Страница 3 из 7
К сожалению, последняя наша с Матвеем встреча перед долгим расставанием констатировала только одно: дальше прочтения работа по борьбе с лишним весом не продвигалась.
И та короткая встреча оставила в моей душе огромный тягостный отпечаток. Я почти полгода не видел Матвея, и меня поразили произошедшие в нём за столь непродолжительное время перемены.
То, о чём он мне говорил, было больше похоже на крик души, чем на обычный ответ на привычный для всех нас вопрос: «Как живёшь?». Только увидев меня, он быстро и судорожно выпалил, словно боялся, что я не дослушаю его: «Это не жизнь, Андрей, это не жизнь!»
Да, прошедшие шесть месяцев практически до неузнаваемости изменили Матвея. Я видел перед собой опустившего руки и полностью отчаявшегося человека, заплывшего жиром, с огромными синюшного цвета отёками под глазами, – даже не мужчину, а уже старика, поскольку вид его не соответствовал тому возрасту, на который он должен был выглядеть. Я видел человека с большим брюхом (приношу извинения за это выражение, но назвать это пивным животиком было уже просто невозможно), в просторной бесформенной одежде, которую можно было охарактеризовать одним словом – «безразмерная» (или, как он сам иногда с грустью в голосе шутил, «чехол для танка»), потерявшего надежду вернуть свой прежний вид.
Его глаза выражали не просто боль и страх – в них читалась какая-то безысходность. Он судорожно тряс мою руку, ещё и ещё раз повторяя одни и те же фразы: «Андрей, ты не поверишь, я здоров, как бык… я проходил обследование в больнице. Мой лишний вес – не следствие какого-либо заболевания. Проблема в другом: проблема во мне…
Я ем, ем, ем, ем, ем… и не могу остановиться! Более того, я не то чтобы не хочу прекратить объедаться – рано или поздно моему обжорству и пивному алкоголизму надо будет сказать категоричное «нет». Вопрос в другом – как это сделать? Я перепробовал уже практически всё. Знал бы ты, сколько денег я потратил на всю эту литературу по похудению! Теперь я знаю про всё это больше, чем кто-либо на свете. Но не знаю только одного, самого главного – как мне вытащить себя из этого кошмарного ада, в который сам себя загнал.
Андрей! Андрей… от меня ушла Светлана… Какая женщина сможет находиться рядом с тем, во что я превратился?!..
Андрей, ничего не говори – я не жалуюсь тебе. Для себя я уже всё определил, просто пока об этом никто не должен знать, иначе я не смогу сделать то, на что решился».
Всё это: и его слова, и смысл того, о чём он говорил относительно своего решения,– не были поняты мною в тот момент. Не распознал я и не почувствовал тогда, что слова моего школьного товарища были чем-то большим, чем просто откровение,– они были последним криком его души перед нашим расставанием, затянувшимся на долгие годы.
Буквально через неделю от друзей я узнал, что Матвей ушёл из дома, оставив работу, на которой его ценили и уважали как высококлассного специалиста-компьютерщика. Ушёл быстро, без объяснений, бросив в одночасье всё то, что окружало его долгие годы и в большинстве своём было смыслом его жизни.
Наши попытки узнать что-либо о том, что произошло, от его родителей или бывшей супруги не увенчались успехом. Он, словно призрак, ушёл в густой туман, «выпал» из нашего круга общения так тихо и так быстро, что поначалу никто и не воспринял всерьёз его исчезновения.
Пару раз в течение года я еще пытался навести справки у родителей Матвея, где сейчас находится их сын и что послужило истинной причиной его внезапного бегства. Но обет молчания был непреклонен. Родители явно знали, где он, но на все расспросы отмалчивались.
Ещё через год прошел слух, что наш бывший товарищ осел где-то в далёкой глуши, откуда не высовывает носа, полностью отгородив себя от внешнего мира. Впоследствии мне рассказали, что из города к Матвею переехал отец и они стали заниматься фермерством. Но правда это или нет – никто толком не знал.
