не отказалась. Но нет – у меня были светло русые волосы, как у мамы. И, как мама – я перекрасила их в рыжий. Долго экспериментировала, но всё же остановилась на огненном цвете.

-А брат нам не нужен, да? – притворно возмутился Кирилл.

- Кирюша! Что ты такое говоришь! – Полинка и ему уделила немного внимания, давая мне спокойно пройти из прихожей в гостиную.

Квартира у моих родителей, хоть и была в относительно старом доме, отделана была очень даже современно. Когда они решили рискнуть и начать каждый свой бизнес, и он – неожиданно для обоих – пошел в гору, то отец решил выкупить квартиру соседей, и еще две квартиры сверху. Капитальный ремонт «под ключ» - и вместо старенькой двушки получилась двухуровневая 6-комнатная квартира, с огромной гостиной и столовой на первом уровне, и нашими спальнями на втором. Своя комната, отдельная от родителей ванная – мечта. Ну, была таковой, пока сначала Кирилл не съехал, а потом и я захотела пожить отдельно и вкусить «взрослую жизнь». Но все равно каждый раз, когда я приезжала к родителям – обязательно заглядывала в свою старую спальню. Здесь по-прежнему хранилось очень много моих вещей – все стены были завешаны плакатами моих любимых групп, статьи из школьной газеты – в которой я за три года старших классов буквально прописалась. Все-таки я давно для себя решила, что свяжу свою жизнь с журналистикой. Жаль, что родители моих мечтаний не разделяли. «Работа должна тебя кормить!» - утверждала мама. Почему то ей всегда казалось, что журналисты живут под мостом и питаются тем, что с этого самого моста зеваки кидают. А я, если уж на то пошло – достаточно зарабатываю. И наличность, которую отец регулярно перечисляет на мою карточку, вообще не трогаю. Ну, снимаю, чтобы не вызывать подозрений – и убираю в свою особую коробочку. Так что им грех жаловаться. Дочь кормит себя сама. Но нет. Учись, получай образование – а работать после будешь. Такова их политика. Ну, ничего не скажу – вполне разумная. Но меня уже поздно переделывать – я к своему радио приросла и корни пустила. Никакими вилами меня оттуда не вытащить теперь.

Я задумчиво осмотрела свою «стену памяти» - так я называла именно тот кусочек, который завешивала всякими вырезками из газет, фотографиями, своими статьями. Мягко улыбнувшись, я сняла со стены одну фотографию. На ней я читала только вышедший выпуск газеты. Волосы – тогда еще светло-русые – свисают на один глаз из-за длинной челки. Лица почти не видно, но ясно, что я максимально сосредоточена. Конечно, ведь тогда наш редактор весь месяц собирал на сайте школы критику о своих респондентах, обрабатывал и вот – выложил на всеобщий суд. Меня сфотографировала подруга, в тот момент, когда я читала критику о себе. Жаль, следующего кадра у меня нет – того, на котором мои губы расплываются в широкой улыбке, и я краснею. Ведь меня в первый раз признали лучшим приобретением газеты. Моя первая положительная критика – как трепетало мое 14-летнее сердце. Первое чувство гордости и первые маленькие ростки тщеславия – вот что для меня эта фотография. Ну а еще – просто чувство безграничного счастья. Такого, которое бывает только у детей и подростков. Потому что к нашему счастью не примешиваются больше никакие «взрослые» эмоции – раздражение от нехватки финансов, или холодный расчет. Мы не думали о том, заплатят нам или нет – мы просто писали. А люди – такие же, как мы – нас читали.

- Ты чего тут застряла? – в комнату заглянул отец.

Я подняла на него глаза и мягко улыбнулась.

- Ничего, просто вспоминаю школу.

Отец ответил на мою улыбку и, пройдя в комнату, сел на мою кровать.

- Ты вроде еще слишком молода, чтобы анализировать свою жизнь, - пошутил он, беря в руки мою мягкую игрушку-коалу.

- Ну, - протянула я, вешая фотографию на место, - вспомнить все равно есть что.

- Пойдем, мама там уже сажает всех  за стол. Она продолжает свои эксперименты на кухне и хочет на нас протестировать какой-то новый рецепт свинины, фаршированной грибами.

- Не будем заставлять ее ждать! А для Полины приготовили что-то, при жизни не бегающее и не кричащее?

- Конечно. Вряд ли гречка, из которой сделали ее лапшу с овощами, кричала, пока ее собирали!

Моя любимая сестренка была вегетарианкой. Вот уже больше пяти лет, после какого-то особенно ужасного агитирующего ролика про жестокое обращение с животными, Поля решила отказаться от мяса. Надо признать, ее силе воли стоит позавидовать – пять лет сидеть на соево-овощной-круповой диете и ни разу не сорваться. Да она просто кремень!

Сев за стол рядом с братом, я незаметно под столом сжала его руку. Просто неосознанный жест – мне было всегда спокойно в присутствии Кирилла. Он чуть улыбнулся, не глядя на меня  - знал, как я нервничаю в присутствии родителей. Вот только улыбка больно хитрая. Что-то задумал? Только вот что…