Время не стояло на месте… Свои собственные проблемы и заботы брали верх, и постепенно при встрече друзей мы уже не так рьяно интересовались друг у друга, нет ли новостей от Матвея? И если редко-редко в памяти смутными очертаниями всплывал его образ, то тут же возникал и риторический вопрос: «А был ли мальчик?» Как ни печально это звучит, но к чему лукавить: мы потихоньку стали забывать о Матвее…
Звонок из далёкой деревни, напомнивший о существовании старого школьного товарища
Шло время… Как это бывает в нашей жизни, если чему-то суждено случиться, то это обязательно произойдёт. Вопрос только в том, когда это будет. Так и моя встреча с Матвеем была предопределена судьбой.
И наступил тот час, когда утренний телефонный звонок разрезал тишину комнаты, нарушив обет четырёхлетнего молчания в удивительной судьбе этого, как оказалось, незаурядного человека.
К своему стыду, я не сразу смог узнать голос звонившего мне. Одно я почувствовал точно: потревоживший меня ранний телефонный звонок сделан человеком, который хорошо знает меня. Выдержав небольшую паузу, через несколько секунд звонивший скромно представился, назвав себя фермером Матвеем, после чего, как мне показалось, улыбнувшись в трубку, добавил, что в нашей прежней жизни, ещё в беспечные школьные годы, я иногда в шутку называл его Матвеем Анатольевичем.
Я машинально взглянул на электронные часы – зелёные цифры показывали без четверти семь утра. Именно поэтому услышанные в столь ранний для меня час из телефонной трубки слова скорее были похожи на розыгрыш, чем на правду.
И еще одно обстоятельство немного удивило меня – это энергетика голоса звонящего мужчины. Она больше соответствовала голосу 20-летнего юноши, чем на когда-то невнятное и не вызывающее желание общаться нудное бурчание моего старого товарища, который на момент нашей последней встречи перед его исчезновением походил на измученного жизненными трудностями, несчастного и больного старика с лицом, на котором тройной подбородок практически сполз на шею, а тело превратилось в бесформенную груду жира.
Но так или иначе, это был не сон, и мелким почерком я записал на попавшийся под руку листок бумаги название ранее неизвестного мне населённого пункта, куда меня так неожиданно пригласил в гости этот человек, представившийся Матвеем. Это название, которое я с трудом произнёс, не говорило мне ни о чем, и только знакомое направление Тюменского тракта в действительности подтверждало серьёзность предложения и говорило о том, что происходящее в тот момент со мной – не розыгрыш.
И ещё одно важное обстоятельство не давало покоя моей душе: мне была далеко не безразлична судьба моего старого школьного товарища – уж слишком много хорошего было прожито вместе, слишком много лесных троп пройдено с этим весёлым и жизнерадостным когда-то человеком. В одном я был уверен точно: если звонивший человек не Матвей, то, скорее всего, он звонил по его просьбе и наверняка всё же что-то знает о нём и сможет, по крайней мере, пролить свет на столь загадочные обстоятельства исчезновения моего старого школьного товарища, оказавшегося ещё при жизни в забвении.
Сомнения сомнениями, но я чувствовал за собой небольшую вину по отношению к Матвею и тяжесть на душе, поэтому, отбросив все раздумья и сомнения, невзирая на неблизкое расстояние до указанной деревни, которую я обнаружил на карте в 220 км от Екатеринбурга в Богом забытом месте, я однозначно решил ехать. В ближайшую же субботу, отменив все запланированные ранее дела, я сел в машину и отправился в путешествие, которое, как я надеялся, раз и навсегда прольёт свет на тайну исчезновения Матвея и расставит всё на свои места.
Машина медленно, километр за километром удалялась от Екатеринбурга. Тюменский тракт постепенно уносил меня далеко от шума большого мегаполиса с его проблемами, заботами. Мелькали столь привычные глазу родные уральские пейзажи, унылые населённые пункты с заброшенными домами и заросшими бурьяном огородами… И чем больше увеличивалось расстояние от города, тем сильнее менялся придорожный ландшафт, тем более остро я ощущал, что постепенно попадаю в несколько иной мир, незнакомый мне, городскому человеку. Проехав очередную дорожную развязку, я привычно сверил своё местоположение с маршрутом, который заранее нанёс на карту автомобильных дорог. Через некоторое время, следуя дорожным указателям, повернул машину с трассы на грунтовую дорогу. Одна за другой мелькали маленькие, казалось, Богом забытые деревни и покосившиеся от времени мосты.